га были не правы. Единственная, нулевая точка, на которую следует обращать внимание пациента и где необходимо научить его находиться, — настоящее. «Мало проку в том, чтобы заставить человека, одержимого подсознательным страхом голодной смерти, понять, что его страх коренится в бедности, испытанной в детстве. Гораздо более важной представляется возможность показать пациенту, что боязливое заглядывание в будущее и стремление обезопасить себя портит его сегодняшнее существование; что его идеал накопления избыточного богатства изолирован и отделен от смысла его жизни. Важно, чтобы такой человек развил в себе чувство «самости», заново обрел все те желания и нужды, эмоции и ощущения, способность получать удовольствие и испытывать боль, которые и делают жизнь стоящей того, чтобы ее прожить, и которые отошли на задний план либо были подавлены ради спасения драгоценного идеала. Он должен научиться устанавливать другие контакты помимо деловых. Он должен научиться работать и отдыхать. У таких людей открытый невроз развивается в том случае, если они лишаются своего единственного способа контактирования с миром — делового контакта. Такой невроз известен как «невроз отставного бизнесмена». Зачем подвергать его историческому анализу, разве что занять пару часов его пустой жизни праздным времяпрепровождением?»[290]
Для решения возникающих проблем Перлз сформулировал новый подход, который сначала обозначил как «терапия сосредоточением». Цель этой терапии, которую он сравнивал с йогой, Перлз определил в «восстановлении чувствования себя» посредством правильного сосредоточения, позволяющего человеку вернуться в настоящее. Этой цели психолог предлагал достигать несколькими способами. Первый из них — сосредоточение на еде. Следует удерживать внимание на самом приеме пищи, ее структуре и консистенции, не отвлекаясь на размышления или разговоры о чем-то постороннем. Сделать это будет поначалу крайне тяжело даже в течение нескольких секунд, так как мысли будут убегать либо в прошлое, либо в будущее. Однако при многократном повторении ситуация должна измениться. Причем как только человек приобретает навык сосредоточенности на приеме пищи, в лучшую сторону меняется и его обработка «пищи для ума».
Среди прочих рекомендаций Перлз упоминает и один специфический прием сублимации агрессивности: «Если вы боитесь причинять людям боль, нападать на них, говорить «нет», когда положение того требует, вы должны проделать следующее упражнение: представьте себе, что вы откусываете от чьего-то тела кусок мяса. Можете вы вообразить, что откусываете его «чисто» или ваши зубы только создают впечатление кусания, как будто вы кусаете резину? Если в воображении вы можете прокусить тело насквозь, способны ли вы испытать соответствующее «чувство» плоти у вас на зубах? Вы можете осудить такого рода упражнение за жестокость и злобность, но этой жестокостью в той же мере проникнута каждая часть и частица вашего организма, как проникнута ею жизнь животного в борьбе за выживание. Ваша биологическая агрессивность должна где-то и как-то найти себе выход; даже под маской добродушнейшего человека, обладающего ласковым, незлопамятным характером, таится скрытая агрессивная сущность, которая обязательно проявит себя так или иначе, либо в виде проекции, либо в виде морализаторства, либо как убийственная доброта»[291].
Следующим методом терапии Перлза являлась так называемая визуализация — создание воображаемых образов и работа с ними. Многие люди в принципе не могут визуализировать. В таком случае речь идет о серьезном невротическом расстройстве — они боятся увидеть кого-либо или что-либо, поэтому блокируют возникновение образов в своем сознании. Но если человек не потерял подобного навыка, то при первой же попытке его использовать он, скорее всего, столкнется с путаницей образов, возникающих хаотично. Избавиться от этой реакции можно, лишь осознав, что человек сам меняет эти образы, а не они по своей воле изменяются в его сознании. Многократное возвращение и сосредоточение на конкретных представлениях позволит остановить их скоротечность, а также понять, почему возникает желание перейти от одного образа к другому. Что лежит в основе этого желания? Страх, застенчивость, нетерпеливость, отсутствие интереса и т. д.?
Как только в сознании возникает какой-то образ, необходимо определиться со своим эмоциональным отношением к нему. Боится ли его человек или равнодушен к нему, любит или презирает? Это отношение необходимо выразить, желательно вслух и как можно более реалистично. Это может стать тренировкой в решении какой-то существующей проблемы или же со временем помочь сформировать отстраненное отношение к прошлой ситуации, которую уже не вернуть.
