Жизнь супругов помрачнела отнюдь не слегка. Суворов, заметив, что на его нежные письма отвечают все реже и неохотнее, при первой возможности заспешил домой. Может, лучше бы он этого не делал? Войдя в свой сад, он увидел в беседке любимую супругу, целующуюся с каким-то майором! Да еще и не с каким-то – это был его собственный двоюродный племянник Николай Суворов, мот, волокита и неуч, удостоенный хорошего назначения только по протекции великого дяди. Мир Суворова рухнул к его ногам. Военным людям вообще трудно привыкнуть, что рядом с ними обитает существо, не ходящее строем, не знающее устава и совершенно неправильно понимающее слово «наряд». Если вдруг оно провинилось – какая будет диспозиция? К врагам его причислять международное право не позволяет, поэтому колоть его багинетом или аркебузировать есть не доблесть, а прямая уголовщина. Вроде бы это подчиненный, но прогнать его сквозь строй уставы не велят, а если маленько поучить по Домострою – «соимя рубашка плеткою вежливенко побить за руки держа», Фемида, конечно, вмешиваться умоется, но сослуживцы, не говоря уже о том самом, наносящем самые опасные раны дворе, в спину захихикают и пальцами затычут. Редкий случай, когда совершенно ясен ответ на один из проклятых русских вопросов: «Кто виноват?», но сам черт не разберет, как отвечать на второй: «Что делать?»
Но, как и на поле брани, полководец такого уровня не имеет права терять самообладания. Случилось нечто жуткое, но надо жить дальше. Возмущенный Суворов требует немедленного развода. Но как его получить? В те времена развод был чем-то чудовищным и чрезвычайным, сейчас пол сменить легче, чем тогда развестись. Развод давал только Синод – высшая в те времена церковная инстанция, – и делал это крайне неохотно, требуя свидетелей супружеской измены из числа третьих лиц. И где Суворову искать таких свидетелей? Билеты на такие зрелища продавать как-то было не принято… Пожаловаться всемилостивой монархине? Но и Екатерина Вторая, и Потемкин, которым Суворов пытался жаловаться на свои печальные обстоятельства, вообще не понимали, в чем тут дело. Что такое приключилось, что дает талантливому генералу, но никакому придворному, повод для недовольства? Жена с племянником изменила? Экая трагедия для Екатерины и особенно для Потемкина… Их реакция была единодушной: пожалеть способного придурка, который зря психует, и подтолкнуть его к тому, чтобы спустить все дело на тормозах.
Екатерина, для которой мир интимного был необыкновенно важен, откровенно сводничает супругам, за что ее, очевидно, нужно только похвалить. После высокой награды – бриллиантовой звезды той самой, что в рекламном ролике, – она устраивает встречу супругов в доме князя Горчакова – вдруг помирятся? На первых порах не помогает. Он отдает дочку в Смольный институт и запрещает супруге с ней видеться. Делает, что может, и Потемкин: загружает Суворова делами по самое не могу и устраивает так, что в одну из командировок хочешь не хочешь, а ехать приходится с супругой. Усилия царицы и ее незаконного мужа (некоторые, впрочем, даже говорят, что они были тайно обвенчаны) заканчиваются успехом. Они всерьез мирятся, Варвара уже проклинает своего соблазнителя, крепко верующий Суворов настаивает на официальном церковном примирении, и в семье воцаряется благолепие. Года три-четыре все идет хорошо – во всяком случае, внешне. Давно бы так – худой мир лучше доброй ссоры.
Суворов счастлив, спокоен, одерживает победы, правит «Науку побеждать». В этом ему помогает грамотный и талантливый майор Иван Сырохнев, литератор, эффектный и рослый красавец, имеющий собственные исследования по этнографии, доверенный сотрудник, имеющий доступ в дом. Сам хозяин бывает в своем доме реже: то одна война, то другая экспедиция – в общем, наши жены – пушки заряжены! В итоге военный талант полководца Суворова и подвел: ногайские племена удалось усмирить раньше срока, и, как в анекдотах, Суворов возвращается домой из командировки во время неположенное. Вот тут-то и начался полный кошмар. Суворов застал парочку, как говорят, на месте преступления, и неверная супруга не нашла ничего лучшего, как выставить его из дому. Прощения прошу, но после такого не мирятся!
