Перед Александром Васильевичем возникли непредвиденные трудности. Русские войска были совсем не подготовлены для горной войны, к тому же у него не имелось штабных офицеров, знакомых с местностью. Перед началом похода Суворов узнал, что Вена постановила, чтобы австрийский эрцгерцог Карл вывел все свои войска из Швейцарии, не дожидаясь, пока обе русские армии, разделённые Альпами, смогут соединиться. Это уже было предательством. Корпус Римского-Корсакова оставался один на один с врагом, который значительно превосходил в силе. К тому же опытный и решительный французский генерал Андрé Массенá успел занять в Швейцарии все удобные позиции.
Павел I был разгневан известием об уходе эрцгерцога из Швейцарии. Теперь он разрешает Суворову действовать по своему усмотрению. Наконец-то полководец может не оглядываться на Дворцовый совет Вены. Александр Васильевич торопится на выручку Римского-Корсакова.
4 сентября суворовская армия вошла в городок Таверно, что стоит у подножия Альп. Фельдмаршал снова сталкивается с обманом австрийцев. Ему обещали, что к Таверно подгонят более тысячи мулов, необходимых для горного похода. Их здесь не оказалось. Теперь суворовцы должны были совершить нечто немыслимое: в осеннюю пору, когда то льёт дождь, то сыплет снег, а под ногами слякоть или каменистая тропа, перейти через вершины Альп, при этом подвергаясь обстрелу и нападениям со стороны французов. 10 сентября, собрав всё же несколько сотен вьючных животных, русские двинулись в горы. Под командованием Александра Васильевича было двадцать тысяч солдат.
Короче других, но и самым тяжким считался путь через Сен-Готардский перевал. К нему и направил свою армию фельдмаршал. Учитывая всю сложность предстоящего боя за перевал, Суворов послал в обход шеститысячный корпус генерала Розенберга. Авангард Багратиона, взбираясь по отвесным кручам, стал обходить Сен-Готард справа. Часть войск, с которыми шёл сам Суворов, повела центральную атаку. Медленно отступая, французы поднимались всё выше, откуда было удобно вести стрельбу. По утёсам и скалам, поддерживая друг друга, упираясь штыками в неровную каменистую землю, карабкались наши солдаты. Две атаки были отбиты французами. Суворов начал третью атаку.
– Братцы мои, мы, русские, перейдём-перелетим эти проклятые Альпы. Лезь в горы, стреляй по головам врага. Стреляй редко, да метко. Вперёд! Кого из нас убьют – Царство Небесное. Живых ждёт честь и слава.
– Отец наш!.. Веди нас!.. С тобой мы хоть куда. Веди. Ура!
В это время на вершине у левого неприятельского фланга появились отряды Багратиона.
– Ура!.. – загремело в горах.
Французы поспешно отступили. Ночь войска Суворова провели на перевале в местечке Госпис. Там, в монастыре, оставили раненых. В келье монастырского настоятеля отдохнул продрогший на ветру в лёгоньком плаще Суворов. Солдатам монахи дали немного картофеля и гороха.
Утром начался спуск с горы к долине реки Рейса. Французская дивизия генерала Лекурба вышла навстречу, собираясь преградить суворовцам путь. Но Лекурб получил известие, что в тылу у него обнаружены русские. Это был корпус Розенберга, который за три дня ускоренным маршем зашёл в тыл французам. Его авангардом руководил Милорадович. Солдаты поднимались по козьим тропам, пересекали глубокие ущелья, где бежали реки с ледяной водой, и в самый необходимый час приблизились к армии Суворова, остановившись в местечке Урзерн.
Лекурб, побросав пушки в воду, ночью переправил дивизию через реку, затем, преодолев высокий хребет и обойдя Урзерн, вновь стал на пути суворовского войска. Манёвр был быстрым и правильно продуманным. Не зря Лекурба называли «горным генералом».
А перед фельдмаршалом возникли новые препятствия: пробитый в горе Урзернский туннель – узкий, длиной в восемьдесят шагов – и затем крутой спуск к Чёртову мосту, который на 22‐метровой высоте повис над Рейсой. Мост состоял из двух арок – большой и малой. 14 сентября, соединившись с корпусом Розенберга, армия Суворова приблизилась к туннелю. Засевшие там с пушкой французы открыли огонь. Триста егерей полезли вверх, обходя туннель слева. Другие две сотни под командой майора Тревогина по отвесным скалам стали спускаться справа к бурлящей и ревущей Рейсе, чтобы перейти реку. Опасаясь быть отрезанными от своих, французы оставили туннель. Солдаты генерала Милорадовича, перестреливаясь с неприятелем, первыми вышли к Чёртову мосту. Они уже было ступили на него, но тут раздался взрыв, середина малой арки рухнула, образовался провал.
К счастью, неподалёку оказался бревенчатый сарай. Его разобрали. Стали связывать брёвна офицерскими шарфами. Враг ещё стрелял, когда брёвна были переброшены. Но тут на противоположном берегу послышалось: «Ура!» Это егеря майора Тревогина пошли в атаку. Не ожидавшие такого хода французы всё бросили и поспешно бежали. Поход Суворова продолжался.
