В нашу деревню прибыла гостья из Дельвуров с востока. Она сообщила, что на ее территориях почти истреблены Дикие. Болезнь нанесла большие потери численности их мужчин, и она упрашивает взять у нашего племени в долг одного или двух на несколько месяцев. Я думаю отдать ей Жака и Ральфа, они оба показали себя как отличные самцы-производители…
Мать остановилась.
– Это все, что я написала до того, как ты вошла, дитя мое.
Глаза Мег были широко раскрыты от удивления. Все было действительно так: Дарти, Лина и Элис недавно вернулись из Китая и сейчас в деревне была гостья. Но как же эта «беззвучная речь» могла знать и даже рассказать обо всем этом?
– Но, Матушка, не забудет ли что-то «беззвучная речь»?
– Нет, Мег. Мы забываем. Книги – никогда.
– Книги?
– Это называется «книги». – Мать прошла в ту часть обители, где она спала. Там лежала груда свитков из телячьей кожи, из которых она выбрала один. – Здесь хранятся записи о нашем племени за прошедшие века, с самых древних времен. Не все сохранились: одни были утеряны, другие смыты потопом или уничтожены огнем. Но сохранять все записи – это обязанность Матери. Поэтому мы должны знать искусство «беззвучной речи». Это тяжелый труд, моя дорогая. И у него нет конца.
Глаза Мег сияли. Тревога, холодившая ее душу, теперь рассеялась. На ее место пришла дерзкая мысль. Настолько дерзкая и невероятная, что Мег удалось лишь на второй раз разомкнуть губы:
– Сложно… – спросила она, затаив дыхание, – очень ли сложно стать Матерью?
Нежная улыбка появилась на лице Матери.
– Это довольно трудный вопрос, Мег. Тебе не следует думать о таких вещах. Еще не время решать… – Она замолкла, удивленно посмотрев на Мег. – Или уже, дитя мое?
Мег покраснела и опустила глаза.
– Уже, Матушка.
– Тогда тебе нечего бояться, дочь моя. Ты знаешь закон. Теперь, в этот знаменательный день, пришло время решить, какое место в жизни тебе занять. Чего же ты желаешь, Мег? Быть ли тебе воительницей, рабочей или же плодящей матерью?
Мег бесстрашно посмотрела на главу племени.
– Я буду Матерью! – сказала она, а затем быстро добавила: – Но не плодящей матерью. Я буду Матерью племени, прямо как вы, Матушка!
Мать внимательно посмотрела на нее. Но вскоре суровые морщины на ее лице разгладились, и она задумчиво сказала:
– Трижды ко мне обращались с такой просьбой, Мег. Каждый раз я отказывала. Первой, кто спросил меня об этом, была Бет, это было много лет назад. Но она стала воительницей и в итоге благородно пала при осаде Лувиля… Затем ко мне обратилась Хейзел. И последней была Хейн. Когда я отказала, она стала плодящей матерью. Однако тогда я была моложе. Теперь я стара. И нужно, чтобы кто-то занял мое место, когда меня не станет. – Она уставилась на девочку пытливым взглядом. – Это непросто, дочь моя. Предстоит много работы. И работы не столько тела, сколько ума. Придется справиться с трудностями, принести клятвы, совершить паломничество.
– Я все сделаю, Матушка! С радостью! – клялась Мег. – Только позвольте мне… – Но вдруг ее голос надломился. – Я не могу быть никем больше. Не буду ни жестокой, мрачной воительницей, ни вечно грязной рабочей, ни плодящей матерью… Я бы скорее спарилась с кем-то из Диких, чем с одним из мужчин. Только одна мысль об их изнеженных руках…
Мег передернуло. Мать же кивнула, все понимая.
– Очень хорошо, Мег. Завтра ты переедешь в эту обитель. Ты будешь жить со мной и учиться, чтобы стать следующей Матерью племени Джинния.
Так началось обучение Мег. Мать говорила правду: задача оказалась не из легких. Не раз Мег горько плакала, стремясь изучить все, что необходимо было знать Матери племени.
«Беззвучная речь», которая, как узнала Мег, называлась «письмом», выглядела как самое обыкновенное волшебство. В старческих пальцах Матери тонкая палочка двигалась так легко и плавно, но, как бы ни старалась Мег воссоздать плетеную паутину узоров, палочка то соскальзывала, то царапала шкуру, оставляя уродливые черные, как полночное небо, пятна. Мег узнала, что эти волнистые линии не бессмыслица. Каждая линия состояла из «предложений», каждое предложение – из «слов», а каждое слово – из «букв». Каждая буква звучала по-своему, точно так же, как и комбинации из букв имели свои «словозвуки». Все это было так необыкновенно и запутанно. Одна буква, стоящая не на своем месте, часто могла изменить смысл всего слова. Иногда из-за этого менялась суть целого предложения. Но решимости Мег было не занимать. И вот, наконец, пришел день, когда Мать позволила ей записать ежемесячный отчет в хроники племени. Мег было тринадцать, но она уже превосходила мудростью остальных членов племени.
Тогда же Мать начала обучать ее еще одной магии: магии «цифр». Вместо целых двадцати шести букв теперь было всего лишь десять цифр. Это было самое удивительное волшебство. Собранные вместе цифры часто превращались в большие числа. А числа, отнятые друг от друга, образовывали еще числа. Название этой магии Мег так и не узнала. Тут использовались такие же необыкновенные, волшебные и непонятные выражения: «умножение» и «вычитание». Но Мег все равно научилась этому.
