Весной следующего года, 1464 г. до н. э., на 30-м году своего правления царь отправился в шестой поход, намереваясь захватить Тунип, который во время предыдущей экспедиции помогал врагам фараона. Кроме того, Тутмос хотел захватить Кадеш (современный Телль-Неби-Менда), где, очевидно, все еще скрывался непокорный царь, бежавший из Мегиддо. Подобно Тунипу, Кадеш находился за Ливаном, но в 50 милях[139] (или более) южнее, примерно в 150 милях[140] к северу от Мегиддо. Он стоял на западном берегу Оронта, рядом с озером Хомс, и возвышался над долиной этой реки.
В Анналах захват Кадеша описывается очень кратко. Там сказано лишь о том, что царь на 30-м году своего правления отправился в свой шестой поход в Сирию, «прибыл к поселению Кадеш, разрушил его, срубил деревья его, захватил его жатву»[141]. Это была величайшая военная победа египтян, так как местонахождение города идеально подходило для обороны. Он стоял на возвышении, на развилке двух рек: Оронта на востоке и его притока на западе, – встречавшихся севернее. Южнее был вырыт канал, соединявший реки. Таким образом, город и полоса возделываемой земли, располагавшаяся за его пределами, со всех сторон были окружены водой. Кроме того, Кадеш был опоясан рвом. Следовательно, осада города, очевидно, была длительной, и царю пришлось отказаться от нападения на Тунип.
К счастью, свидетельство об осаде сохранилось в биографической надписи, начертанной на стенах фиванской гробницы одного из военачальников Тутмоса, которого звали Аменемхеб (№ 85; Weigall, Guide, 126; Breasted, Records, II, 574). Однако этот текст был составлен не ранее чем через 4–5 лет после смерти царя, а значит, Аменемхеб в нем рассказывает о событиях, произошедших за 25 лет до этого. В результате военачальник не сумел передать их последовательность, и нам приходится, насколько это возможно, сверять его немногословные сообщения с Анналами. Старый вояка пишет, что он был верным слугой Тутмоса III: «Я следовал за моим господином, – сообщает он, – в его походах в северные и южные страны, (ибо) он хотел, чтобы я был спутником его ног, когда он был на поле битвы».
Аменемхеб упоминает странный случай, произошедший во время осады Кадеша. Защитникам города, очевидно, удалось осуществить вылазку, цель которой заключалась в том, чтобы дезорганизовать костяк египетских колесничих, собиравшихся напасть на них. Для этого из города вывели кобылу, надеясь на то, что жеребцы забеспокоятся и создадут смятение в рядах колесничих войск. Аменемхеб рассказывает следующее: «Царь Кадеша послал кобылу спереди армии, чтобы (дезорганизовать) их проникновением в ряды. Но я погнался за ней пешком и своим мечом пронзил ей сердце. (Затем) я отрезал ей хвост и положил его перед царем, пока (все) благодарили бога за это. Это дало (мне такое) удовольствие, что наполнило мое тело счастьем и вызвало дрожь в моих членах».
Далее он говорит о первом штурме внешних укреплений: «Его величество послал каждого отважного человека впервые сделать пролом в стене, которую построил Кадеш. Я был одним из тех, кто пробил ее, будучи первым из храбрых (кто выполнил это), никто передо мной не (сумел) сделать это. Я вышел и привел двух человек, господ, в качестве пленных. Снова мой господин наградил меня за это». Наконец город был взят штурмом, и Амнемехеб рассказывает о том, как стал свидетелем храбрости царя. Затем «он захватил Кадеш, и я не отсутствовал в месте, где он был. Я захватил двух людей, господ, в плен, и поставил их перед царем, который в присутствии всего народа даровал мне золото за мою храбрость: украшение-льва, два ожерелья, две (подвески в виде) мухи и два браслета, все из прекраснейшего золота». Следует сделать крайне важное замечание: Тутмос простил своего старинного врага, царя Кадеша. По крайней мере, в заупокойной часовне Менхеперрасенеба в Фивах он изображен несвязанным, подходящим к царю и преподносящим ему в дар сосуд и украшенный кинжал.
Очевидно, приближалось лето, и фараон отправился домой, двигаясь на юг через долину реки Элеутерос к ее устью, где на побережье стояла Симира. Оттуда он снова двинулся в Арвад и покарал город за некое преступление, совершенное против него.
Следует вспомнить, что после падения Мегиддо царь обязал сирийских князей присылать их сыновей в Египет, где их, очевидно, обучали египетским способам государственного управления, которые в то время значительно превосходили использовавшиеся в других странах. В Анналах, там, где говорится о 30-м годе правления Тутмоса, сказано, что в Египет была отправлена еще одна группа молодых людей, точное число которых не сохранилось. Предположительно родом все они были из городов, расположенных на побережье, недалеко от Кадеша. Эти юноши должны были присоединиться к молодым людям из других областей Сирии, которые уже жили в долине Нила. В первую партию вошли 50 или 60 молодых людей, так как Тутмос приказал вырезать на одной из стен Карнака список сирийских городов и сопроводить их надписью: «Перечень государств Сирии, (князей) которых его величество запер в презренном Мегиддо и детей которых его величество привез в качестве пленников в город Сухенемипет («Крепость в Фивах») после его победоносного похода». Этот список состоит из названий 119 городов, но можно предположить, что некоторые князья, собравшиеся в Мегиддо, правили двумя или даже тремя поселениями.
