– Паутина.
– Паутина?
– Да, паутина. Прочнейший материал в мире, прочнее самой лучшей стали. Синтетический паучий шелк. Тот, который мы используем для крыши, имеет предел прочности при растяжении в четыре тысячи фунтов на погонный дюйм.
Либби секунду поколебался, затем ответил:
– Понятно. При периметре свода около восемнадцати сотен тысяч дюймов максимальное натяжение в точке крепления составило бы около шестисот двадцати пяти фунтов на дюйм. Достаточный запас прочности.
Кузнец оперся на инструмент и кивнул.
– Что-то в этом роде. А ты, приятель, соображаешь в математике?
Либби был потрясен.
– Мне просто нравится расставлять все точки над i.
Они быстро работали вокруг склона, вырезая чистую гладкую канавку, к которой должна была быть прикреплена и запечатана «паутина». Раскаленная добела лава вырвалась из жерла и медленно потекла по склону холма. С поверхности расплавленной породы коричневый пар поднялся на несколько футов и почти сразу же вакуумировался в белый порошок, который осел на землю. Кузнец указал на порошок.
– Это вещество вызовет силикоз, если мы не уберем его и вдохнем.
– И что же делать?
– Просто вычистим установками кондиционирования.
Либби воспользовался случаем, чтобы задать еще один вопрос.
– Мистер…
– Я Джонсон. Без всяких мистеров.
– Хорошо, Джонсон. Где мы возьмем воздух для всей этой долины, не говоря уже о туннелях? Я посчитал, что нам нужно двадцать пять миллионов кубических футов, если не больше. Мы будем его производить?
– Нет, это слишком хлопотно. Мы привезли его с собой.
– На корабле?
– Ага, под давлением в пятьдесят атмосфер.
Либби задумался.
– Понятно. Получается, для перевозки потребовалось бы пространство в восемьдесят футов длиной.
– На самом деле он находится в трех специально сконструированных отсеках – в гигантских баллонах. На таком корабле доставляли воздух на Ганимед. Я тогда был новобранцем, но уже состоял в авиагруппе.
Через три недели постоянный лагерь был готов к заселению, а корабль разгружен. Кладовые ломились от инструментов и расходных материалов. Капитан Дойл перенес свои административные офисы под землю, передал командование своему первому офицеру и дал ему разрешение приступить к выполнению «возложенных на него обязанностей», в данном случае – вернуться на Землю с небольшим экипажем.
Либби смотрел на их взлет с наблюдательного пункта на склоне холма. Им овладела непреодолимая тоска по дому. Вернется ли он когда-нибудь домой? Тогда он искренне верил, что променял бы остаток жизни на то, чтобы провести полчаса с матерью и столько же с Бетти.
Он начал спускаться с холма к шлюзу туннеля. По крайней мере, корабль доставил им письма, и, если повезет, капеллан скоро прибудет с письмами с Земли. Но завтра и в последующие дни будет совсем не весело. Ему нравилось быть в авиагруппе, но завтра он вернется в свое отделение. Возвращаться ему не хотелось – он понимал, что ребята в его отряде были ничего, но не смог вписаться в компанию.
Эта часть К.С.К. приступила к своей более масштабной работе: оснастить Восемьдесят восьмой ракетными установками, чтобы капитан Дойл мог столкнуть этот стомильный шар с орбиты и вывести его на новую орбиту между Землей и Марсом. Впоследствии предполагалось использовать астероид в качестве космической станции, как убежище для терпящих бедствие кораблей, пристанище для спасательных шлюпок, заправочную станцию, военно-космический аванпост.
Либби был закреплен за нагревательной установкой в шахте Н-16. В его обязанности входило вырезать тщательно рассчитанные места, в которые бригада взрывников устанавливала минутные заряды, выполнявшие основную часть земляных работ. Два отделения были приписаны к Н-16 под руководством пожилого артиллериста космического десанта. Тот сидел на краю шахты, сверялся с чертежами и время от времени производил вычисления с помощью круглой логарифмической линейки, которая висела у него на шнурке на шее.
Либби только что закончил сложную нарезку для трехступенчатого взрыва и ждал взрывников, когда на его приемник поступили инструкции по размеру заряда от наводчика. Он нажал кнопку своего передатчика.
– Мистер Ларсен! Вы допустили ошибку!
– Кто это?
– Это Либби. Вы допустили ошибку в величине заряда. Если вы приведете в действие этот заряд, он разнесет и шахту, и нас.
Артиллерист космического десанта Ларсен покрутил циферблаты на своей логарифмической линейке, прежде чем ответить:
– Вечно ты нервничаешь из-за пустяков, сынок. Заряд посчитан верно.
– Нет, сэр, это не так, – настаивал Либби. – Вы умножили там, где надо было разделить.
– У тебя есть опыт в такого рода работе?
– Нет, сэр.
Следующее замечание Ларсен адресовал взрывникам:
– Установите заряд.
Они подчинились. Либби сглотнул и облизал губы. Он знал, что должен сделать, но ему было страшно. Двумя неуклюжими прыжками на негнущихся ногах он оказался рядом с взрывниками. Он протиснулся между ними и оторвал электроды от детонатора. Пока он работал, над ним промелькнула тень, и Ларсен опустился рядом с ним. Чья-то рука схватила его за плечо.
