Для Абрахама новая школа стала фактически родным домом. Оказавшись среди таких же, как и он, еврейских мальчиков, страстно желающих получать знания, он понял, что учеба — это не удел одиночек. Он с головой окунулся в школьную жизнь, принимая участие в редактировании ученических газет, деятельности различных кружков и объединений. Абрахам даже увлекся спортом, веря, что только так может стать «настоящим мужчиной». К теннису добавились легкая атлетика, гандбол и любимый американцами бейсбол.
В средней школе Маслоу стал интересоваться физикой и историей. Он увлекся идеями Нильса Бора и даже написал статью в школьную газету о возможном будущем использовании атомной энергии на флоте (нужно отдать Маслоу должное: когда он фантазировал о будущем атомной энергии, шел 1923 год, и лишь в 1954 году на воду был спущен первый атомоход — американская подводная лодка «Наутилус»). В череде исторических персонажей, к которым Абрахам относился с особым уважением и неподдельным интересом, были Томас Джефферсон и Авраам Линкольн. Среди писателей, которых он открыл для себя в это время, особое место занял приверженец социалистических идей Эптон Синклер. Под влиянием произведений Синклера постепенно начали формироваться общественно-политические взгляды Маслоу, которые можно в итоге охарактеризовать как демократический социализм. Спустя несколько десятилетий Маслоу напишет Синклеру письмо, в котором будет благодарить писателя за влияние, которое тот когда-то невольно на него оказал.
Весной 1922 года в Нью-Йорк из России приехала двоюродная сестра Абрахама Берта Гудман. Родители девочки эмигрировали в США еще до Первой мировой войны, решив сначала обустроиться, а потом перевезти на новую родину дочь. Однако сначала война, а потом революция в России отложили воссоединение семьи на долгие годы. Всё это время мальчик, обожавший своих тетю и дядю, слушал рассказы об их дочери, которая была всего на год его младше. Когда же Абрахам увидел Берту, он был поражен ее красотой и сразу же влюбился, боясь признаться в этом не только другим, но и себе. Зато он сразу же предложил девушке помощь в обучении английскому языку, желая найти хоть какой-то предлог, чтобы видеться с ней как можно чаще.
Зимой 1925 года настало время, когда Абрахам должен был определиться с колледжем, в котором он продолжит образование. Самым престижным учебным заведением, входившим в знаменитую Лигу плюща[314] и которое к тому же без проблем принимало евреев, был Корнелльский университет. Но для того, чтобы обучаться в нем, нужны были значительные средства, которых у семьи Маслоу не было, или выдающиеся способности, которые позволили бы претендовать на стипендию, покрывавшую расходы на обучение. Двоюродный брат Уилл решил поступать в Корнелл и пытался уговорить сделать то же самое и Абрахама, но тот был непреклонен — он не верил в свои способности поступить в столь престижный университет. Так дороги Маслоу и самого близкого друга на некоторое время разошлись.
Уилл получил необходимую стипендию и поступил в Корнелльский университет, а Абрахам выбрал Городской колледж Нью-Йорка.
В течение первого же семестра Абрахам провалил тригонометрию и получил невысокие оценки еще по ряду дисциплин. Обучению не способствовала ситуация в семье — конфликты между отцом и матерью, истерики, шум и гам от многочисленных братьев и сестер. Пытаясь сбежать от всего этого, Абрахам даже устроился работать ночным сторожем.
В следующем семестре юноше удалось исправить ситуацию с оценками, но стало понятно, что его интересуют английский язык и общественные дисциплины. В это же время он, абсолютно рациональный и сдержанный молодой человек, открыл для себя ранее неизведанный мир музыки и был глубоко ею поражен. В своем дневнике он писал о том времени: «Я слышу двести голосов и сто инструментов, радостно кричащих к разверстым небесам — это Бетховен. Я слышу Дебюсси, создающего изящное настроение восхитительного мягкого томления. Я слышу менуэт Моцарта, и изящная, изысканная эпоха возникает в моем воображении»[315].
В 1926 году Абрахам Маслоу, продолжая учиться в Городском колледже, начал по настоянию отца посещать вечернее отделение Бруклинской юридической школы. Самуил когда-то сам мечтал стать адвокатом и теперь хотел реализовать собственные амбиции за счет сына. Абрахаму сразу же не понравилась ни атмосфера учебного заведения, ни то, чему его там учили. Уже через три месяца во время одного из семинаров Маслоу просто встал и вышел из аудитории, не взяв с собой даже учебников. Он отправился прямиком к отцу, которому заявил, что больше не желает учиться на адвоката. «Ну хорошо, тогда что же ты хочешь изучать?» — спросил расстроенный и оттого разозленный отец. «Всё», — последовал ответ молодого человека. Отец не понял ответа, но не стал препятствовать Абрахаму перевестись зимой 1927 года в Корнелльский университет.