В том месте Анналов, где говорится о 30-м годе царствования Тутмоса, сказано: «Были увезены дети князей и их братья, чтобы пребывать в Египте как заложники. Если кто-либо из этих князей и умирал, его величество отправлял его сына поставить на его месте». На основании данного текста можно сделать следующий вывод: несмотря на то что юноши фактически были пленниками и жили в крепостях, с ними обращались как с князьями. Когда умирал правитель того или иного города, его наследника отсылали домой, чтобы он взял в свои руки управление родным городом-государством. Таким образом фараону начиная с падения Мегиддо удавалось сохранять господство над большей частью Сирии, и он решил так же поступить с остальной территорией страны. В Анналах, после рассказа о второй группе заложников, говорится: «Рабов и рабынь 181; лошадей 188; колесниц, обработанных золотом и серебром и раскрашенных, 40». Можно предположить, что речь здесь идет не просто о дани, а об имуществе, прибывшем в Египет вместе с молодыми людьми.
Следующей весной, на 31-м году своего правления (1463 до н. э.) царь организовал седьмой поход в Сирию, но теперь он, очевидно, решил изменить тактику. Вспомним, что во время пятого похода Тутмос III захватил корабли, стоявшие в порту и сдавшиеся ему. Можно предположить, что по окончании этой и последующей кампании он вернулся домой морем. Вряд ли представлялось возможным перевезти таким способом в Северную Сирию все египетское войско, да и значительные силы, необходимые для участия в походе на Кадеш, состоявшемся на 30-м году правления царя, сложно было перебросить на судах. Но на этот раз Тутмос собирался напасть на не покорившийся ему город Уллазу, стоявший на берегу моря (недалеко от Симиры) и заключивший союз с князем Тунипа. Вероятно, царь решил, что для выполнения этой задачи достаточно будет такого количества солдат, которое можно разместить на находившихся в его распоряжении кораблях, и поэтому предпочел отправиться в Сирию по морю.
В Анналах результаты этой экспедиции описаны следующим образом: «Перечень того, что его величество захватил в этом году, на третий день первого месяца третьего сезона (9 апреля) в году 31-м, добычи, захваченной (в тот день) в городе Уллазе, который на побережье Черен: 490 пленников, 3 военачальника (?) сына того врага, (князя) Тунипа, начальник… который был там. Всего 494 человека. (Также) 26 коней и 13 колесниц (в которые они были впряжены), а также их снаряжение из всего оружия войны. Воистину его величество захватил этого город за короткий срок, и все его имущество было его добычей»[142]. Одержав эту победу, Тутмос, очевидно, находился в Сирии на протяжении двух или трех недель, возможно до конца апреля, так как далее в тексте сказано: «Князья Сирии пришли, чтобы заплатить дань его величеству», и принесли с собой следующие дары: «(неизвестное в настоящее время количество) рабов, как мужчин, так и женщин; 72 (сосуда?) этой страны; 761 дебен серебра; 19 колесниц, отделанных серебром (с) их снаряжением из оружия войны; 104 быка и вола и 172 теленка и коровы, всего 276; 4622 головы мелкого рогатого скота (овец?); 40 кусков самородной меди; свинец; 41 золотой браслет вместе со всеми их (другими товарами) и всем хорошим и благовонным деревом этой страны»[143].
После этого египетский флот отправился домой, останавливаясь в различных портах. В Анналах сказано: «Каждая гавань, в которую прибывал его величество, снабжала подходящими кусками хлеба, маслом, благовониями, вином, медом, фруктами… достаточными сверх меры, больше, чем испытывала армия его величества (прежде). Это не ложь, (ибо) они внесены в ежедневный журнал царского двора, хотя их перечень не приведен в надписи, чтобы не увеличивать слова, приводя здесь подробности…» Далее в тексте говорится о том, что о размере урожая, собранного в Сирии в конце апреля, сообщили Тутмосу, и было определено количество зерна, которое следовало взять в качестве налога. Затем, «когда его величество вернулся в Египет, прибыло посольство от генебтиу (нубийского племени), принеся с собой свою дань, состоявшую из мирры и благовоний; шести (слово стерто) с десятью сопровождавшими их неграми; 113 волов и телят, а также 230 быков, всего 343; помимо кораблей, груженных слоновой костью, эбеновым деревом, шкурами пантер и другими товарами. (Другое посольство из Уауат, Нижней Нубии, доставило) 31 вола и теленка, а также 61 быка, всего 92; кроме кораблей, груженных всеми товарами этой страны, а также урожаем Уауат».