В начале надписи ее автор обращается к Тутмосу II с весьма интересными льстивыми словами. «Его слава могуча, – пишет он. – Страх его во (всей) стране, ужас его в землях ханнебу (в дельте, на морском побережье). Две части Хора и Сета под его властью, Девять Луков (так называли племена, традиционно враждебные по отношению к Египту) собраны вместе у его ноги, азиаты приходят к нему, принося свою дань, а нубийские бедуины – принося свои корзины (с продукцией). Его южная граница далеко, подобно Хору земли, его северная (граница) далеко, как края (земли). Болота Азии во власти его величества, и руку его посланника не задерживают среди стран фенху». В конце текста приведены следующие слова: «Эти вещи произошли из-за славы его величества, ибо его отец Амон любит его намного сильнее, чем любого царя, существовавшего с начала (истории)». Следовательно, на юношу, когда он только восходил на престол, возлагали большие надежды. Однако он, вероятно, был слишком мягок, чтобы соперничать со своей супругой, поэтому, повзрослев, она сразу же стала самоутверждаться, отодвигая царя на задний план.
Имя Тутмоса II вырезано на фрагментах, обнаруженных в Гебель-Баркале, расположенном в области четвертого порога Нила. Следовательно, можно предположить, что за время его царствования египетские владения расширились и в них вошла эта местность (Wilkinson, Thebes, 472). В крайне фрагментарном тексте, вырезанном в храме в Дейр-эль-Бахри (Naville, Deir el-Bahari, III, 80), очевидно, говорится о походе в Сирию, предпринятом Тутмосом II, но надпись слишком отрывочна для того, чтобы делать какие-либо выводы. Яхмос Пеннехеб, упоминая войну против шасу, кочевников, живших у сирийской границы, пишет: «Я следовал за царем Аахеперенра, и мной было захвачено в земле шасу так много пленников, что я не считал их». В оазисе Фарафра, примерно в 200 милях[99] в западу от Асьюта, найдена надпись, в которой упоминается имя Тутмоса II (Zeitschrift, 1876, 120). Судя по ней, царь подчинил ливийские племена, населявшие не только данный оазис, но и другие, находившиеся в Западной пустыне. Но, учитывая эти исключения, следует отметить, что в целом правление Тутмоса II было мирным и характеризовалось в основном возведением храмов.
В Карнаке он завершил строительство, начатое его отцом, приступил к сооружению еще одного пилона и, возможно, установил несколько своих статуй. Как уже говорилось, кажется странным, что он не приказал вырезать свое имя на одном из двух обелисков, привезенных в Карнак Тутмосом I. Данному факту можно дать несколько объяснений. Читателю следует обратить на них внимание, потому что, как я уже писал выше, некоторые египтологи на его основании полагают, будто Тутмос III, вырезавший свое имя на этом обелиске, царствовал сразу после Тутмоса I. Во-первых, его могли не устанавливать на протяжении нескольких лет из-за того, что другие строительные работы, проводившиеся в храме, мешали сооружению огромных временных пандусов и других массивных приспособлений, необходимых для возведения любого из этих гигантских сооружений (см.: Engelbach, The Problem of the Obelisks, figs. 27–33). Во-вторых, та холодность, с которой царица Хатшепсут относилась к своему мужу, Тутмосу II, и ее стремление сохранить память отца могли привести к тому, что она всеми силами старалась помешать Тутмосу II присвоить обелиск. В-третьих, памятник мог предназначаться для празднования юбилея, а значит, вырезать на нем текст мог только царь, отмечавший этот праздник. Тутмос II, насколько нам известно, не делал этого, так как юбилей праздновался по завершении 30 лет с момента назначения будущего правителя наследником престола, а он царствовал только 20 лет и взошел на трон, не будучи престолонаследником. Поэтому он не возвел собственные обелиски и не присвоил памятник, изготовленный в период правления его отца, на котором на протяжении всего царствования Тутмоса II так и не был вырезан текст и который впоследствии был присвоен Тутмосом III, праздновавшим свой юбилей. Вероятно, произошло нечто подобное, ибо вполне очевидно, что Тутмос ш не царствовал сразу после Тутмоса I (илл. 29).
Возможно, царь проводил строительные работы в заупокойном храме в Мединет-Абу, возведенном Аменхотепом I, строительство которого продолжил Тутмос I. В Фивах, в храме Уджмоса, были найдены фрагменты статуи, причем в вырезанном на нем тексте упоминался 18-й год царствования Тутмоса II (Annales, I, 99). Данный факт крайне важен, так как свидетельствует о том, что Манефон, вероятно, был прав, утверждая, что этот царь правил 20 лет, хотя большинство египтологов до сих пор не признавало справедливость этого предположения. Судя по всему, он проводил строительные работы в Эсне (Pierret, Recueil Insc. Louvre, II, 3), в некоторых храмах Семны и Куммэ (Нубия) (Lepsius, Denkmaler, III, 47, 59). Храм был возведен в Бухене, недалеко от Вади-Халь-фы (Maclver, Woolley, Buhen, 11); в надписях на его стенах Хатшепсут занимает то же положение, что и Тутмос II.
На 15-м году его правления, в 1499 г. до н. э., Хатшепсут предприняла шаг, который можно приравнять к приходу ее к власти и заявлению о том, что ее супруга не следует принимать в расчет. Тогда ее окружал ряд вельмож, исходя из собственных интересов поддерживавших ее стремление править самостоятельно, не учитывая мнение царя. По их наущению (или, по крайней мере, с их согласия) она решила начать приготовления к празднованию своего юбилея. В результате создавалось ощущение, будто настоящим фараоном является она, а не ее муж.