– Не следовало этого делать, сынок. Это прямое неподчинение приказам. Я должен буду доложить об этом. – Он начал подсоединять пусковую цепь.
Уши Либби вспыхнули от смущения, но он ответил с мужественной робостью, как загнанный зверь:
– Я должен был, сэр. Вы все равно ошибаетесь.
Ларсен остановился и посмотрел на упрямца.
– Что ж, это пустая трата времени, но не хочу заставлять тебя стоять возле заряда, которого ты боишься. Давай снова вместе посчитаем.
Капитан Дойл вольготно сидел в своей каюте, закинув ноги на стол. Он уставился на почти пустой стеклянный стакан.
– Отличное пиво, Блэки. Как думаешь, мы могли бы сварить еще, когда это закончится?
– Не знаю, кэп. Мы привезли с собой дрожжи?
– Выясни, ладно? – Он повернулся к крупному мужчине, занимавшему третье кресло. – Что ж, Ларсен, я рад, что все обернулось не так уж и плохо.
– Меня поражает, капитан, как я мог совершить такую ошибку. Я дважды перепроверил. Если бы это была нитрированная взрывчатка, я бы сразу понял, что ошибся. Если бы не интуиция этого парня, я бы запустил заряд.
Капитан Дойл хлопнул старого прапорщика по плечу.
– Не бери в голову, Ларсен. Ты бы никому не причинил вреда; вот почему я требую, чтобы все покидали шахту даже во время слабых взрывов. Эти изотопные взрывчатые вещества в лучшем случае коварны, посмотрите, что произошло в шахте А-9. Одним зарядом сделали то, что заняло бы десять дней, и сам артиллерийский офицер одобрил этот вариант. Но я хочу увидеть этого мальчика. Как, вы сказали, его зовут?
– Либби Эй Джей.
Дойл нажал кнопку на столе. Послышался стук в дверь. Раздалось громкое «Войдите!», и на пороге появился юноша с повязкой вахтенного помощника санитара.
– Пусть санитар Либби мне отчитается.
– Есть, сэр.
Несколько минут спустя Либби провели в капитанскую каюту. Он нервно посмотрел по сторонам и заметил присутствие Ларсена, что отнюдь не способствовало его душевному спокойствию. Он доложил едва слышным голосом:
– Санитар Либби, сэр.
Капитан оглядел его с ног до головы.
– Что ж, Либби, я слышал, что сегодня утром у вас с мистером Ларсеном возникли разногласия. Расскажите мне об этом.
– Я-я ничего такого не хотел, сэр.
– Конечно нет. Мы не будем тебя ругать; ты оказал нам всем большую услугу этим утром. Скажи-ка, как ты узнал, что расчет был неверным? У тебя есть опыт работы в шахте?
– Нет, сэр. Я просто знал, что он неправильно все рассчитал.
– Но как?
Либби беспокойно заерзал.
– Ну, сэр, просто показалось неправильным – не сходилось.
– Секундочку, капитан. Могу я задать этому молодому человеку пару вопросов? – заговорил коммандер Роудс по кличке Блэки.
– Конечно. Продолжай.
– Ты и есть тот Мелкий?
Либби покраснел.
– Да, сэр.
– До меня дошли кое-какие слухи об этом мальчике. – Роудс вытолкнул свое крупное тело из кресла, подошел к книжной полке и достал томик. Он пролистал его, затем, держа перед собой раскрытую книгу, начал расспрашивать Либби: – Назови квадратный корень из девяноста пяти?
– Девять и семьсот сорок семь тысячных.
– А кубический корень?
– Четыре и пятьсот шестьдесят три тысячных.
– А логарифм?
– Сэр, что это?
– Боже милостивый, как же ты окончил школу, раз ничего не знаешь?
Юноше становилось все неуютней.
– В школу я почти не ходил, сэр. Моя родня не принимала Соглашение, пока не умер папа. Только после его смерти нам пришлось это сделать.
– Понятно. Логарифм – это название степени, до которой ты возводишь данное число, называемое основанием, чтобы получить число, логарифмом которого оно является. Теперь ясно?
Либби крепко задумался.
– Я не понимаю, сэр.
– Попробую еще раз. Если ты возводишь десять во вторую степень – возводишь в квадрат – получится сто. Следовательно, логарифм числа, равного десятке по основанию, равен двум. Точно так же логарифм от тысячи по основанию десять равен трем. Итак, чему равен логарифм девяноста пяти?
Либби на мгновение растерялся.
– У меня не выходит целое число. Это дробь.
– Правильно.
– Тогда это одна целая и девятьсот семьдесят восемь тысячных – примерно.
Роудс повернулся к капитану.
– Думаю, тут все ясно, сэр.
Дойл задумчиво кивнул.
– Да, парень, похоже, обладает интуитивным знанием арифметических соотношений. Но давайте посмотрим, на что еще он способен.
– Боюсь, нам придется отправить его обратно на Землю, чтобы выяснить все как следует.
Либби уловил суть последнего замечания.
– Пожалуйста, сэр, вы же не собираетесь отправить меня домой? Мама будет ужасно раздосадована.
– Нет-нет, ничего подобного. Когда придет время возвращаться, я хочу, чтобы ты прошел проверку в психометрических лабораториях. А пока я не отпустил бы тебя, даже если бы мне выплатили четырехкратную зарплату. Я бы скорее бросил курить. Но давай посмотрим, на что ты способен.