Особенности морали
Мораль характеризует человека в перспективе его стремления к идеально совершенному состоянию. Она выражает не его представления о таком состоянии, а практические действия, воплощающие их. Мораль является характеристикой поведения человека, рассмотренной в её смысло-жизненной направленности. Что делать человеку, как упорядочить, организовать свою жизнь, какие совершать или не совершать поступки, чтобы двигаться в направлении идеально-совершенного состояния и достичь его — таково предметное поле морали. Соответственно, о том, что такое высшее благо, говорит философия, а как практиковать его — этика. Для морали, если говорить о ней в предельно обобщающем виде, не привязывая ни к какой конкретной форме, характерны, по крайней мере, следующие особенности.
1. В человеческих мотивах и соответствующих им действиях есть пласт, который не может получить эмпирически доказательного объяснения, не умещается в границы закона причинности и принципа полезности. Человек, как уже отмечалось, изначально трагично отягощен сознанием собственной бренности и рассматривает смерть как абсолютный предел того, чего он стремится избежать. Однако мы знаем много случаев, когда люди идут на смерть за свои убеждения, считая их важнее жизни. Такой способ поведения мы называем самоотверженным, героическим. Из двух возможных вариантов поведения в бизнесе, один из которых сулит доход в один миллион рублей, а второй в десять раз больше, человек при прочих равных обстоятельствах неизменно изберет второй. Однако есть поступки, которые он не совершит ни за какие деньги. Нет такой корысти, которая могла бы оправдать предательство друга, измену Родине, в глазах того, для кого дружба и любовь к Родине ценны сами по себе. Они бескорыстны. Мораль есть та область самоотвержения и бескорыстия в человеке, которая не выводится из обстоятельств — ни из природных, ни из социальных — и не сводится к ним. Только так — негативно — и можно описать моральную мотивацию. Содержательно о ней нельзя сказать ничего более определенного сверх того, что она не есть выражение удовольствия, корысти, выгоды, интереса, необходимости. Это относится к моральному измерению не только мотивов поведения, но и правил, которыми оно управляется.
2. Поскольку точкой отсчета морали является некое идеальное состояние, которое по определению бесконечно, неисчерпаемо совершенно, то она не может не находиться в отрицательном отношении к любому наличному состоянию, которое всегда конечно, ограниченно. Мораль в ее конкретном выражении поэтому всегда имеет характер запретов. Позитивная формулировка в данном случае означала бы парадокс сосчитанной бесконечности. Этот вывод может вызвать возражения, так как существует немало этических предложений, заключающих позитивное содержание и имеющих форму предписаний (будь милосерден, люби ближнего и т. д.). Они, однако, всегда являются настолько общими, неопределенными, что их можно рассматривать как вариации одного единственного требования — требования быть моральным, они не фиксируются в конкретных, исключающих двусмысленность поступках. До однозначности строгий, конкретный и, самое главное, проверяемый смысл имеют только моральные запреты. Как говорил Монтень, самый тонкий кончик циркуля является слишком толстым для математической точки. Точно так же реально практикуемые формы поведения всегда уязвимы для моральной критики. Индивиды и их поступки отличаются друг от друга только мерой морального несовершенства.
Запрет как норма человеческой жизнедеятельности реализуется в негативном действии, которое имеет, по крайней мере, два признака: а) оно, прямо, точно, вполне узнаваемо описывается в запрете и б) не совершается только в силу того, что оно запрещено. Таков, например, практикуемый иудеями и мусульманами запрет употреблять в пищу свинину. Запреты не специфичны для морали, они органичны культуре в целом, представлены во всех ее формах; культура начиналась с запретов и на начальных этапах в них по преимуществу и воплощалась, о чем мы знаем из культурологических описаний всесторонней табуированности жизни первобытных людей. Своеобразие морали в отличие от других сопоставимых с ней форм культуры — искусства, религии, науки, философии — заключается в том, что она, во-первых, главным образом связана с запретами, отличаясь в этом даже от права, в котором класс предписанных действий соразмерен запрещенным. Прекрасной исторической иллюстрацией этого положения являются знаменитые запреты Декалога (не убий, не лги, не укради, не прелюбодействуй), ставшие стержневой основой нравственной жизни многих народов на протяжении тысячелетий. Во-вторых, моральные запреты только тогда считаются моральными и тем принципиально отличаются от других запретов, что здесь сам запрет является единственным мотивом; всякие другие дополняющие, усиливающие и гарантирующие запреты обстоятельства (страх наказания, физиологические соображения, гигиенические аргументы и т. п.) ставят под сомнение их моральную природу. В-третьих, они изначальны по отношению ко всем другим запретам, обязанностям вообще, являясь своего рода негативно очерченной обязанностью соблюдать обязанности, что особенно наглядно видно на примере всеми признаваемого в качестве нравственного требования «Не лги».