Ее задача становилась все сложнее, так как именно в это время Зловещие наслали на нее маленького демона, чтобы мучать ее. Однажды ночью, пока Мег спала, он пробрался в ее ухо. Долгие месяца он таился в ее голове, прямо над глазами. Каждый раз, когда она садилась за изучение магии цифр, он начинал плясать то вверх, то вниз, пытаясь помешать ей. Однако Мег упорствовала. И наконец то ли демон умер, то ли его вытащили, а Мег теперь знала цифры…
Еще нужно было изучить обряды и ритуалы, а священную песню необходимо было знать наизусть. У этой песни не было мелодии, она сопровождалась ритмом племенных барабанов. Слова же ее были странными и даже страшными, а в сокровенных фразах эхом отдавалось величие богинь.
– О Сакан! Увидишь Тедхи на Рассвете…
Это была великая песня. Могущественная магия. Из всех песен их племени, что выучила Мег, только в этой люди осмеливаются называть имя одной из богинь. И петь необходимо было с особенным благоговением, чтобы прозорливая Тедхи была довольна, не показала свои чудовищные зубы и не уничтожила заклинателя своими торжествующими раскатами грома.
Мег выучила и ритуальную песню племени Джинния. Она знала ее с младенчества, но слова оставались для нее туманны. Теперь Мег знала достаточно, чтобы понять ее смысл. Она не знала значения некоторых забытых слов, но вся песня обретала смысл, когда племя распевало ее в праздничные ночи.
– Кааме, вернись к Джиннии…
Мег становилась старше, взрослее, мудрее. В ее шестнадцатое лето ноги у нее были длинными, крепкими и прямыми, точно копья воительниц. Ее тело стало гибким, а кожа бронзовой, сохранив белизну только там, где тело прикрывала самостоятельно сшитая одежда из оленьей кожи. Если бы она не заплетала волосы, то они бы влачились за ней по земле, но она носила их собранными на голове, закрепляя сеткой, сотканной матерями, которые были уже слишком стары, чтобы выносить ребенка.
Богиня тщеславия давным-давно умерла, и Мег было неоткуда узнать, насколько она красива. Но иногда, глядя на свое отражение в озере во время купания, она любоваласьмягкими изгибами ее тонкого молодого тела, и как никогда она была счастлива и горда, что стала неофитом Матери. Ей нравилось, что ее тело такое. Почему? Этого она не знала. Но была очень рада, что не стала мускулистой и жилистой, какими становились в ее возрасте будущие воительницы, или неотесанной, как рабочие, или слабой и дряблой, какими были все плодящие матери. Кожа Мег была золотисто-смуглой, но отливала чистым золотом там, где солнечный свет обжигал тонкий пушок на ее руках и ногах и между высоких крепких грудей.
И наконец настал день, когда Мать позволила Мег провести обряд на Праздник цветения. Это было в июле, Мег тогда только исполнилось семнадцать лет. Праздник цветения – важное событие, но также и важное испытание. И Мег не подвела. Она провела сложнейший обряд от начала и до конца без малейшей ошибки.
Тем вечером в тишине их обители Мать совершила последнее волшебство. Она вытащила из коллекции старинных реликвий сверток пергамента. Она благословила его, а затем передала Мег.
– Теперь ты готова, дочь моя, – произнесла Мать. – На рассвете ты уйдешь.
– Уйду? – спросила Мег.
– Да, тебя ждет последнее испытание. То, что я даю тебе, – это карта. Указатель мест. Здесь, где встречаются горы и река, стоит наша деревня, в самом сердце территории Джинния. Далеко в западной стороне, а потом на севере, как здесь и указано, стоит Земля богов. Именно туда ты и должна отправиться в паломничество, прежде чем займешь место Матери.
Сейчас, в самый последний момент у Мег возникло дурное предчувствие.
– А вы, Матушка? – спросила Мег. – Если я займу ваше место, что же будет с вами?
– Покой примет меня в свои объятия, дочь моя. А я буду знать, что работа передана… – На миг престарелая Мать задумалась. – Мег, ты еще многого не знаешь. Мне запрещено говорить с тобой об этом, пока ты не побываешь на Земле богов. Там ты увидишь все и поймешь…
– Те… те книги?.. – Мег запнулась.
– Да, когда ты вернешься, ты сможешь прочесть их. Так же как читала их я после своего возвращения. И тогда тебе все станет ясно. И та самая последняя тайна, о которой не должно узнать племя…
– Я не понимаю, Матушка.
– Ты поймешь, дочь моя, но позже. А теперь ложись спать. Завтра на рассвете начнется твое паломничество…
Вдали на холмах дикий пес тоскливо выл, как бы прощаясь с уходящей луной. Его печальная песня разрезала немного дрожащую тишину деревьев и непрерывное дыхание леса. Мег проснулась из-за этого плача; проснулась и увидела, что на востоке уже краснеет рассветное небо.
Она выбралась из-под широкой кроны дерева, где провела эту ночь. Ее лошадь уже проснулась и нетерпеливо жевала жидкую траву под огромным дубом. Мег сняла ее с привязи и повела к роднику, который нашла вчера вечером.