Как было сказано выше, она стала заявлять, что Тутмос I считал ее своей наследницей с самого ее рождения в 1528 г. до н. э. Следовательно, очевидно, она решила, что ее юбилейный год, начинавшийся в момент завершения 30-летнего периода, прошедшего с первого дня нового года, наступившего после ее рождения, должен начаться на 17-м году царствования Тутмоса II, то есть в 1497 г. до н. э. В честь своего юбилея Хатшепсут предложила установить в Карнакском храме два огромных обелиска и приказала начать работу в гранитных копях Асуана.
В надписи, составленной через несколько лет, сказано, что добыча этих двух гигантских глыб началась в первый день второго месяца второго сезона «года пятнадцатого», то есть 14 января 1499 г. до н. э. Работа продолжалась до 30-го дня четвертого месяца третьего сезона «года шестнадцатого» (12 августа 1498 г. до н. э.), за пять дней до начала ее юбилейного года. Исследователи предполагали, что эти события произошли во время ее совместного правления с Тутмосом III. Однако я считаю их принадлежность к царствованию Тутмоса II, то есть ко времени, когда Хатшепсут еще не была названа царем и соправительницей Тутмоса III и не получила полную царскую титулатуру, вполне очевидной. Добычей обелисков руководил вельможа по имени Сенмут, один из основных сторонников царицы. Он приказал вырезать в Асуане наскальную надпись, в которой сообщается, что он прибыл туда, «чтобы руководить работой над двумя великими обелисками» (Lepsius, Denkmaler, III, 25; Sethe, Untersuchungen, I, 82). Но в этом тексте он называет Хатшепсут только супругой царя и царицей. Следовательно, тогда она была еще только женой Тутмоса II, но не фактической правительницей страны.
Когда долгая и тяжелая работа в каменоломнях была завершена, две каменные глыбы были отправлены вниз по течению Нила в Карнак (в то время река как раз разлилась). Но, очевидно, они не были установлены тотчас же. Царица решила поместить их в зале, возведенном ее отцом, между двумя сооруженными им пилонами. Она, судя по всему, хотела, чтобы они стояли в месте, связанном с ним, так как они должны были напоминать о том, что именно ее он признал своей наследницей. Но для этого требовалась полная перестройка зала, работа, на которую могли уйти годы, поэтому, очевидно, глыбы были временно положены на землю. В любом случае они были покрыты текстами только через 13 лет. Хатшепсут настолько беспокоилась, чтобы все знали: именно она, а не ее супруг, повелела изготовить их, и они были сделаны в честь ее, а не его юбилея, – что приказала добавить в текст ужасную клятву, подтверждающую правдивость вырезанных на обелисках утверждений.
Однако при этом примерно на 18-м году царствования Тутмоса II Хатшепсут сумела достичь примирения со своим супругом. Возможно, против празднования ее юбилея выступили жрецы Амона, которые поддержали царя, позволив ему помешать претворению в жизнь ее амбициозных планов. Отстраненность и воссоединение между Хатшепсут и Тутмосом II можно объяснить следующим образом. Первым ребенком, родившимся в этом браке и известным нам, была девочка по имени Нефрура, «Красоты бога солнца». Судя по ее титулатуре, в которой она названа наследницей престола, Нефрура была старшим ребенком в семье. Я полагаю, что она родилась после того, как ее матери исполнилось 15 или 16 лет, то есть на протяжении первого года правления Тутмоса II. Таким образом, когда Хатшепсут готовилась праздновать свой юбилей, девочке должно было исполниться примерно 11=12 лет или чуть меньше. Сенмут, отвечавший за добычу каменных глыб для обелисков, в асуанской надписи сообщает о том, что он был главным управляющим царевны Нефруры. Изучив его статую, хранящуюся в Берлине, можно прийти к выводу, что царевна тогда была совсем юной незамужней девушкой, но уже не ребенком. Дело в том, что на протяжении первых лет ее жизни о ней заботился Яхмос Пеннехеб. Следовательно, нет никаких сомнений, что она родилась в самом начале царствования Тутмоса II, а сам царь и Хатшепсут жили тогда вместе – как муж и жена.
Затем Хатшепсут родила еще одну дочь, Хатшепсут-Мери-тра. Очевидно, это произошло в самом конце правления Тутмоса II, около 1494 или 1493 г. до н. э., так как девочка прожила еще достаточно долго для того, чтобы стать матерью Аменхотепа II. Последнему на момент смерти, произошедшей в 1416 г. до н. э., было примерно 50 лет, а значит, он появился на свет не ранее 1465 г. до н. э. В таком случае его мать Хатшепсут-Меритра родилась в конце царствования Тутмоса II, завершившегося в 1493 г. до н. э. Следовательно, когда она родила Аменхотепа II, ей было около 28 лет. Если бы она появилась на свет сразу после своей сестры Нефруры, ей должно было исполниться более 40 лет, когда появился на свет ее сын, что маловероятно. Таким образом, между рождением Нефруры, произошедшим в начале правления Тутмоса II, и появлением на свет Хатшепсут-Меритра, пришедшимся на конец его царствования, прошло, очевидно, 15 лет или более, на протяжении которых у Хатшепсут не было детей. Данный факт вкупе с источниками, свидетельствующими об охлаждении отношений между супругами, подтверждает, что в тот период царица и Тутмос II не жили как муж и жена, но в конце его царствования их отношения наладились.