3. В человеческом индивиде, начиная с древности, выделяются три составляющие: тело, душа, дух. Если исходить из такой трехчастной (трехуровневой) структуры, то мораль является характеристикой души. Не физического тела. Не духа, под которым имеется в виду разум (прежде всего познающий и созерцающий), а также сверхразумные формы внутренней жизни. А души. С одной стороны, существуют аффекты, природные инстинкты и стремления — все то, что сопряжено с удовольствиями и страданиями. С другой стороны, существует разум, направленный в своем пределе на чистое созерцание бесконечности мира. Первое воплощается во всей прагматике жизни. Второе — в формах духовной деятельности, искусстве, философии, религии, науке. Душа же есть плоскость пересечения аффектов и духа, их переход друг в друга. Это — не аффекты, а их устремленность вверх, способность и готовность слушаться указаний духа как высшей инстанции. Это — и не дух, а его прагматическая проекция, трансформация в управляющее начало по отношению к аффектам. Тело и дух образуют как бы два полюса души, ее разумную и неразумную, высшую и низшую части. Если, как традиционно было принято считать в культуре, тело есть животное начало в человеке, а дух — сверхчеловеческое («божественное») начало в нем, то душа представляет собой самое человеческое в человеке. Тело привязывает человека к земле, скручивает его обручем ненасытных желаний, духом он прорывается к вечному. Душа представляет собой соединение одного с другим, она характеризует человека в его движении от низшего к высшему, от животного к богу, от конечного к бесконечному, показывает меру преодоленности животно-неразумного начала и меру воплощенности божественно-разумного начала.
Качественное состояние души выражается в морали. Мораль, собственно, и есть анатомия души. Подобно тому как дух бывает истинным или ложным, тело — сильным или слабым, так и душа бывает высокой и доброй или низкой и злой, точнее, добродетельной или порочной (недобродетельной). Вовсе не случайно образный строй культуры связывает душу и мораль с одним и тем же человеческим органом — сердцем. Понятие души (и «сердца» как его органа) нагружено разнообразными, в том числе религиозно-мистическими смыслами. В этике оно употребляется только в одном строго зафиксированном значении — как условное обозначение внутреннего нравственного строя личности, даже говоря точнее, конкретной её особенности, состоящей в том, что этот строй является результатом взаимодействия познающего, ориентированного на истину разума и страстных, нацеленных на самоутверждение желаний.
4. Чем же определяется то или иное состояние души, а соответственно моральные качества человека? Что составляет специфическую предметность последних? В платоновском диалоге «Федон» рассказывается миф, согласно которому души людей после смерти воплощаются в животных соответственно тем навыкам, которые они обнаруживали в своей человеческой жизни. Те, кто был склонен к чревоугодию, беспутству и пьянству, перейдут в породу ослов или подобных им животных. Те, кто предпочитал несправедливость, властолюбие и хищничество, перейдут в волков, ястребов или коршунов. А каков же будет удел людей добродетельных — рассудительных и справедливых? Они, всего вероятней, окажутся среди пчел, ос, муравьев или, быть может, вернутся к человеческому роду, но в любом случае это будет среда общительная и смирная. В образной форме Платон выразил очень важную истину: характер человека, качество его души определяются характером его отношений с другими людьми. Сами эти отношения, а соответственно человеческая душа становятся добродетельными в той мере, в какой они оказываются смирными, сдержанными, умеренными. Любопытно заметить, что, согласно Платону, добродетельности недостаточно для того, чтобы попасть в род богов. Для этого надо еще стать философом. Платон тем самым обозначает различие между душой и моралью, с одной стороны, разумом и познанием — с другой. Мораль ответственна за человеческое общежитие. Человеческие души говорит Платон, выражая общее убеждение античности, становятся добродетельными в той мере, в какой они оказываются смирными, сдержанными, умеренными, тем самым способными к соединению, совместной мирной жизни.
Добродетель есть то, что связывает, соединяет человеческое общежитие, делает его возможным. Добродетель — столь совершенное состояние души, которое в этом качестве очевидно, несомненно для каждого разумного индивида и составляет основу их единства, сотрудничества, поскольку они стремятся быть добродетельными. Эта способность сплачивать, соединять людей независимо и поверх всех разделяющих их многообразных факторов является настолько важным и непосредственным следствием добродетели, что она становится её основным признаком и назначением. До того и для того, чтобы могло состояться человеческое общение, необходимо осознать и принять первостепенную значимость самого совместного, общежитийного существования. Это и составляет содержание, специфическую предметность морали. Древнегреческий философ и врач Секст Эмпирик описывает такую ситуацию: человек, который находится под ножом хирурга, выносит сопряженную с этим боль, а его близкие, наблюдающие со стороны, не выносят ее и падают в обморок. Почему так происходит? Для самого Секста Эмпирика данный пример иллюстрировал тезис скептической философии, согласно которому основным источником страданий является воображение: сознание того, что страдание — это плохо, приносит более сильные страдания, чем само страдание. Если же говорить о моральной основе описанной ситуации, то ее можно сформулировать так: сострадание для добродетельного человека более значимо, чем страдание. Или, выражая ту же мысль иначе, сострадание к другим людям и есть та добродетельная перспектива, в которой человек только и может преодолеть свои собственные страдания.