Среди причин такого решения Абрахама была не только нелюбовь к юриспруденции, но и любовь к двоюродной сестре Берте. Родители были против их отношений, и молодой человек решил с ними не конфликтовать, а отдалиться от своей возлюбленной. В выборе нового места обучения не последнюю роль играл другой родственник Абрахама — всё тот же Уилл, прекрасно учившийся в Корнелле и подстрекавший своего двоюродного брата поскорее приехать к нему. Маслоу не имел возможности получить стипендию для обучения в частном колледже искусств и наук, поэтому он поступил в сельскохозяйственный колледж, места в котором финансировались государством. Таким образом он мог бесплатно слушать некоторые интересовавшие его гуманитарные курсы.
Самым главным событием для Маслоу в это время стало даже не столько поступление в Корнелл, сколько то, что он наконец-то покинул родительский дом, избавился от тяготившей его атмосферы. «Это было очень красиво, и это было в первый раз, когда я оказался так далеко от дома, от тротуаров Нью-Йорка. Благодаря Уиллу у меня появились друзья и хотя бы часть той романтичной жизни в колледже, которую я видел в фильмах. Я чувствовал себя настоящим студентом»[316].
Как оказалось, Корнелл был временным интеллектуальным пристанищем для юного Маслоу. Его не впечатлил ни один из прослушанных курсов, а самое главное, он не мог справиться с нахлынувшей тоской по Берте. По прошествии полугода, который, как ему казалось, тянулся бесконечно, Абрахам возвратился в родительский дом, восстановившись в Городском колледже. Вот только он никак не мог сказать своей возлюбленной о собственных чувствах. Единственное, что позволял себе болезненно застенчивый молодой человек, это постоянно ходить за ней по пятам. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не случай в лице Анны — старшей сестры Берты, которая просто-напросто толкнула молодого человека в объятия девушки. Маслоу на всю жизнь запомнил свой первый поцелуй: «Я поцеловал ее, и ничего ужасного не произошло, небеса не рухнули, но это было началом новой жизни». Он считал этот момент одним из главных переживаний в жизни. Берта стала первой и единственной девушкой, за которой ухаживал Абрахам.
Родственники молодых людей были по-прежнему против отношений. Родители Абрахама, например, предупреждали об опасности браков между близкими людьми из-за возможных наследственных заболеваний. Хотя, когда они женились, их самих генетика не заботила. Абрахам же был вынужден искать научные исследования, подтверждавшие безопасность подобных отношений в случае здоровья обоих партнеров, показывать эти материалы отцу и матери, которые ничего в этом не смыслили и не очень-то желали разбираться. Зачастую родителям кажется, что лучше ответить на просьбу ребенка отказом, чем согласием, и не важно, в чем суть этого обращения. Однако рано или поздно ребенок научится обходить родительское «нет» с помощью обмана или открытого бунта, и вот тогда пытаться договориться с ним о чем-то будет уже поздно.
Весной 1928 года Маслоу решил поступить в Висконсинский университет, выбрав в качестве направления обучения психологию. Выбор был отчасти случайным, так как его в то время больше интересовала философия, но незадолго до перевода в новый университет в руки Маслоу попала книга, посвященная идеям выдающихся психологов. Статья об основателе бихевиоризма Джоне Уотсоне потрясла Абрахама Маслоу: «Вещь, которая по-настоящему перевернула мои представления, была глава об Уотсоне… Сильно взволнованный, я внезапно увидел развернувшиеся передо мной будущие возможности науки психологии, программу работы, которая обещала настоящий прогресс, настоящее преимущество, реальные решения реальных проблем»[317]. Подобная реакция молодого Маслоу вполне понятна, так как Уотсон предлагал ответ на те вопросы, которые волновали Абрахама. Например, он считал, что с помощью научно обоснованного бихевиористского подхода можно улучшить воспитание детей, избежав физического и морального насилия над ними. Уотсон полагал, что все люди рождаются с равными возможностями и только окружающая среда делает их различными. Если же удастся изменить эту среду, то поменяется и сам человек. Маслоу наконец-то обнаружил ту науку, которая не только заинтересовала его, но и, как тогда ему казалось, могла быть полезна человечеству.
Осенью 1928 года Абрахам отправился в Висконсинский университет в Мэдисоне, надеясь, что там-то он точно встретит среди преподавателей «Сократа или Платона». Мыслителей такого уровня он там не нашел, но и не разочаровался в учебном заведении настолько, чтобы его поскорее покинуть. Зато по приезде в Мэдисон он однозначно понял, что без Берты, которая осталась в Нью-Йорке, жить он больше не может (что уж говорить про учебу). Как и подобает застенчивому молодому человеку, прежде чем принять важное решение — сделать девушке предложение руки и сердца, он опросил всех своих друзей и даже некоторых не очень знакомых преподавателей, которым доверял, на предмет того, стоит ли ему подобное предложение делать. Все как один ответили: не стоит, достаточно логично аргументировав это неспособностью Абрахама, студента-очника, обеспечить семью. Маслоу терпеливо и вежливо выслушал их мнения и послал Берте телеграмму, в которой предлагал ей выйти замуж как можно скорее — на ближайших рождественских каникулах. Волновался молодой человек, видимо, очень сильно, так как даже забыл спросить в своем послании, а согласна ли сама де