Синод опять развода не дал, опять потребовались такие свидетельства, которые больше двух людей мало кто видит. Обычно просто нанимали лжесвидетелей, но не Суворову было так поступать. Против развода было и высокопоставленное начальство Суворова. Екатерина, упрекающая кого-либо за безнравственность – это было бы уже слишком цинично даже для того циничного времени! Супруги просто разъезжаются, Суворов назначает жене очень скудное денежное содержание, а родившегося сына Аркадия отказывается признавать, заявляя, что считает его не своим ребенком. Ужас, беда, трагедия… Неужели так оно и будет? Узнаете немножко позже. Неоконченный рассказ о семейных бедствиях Александра Васильевича Суворова просто должен быть завершен, хотя бы потому, что речь еще идет о двух существах, ни в чем не повинных: и дочери Наталье, живущей без матери в Смольном институте, и сыне Аркадии, которому отец вообще отказал в признании. Не так легко быть детьми знаменитых отцов, особенно когда отец настолько знаменит, что вошел не только в родное военное дело, но и в достаточно чуждую ему кулинарию. Описания ресторанных меню полны строчками: филе по-суворовски, мясо по-суворовски… Будем готовить? Нет, не будем. Во-первых, мясо по-суворовски только то отношение и имеет к Суворову, что появилось в ресторане на Суворовском бульваре. Во-вторых, сам великий Похлебкин обличает это блюдо как приготовленное не в духовке, а на сковородке, то есть заведомо неправильно. Не стану идти против авторитета, тем паче что сейчас не о кулинарии речь.
Сразу скажу, что дочь Суворов обожал всю жизнь. Его письма к дочери – шедевр трогательности. «Ай да, Суворочка, как же много у нас полевого салата, птиц-жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветов. Морские волны бьют в берега, как у вас в крепости из пушек, от нас в Очакове слышно, как собачки лают, как петушки поют…» – пишет он ей в Смольный. Даже войну он старается описать понятным ребенку языком: «У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы, а как вправду потанцевали, то я с балету вышел – в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили». А что же с сыном, Аркадием? С ним хуже: отец его знать не желает и своим не признает. Но умница Наташа может делать с отцом что захочет. Ей тягостно такое положение братика, о котором она не думает плохо. Она привозит одиннадцатилетнего мальчика в родовое имение Кончанское, и Суворов видит ребенка, похожего на него как две капли воды. Рассказывают, что грозный полководец, увидев это, заплакал. Он отказывается от своих слов, признает Аркадия своим сыном. Что тут скажешь, кроме «слава Богу!». Нет в этой семье мира, так хотя бы меньше войны.
Признанного отцом сына немедленно жалуют камер-юнкером, он уезжает в Петербург. И тут Варвара Ивановна, узнав, что сына признали, возымела надежду, что муж поможет ей в ее достаточно тяжелом положении. Она пишет ему отчаянное письмо, в котором просит помочь заплатить долги. Она их сделала, чтоб достойно воспитать сына на те очень небольшие деньги, которые Суворов выплачивал ей как содержание. «Итак, рассудите милостиво: при дряхлости и старости, каково мне прискорбно, не имев себе пристанища верного, скитаться по чужим углам!» – умоляет она, лишенная даже собственного дома. Суворов по-прежнему суров. «Сам должен, помочь не могу, хотя впредь постараюсь», – отвечает он, не закрывая дорогу к переговорам, но и не соглашаясь помочь. Чем бы это кончилось – гадать трудно, однако в жизни помириться супругам не довелось, все дело решило вмешательство извне. Об этой истории узнал император Павел и потребовал данных о состоянии Суворова. На стол лег отчет: усадьба в Москве, девять тысяч восемьдесят крестьян, пятьдесят тысяч рублей оброка в год, на сто тысяч жалованных бриллиантов. Павла возмутило, что такой крез не желает помочь законной, хотя и живущей отдельно жене. Он приказывает: Суворову долги супруги заплатить, московский дом супруге отдать, ежегодное содержание повысить до восьми тысяч. Поступок Павла человечен, его решение делает ему честь, но любого человека возмутит вмешательство в такой конфликт со стороны. В этот момент были утеряны последние шансы на примирение. А сведения о том, что Павел был только тупым тираном, во многом легендарны, – да и стоит ли верить легендам?
Жизнь Суворова тем временем близится к концу, а дочка не пристроена. Он не хочет для нее своей тяжелой личной жизни. О ее замужестве он пишет ей в трогательных стихах:
Уведомляю сим тебя, моя Наташа:
Костюшка злой в руках, взяли, вот так-то наши!
Я ж весел и здоров, но лишь немного лих,
Тобою, что презрен мной избранный жених.
Когда любовь твоя велика есть к отцу,
Послушай старика! дай руку молодцу;
Нет, впрочем, никаких не слушай, друг мой,
вздоров.
Отец твой Александр Граф Рымникский
Суворов.
Видите, он сам не уверен, в восьми строчках советует то одно, то другое! А дочь отвечает ему тоже в стихах:
Для дочери отец на свете всех святей,
Для сердца же ее любезней и милей;
Дать руку для отца, жить с мужем поневоле,
И графска дочь ничто, ее крестьянка боле.
Что может в старости отцу утехой быть:
Печальный вздох детей? Иль им в веселье
жить?
Все в свете пустяки: богатство, честь и слава,
Где нет согласия, там смертная отрава.
Где ж царствует любовь, там тысяча отрад,
И нищий мнит в любви, что он, как Крез,
богат.
В итоге стихи кончаются и начинается проза. Суворочку все-таки выдают за Николая Зубова, угрюмого хромца, человека страшной физической силы, брата знаменитого Платона Зубова, последнего фаворита Екатерины. Запомните имя Николая Зубова, оно еще всплывет в нашем рассказе.