Возле местечка Альтдорф путь преградили войска Лекурба. Всё решила штыковая атака пехоты Милорадовича. Французский генерал опять увёл своих солдат. На этот раз к озеру, где стояли суда, на которых войска и оплыли. В Альтдорфе измученная армия Александра Васильевича чуть пополнилась съестными припасами: каждый воин получил по три пригоршни муки и по нескольку сухарей. После Альтдорфа дорога обрывалась. Теперь чудо-богатырям оставалось либо вернуться, либо карабкаться по охотничьим и пастушьим тропам. Фельдмаршал то ехал на лошади, которой иной раз казаки помогали взбираться на кручи, то шёл пешком среди солдат, подбадривая их, хотя сам уже чувствовал себя больным и слабым. Но говорил:
– Где олень пройдёт, там русский солдат пройдёт. Вот так-то. А где и олень не пройдёт, там русский солдат все равно пройдёт.
Наконец начался продолжительный спуск к Муттенской долине. Здесь, внизу, полководцу передали горькую весть: пока он брал Чёртов мост, генерал Массена разбил корпус Римского-Корсакова. Убитыми и пленными русские потеряли 8 тысяч. Суворов помрачнел: это было страшное поражение. К тому же это означало, что объединившиеся войска Массена и Лекурба будут иметь 60 тысяч солдат против измотанной тяжкими переходами русской армии, в которой теперь не набиралось и 20 тысяч.
На военном совете с генералами, взвесив всё, Суворов решил через перевал Паникс уходить из Швейцарии. В армии кончались боеприпасы, уставшие до предела солдаты были голодны, одежда на них оборвалась, сапоги износились.
С боями русские воины вошли в городок Глорис, где Суворов стал ждать подхода арьергарда своей растянувшейся армии. Тем временем произошли события, которые принесли дополнительную славу беспримерному походу.
18 сентября на четырёхтысячный арьергард, прикрывавший отход основных сил из Муттенской долины, напал Массена, у которого под его командованием было 15 тысяч. Атаку в середине дня начали французские стрелки. Колонны наступали быстро, но тут подоспел Милорадович с тремя полками. Враг был отбит. Настал вечер. Русские сменили позиции. Солдатам было запрещено разводить огонь, разрешалось только курить трубки.
На следующий день сражение разгорелось с новой силой. И к русским, и к французам прибывало подкрепление. Успех был попеременный. Когда в очередной раз неприятель отхлынул, Милорадович распорядился, чтобы егеря спрятались в левой стороне огромного виноградника, а мушкетёры – в правой. Массена, поведший свои колонны, неожиданно оказался посреди основных сил арьергарда. Последовала атака с флангов. Враг принялся разворачивать пушки, но поздно. Стремительно налетели русские батальоны. Завязался рукопашный бой. Не выдержав его яростного накала, французы, оставив на поле сражения убитых и раненых, кинулись бежать. Много было захвачено пленных. Взят был и сам Лекурб.
Вот что рассказывал о рукопашном бое унтер-офицер Махотин:
– Я увидел на прекрасной лошади вражеского офицера в золотых эполетах. Наши ребята насмерть дрались с рослыми французами, что были возле него. Он собирался выскочить из свалки. А я хотел взять его живьём. Подскакиваю. А в лошадь его как раз угодила пуля. Она поднялась на дыбки и грохнулась наземь вместе с всадником. Мои товарищи прикрывали меня, а я схватил его за воротник и сорвал эполет. Он крепко ударил меня ногой и вскочил, а я дал ему такого леща, что молодец упал на спину. Пока поднимал его, я получил удар саблей в плечо. Оглянулся. Рядом офицер на коне. Опять замахнулся саблей. Я подхватил штык и ткнул его. Он слетел с коня. Пока я с ним возился, первый молодец на другой лошади ускакал. Я поднял эполет, сунул в сухарную сумку и опять – в драку.
После Махотина привели к Суворову, велели показать эполет. Лекурб признал, что это генеральский эполет Массена.
– Помилуй Бог! – воскликнул Александр Васильевич. – Да ты истинный герой!
Махотин тут же получил чин подпоручика.
Русской армии теперь предстояло совершить очередной подвиг – перейти самый труднодоступный перевал Паникс. Солдаты заклепали и утопили в снегу пушки – снежный покров уже был выше метра. 25 сентября войско тронулось. Идти по узенькой тропинке можно было только гуськом – след в след. Лил дождь, сыпал снег, пронизывающий ветер валил с ног. А спускаться было ещё тяжелее. Кое-кто, не удержавшись на крутизне, скатывался вниз, в пропасть.
Старый полководец терпел всё вместе с солдатами – холод, голод, пургу. На перевале Паникс два казака подхватывали его под руки, временами сажали на лошадь, вели её. Александр Васильевич протестовал:
– Оставьте меня. Я сам.
Они будто не слышали его, молча продолжали идти рядом.
26 сентября армия перевалила через Паникс и вышла в долину Верхнего Рейна к местечку Кур. Солдаты были накормлены, обогреты, отдохнули. 19 октября Суворов привёл войска в Баварию. Через десять дней из Петербурга пришло известие: Павел I пожаловал полководцу звание генералиссимуса всех российских войск. Бесподобный швейцарский поход поразил Европу. Когда русская армия через Германию и Чехию возвращалась на родину, Суворову рукоплескали, подносили лавровые венки, гремела музыка, устраивался фейерверк.