«Терапия сосредоточением указывает более короткий и эффективный путь к «эмоциональному возрождению», чем путь, предлагаемый «разговорной» терапией или техникой свободных ассоциаций. Например, мы просим человека, выражавшегося о своем отце достаточно пренебрежительно, представить себе его зрительный образ и сосредоточиться на деталях его внешности, и он вдруг разражается слезами. Его удивляет внезапный эмоциональный взрыв, он поражен тем, что до сих пор по отношению к старику у него осталось столько чувств. Ценность сосредоточения на образе личности или событии, с которыми у человека имеется эмоциональная связь, с точки зрения катарсиса сравнима с катарсической ценностью нарко- или гипноанализа с дополнительным преимуществом, заключающимся в усилении и укреплении сознательной личности. Более сложным, но очень ценным шагом, направленным на достижение четырехмерной духовной жизни, жизни, воссоздающей окружающую реальность, является тренировка остальных чувств: слуха, обоняния и вкуса. Для достижения такого пластического четырехмерного душевного устройства вам необходимо будет установить по возможности наиболее полный воображаемый контакт, и под этим я подразумеваю нечто большее, нежели просто визуализация картин. Если вы зрительно представляете себе пейзаж, вы можете описать все его детали: деревья, луга, тени, пасущийся скот, свежие цветы. Но от вас требуется больше. Вы должны побродить по этим местам, взобраться на деревья, зачерпнуть пригоршню жирного чернозема, ощутить аромат цветения, посидеть на траве в тени, прислушаться к пению птиц, пошвырять в поток камешки, понаблюдать за занятыми своим делом пчелами! Осуществляйте всевозможные импульсивные желания с полным размахом, главным образом те из них (повалить девушку на траву под прикрытием живой изгороди, украсть яблоко из сада, помочиться в канаву), которые в реальной жизни вызвали бы ваше смущение, но которые время от времени появляются у вас в воображении»[292].
Перлз уделял особое внимание умению человека ощущать окружающую его действительность, то есть находиться в настоящем. Описывая свои переживания, которые человек осознаёт в данный момент, он возвращается к действительности, останавливая свое желание убежать в своих размышлениях в прошлое или с помощью мечтаний отправиться в будущее.
Ставя перед читателем цель «достичь контакта с более глубокими слоями нашего существа, омолодить наше мышление и обрести «интуитивное понимание» (гармонию мышления и жизни)», Перлз предлагает освоить метод внутреннего молчания. Для этого сначала необходимо обратить внимание на то, как человек разговаривает — тембр, темп и прочие особенности его голоса. При этом нужно не оценивать свою речь, а просто принимать ее как данность. Затем, через некоторое время, когда без труда будет удаваться услышать себя говорящего, следует переключить внимание на внутренний голос. Скорее всего, поначалу его будет трудно уловить, но позже это должно получиться, и тогда необходимо постараться осознать его особенности. Подобная работа не только поможет человеку лучше справиться с возникающими у него проблемами, такими как чрезмерное многословие или, наоборот, заикание, но и открывает новые стороны его «Я», проявляющиеся в агрессивности, жалобах или желании что-то приукрасить, выражающихся внутренним голосом. Наконец, высшим пилотажем должен стать навык внутреннего молчания — способность остановить свой бесконечный внутренний монолог. «Когда у вас получится продлевать эту внутреннюю тишину до минуты или около того, энергии, или, скорее, те виды активности, что затмевались речью, восстанут из более глубоких биологических слоев — ваше биологическое «Я» начнет выбираться из-под коросты слов»[293].
Для того чтобы восстановить собственное Эго, продолжить развитие личности, необходимо перейти в общении, хотя бы с самим собой, от безличного языка к языку с использованием местоимения «Я». Это позволит не только перейти к правильному самовыражению, но и приведет к осознанию ответственности за свои поступки: «Итак, первым делом вы должны понять, уклоняетесь ли вы, а если да, то в каких случаях, от употребления слова «я». Затем начните переводить свою речь с языка «безличных оборотов» на язык «Я», сначала про себя и в конце концов вслух. Вы легко сможете осознать различия, существующие между двумя этими видами речи, когда услышите от кого-нибудь: «Чашка выскользнула у меня из руки» вместо «Я уронил чашку»; «Рука сорвалась» вместо «Я дал ему пощечину»; или же «У меня такая плохая память» вместо «Я забыл» или даже еще более правдивого «Я не хотел запоминать этого, не желал утруждать себя». Привычно ли для вас винить во всём судьбу, обстоятельства или болезнь и т. п. за свои жизненные промахи? Может быть, вы укрываетесь за безличным местоимением подобно тому человеку, которого высмеял однажды Фрейд, заметив: «Небезопасность и темнота стянули у меня часы»[294].
Перлз рекомендовал уделять больше внимание речи еще и потому, что она позволяет человеку уловить те случаи, когда он ретрофлексирует, то есть перенаправляет на себя агрессию, которая предназначалась другому лицу. Для того чтобы поймать этот момент, необходимо, по мнению Перлза, анализировать слова, заканчивающиеся на «-ся» («-сь») или начинающиеся на «само-». Вполне возможно, что ваше самообвинение относится к близкому человеку, а не вам самим.