Наполеон приказывает своему послу Бенедетти предъявить новое требование – дать обязательство запретить Леопольду Гогенцоллерну занимать немецкий престол, даже если кто-то предложит ему это еще раз в будущем. Вообще это просто неслыханно, но 73-летний Вильгельм, отдыхающий в это время на известном курорте Бад-Эмс, не хочет скандала и терпеливо отвечает, что он вряд ли на такое полномочен. Наполеон немедленно требует от Бенедетти получить у Вильгельма письменную гарантию, что Леопольд не пойдет в испанские короли ни при какой погоде. Несчастный посол ловит короля буквально на перроне эмсского вокзала, но Вильгельм ему желанной бумаги, естественно, не дает – нет у него такой бумаги, и все тут, да и какие у него возможности давать гарантии за двоюродного кузнеца Вильгельмова слесаря? Он обещал поговорить об этом попозже, сел в поезд и уехал к себе в Берлин. Бисмарку немедленно об этом сообщили, и он просто рассвирепел – опять этот мямля король упустил случай спровоцировать французов. Но ту в его голове рождается новая идея. Он на всякий случай еще раз спрашивает военного министра Рона и начальника Генштаба Мольтке, готова ли германская армия воевать и победить. Получив два утвердительных ответа, он немедленно публикует так называемую «эмсскую депешу», выбросив из нее сообщение о том, что король согласился поговорить на эту тему в Берлине.
Теперь описание события выглядит так: «Тогда его величество отказался принять французского посла и велел передать, что более не имеет ничего сообщить ему». То есть напрочь отказал и даже разговаривать не стал – пошли, мол, вон со своей Испанией! Депешу публикуют во всех газетах, французы просто взбешены, Наполеон и Евгения радостно потирают руки, большинство парламента бодро голосуют за войну. Германской армии и не думают бояться – французский министр обороны Лебеф бодро заявил, что отрицает ее существование, не сразу и поймешь, что он имел в виду. Грубейшая политическая ошибка, которую нормальный человек вроде бы и сделать не может ни в каких обстоятельствах – сейчас такое иногда называют «ошибкой блондинки».
Война всегда идет не так, как ожидали, но на этот раз почти все неприятные неожиданности сконцентрировались на французской стороне. Германский Генеральный штаб проявляет чудеса точности и предусмотрительности, и прусские соединения по точно разработанным самим Мольтке маршрутам раздельно подходят к месту боя и совместно наносят удар. Зря Толстой насмехался: «Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт…» – хотите верьте, хотите нет, а у них действительно эрсте колонне марширт туда же, куда и цвайте, и более того, они приходят туда вовремя. Французские митральезы, которые должны были не хуже «Максимов» выкосить атакующую пехоту, смущенно молчат – военная тайна соблюдалась настолько строго, что в войсках практически нет секретных инструкций к этому чуду техники. Французские бронзовые пушки времен Крымской войны по сравнению со стальными пушками Круппа откровенно никуда не годятся. Огромную французскую армию Базена загоняют в крепость Мец, как крысу в нору. В идущую ей на выручку армию Мак-Магона выезжает сам Наполеон, но это не тот Наполеон, и французов вдребезги разбивают около другой крепости – Седан. Поражение настолько ужасно, что само слово «Седан» приобрело в речи тех времен такой же смысл, как несколько позже слово «Цусима» или еще позже – слово «Сталинград», не говоря уже о маленькой пушистой полярной лисичке… В плену оказывается не только армия, но и сам император. Германцы с присущей им расчетливостью захватили его в плен не в самом начале войны, что могло дать Франции шанс на спасение, а тогда, когда все уже решилось.
Дальнейшее уже дело техники. Париж блокирован, войск для его защиты явно не хватит. Не хватает и продуктов, поэтому в рождественском меню знаменитого ресторана «Серебряная башня» фигурирует фаршированная ослиная голова, верблюд, зажаренный по-английски, слоновый бульон, рагу из кенгуру, паштет из антилопы в трюфелях и прочие бегемоты на вертеле, павлины в апельсиновом соусе и фрикасе из шакала – зоопарк нечем кормить и звери сами пошли на мясо. Правда, вскоре буквально под носом у немцев в Париж пригонят убойный скот – гениальный французский физиолог Флуранс показал мясникам, как перерезать у коров голосовой нерв и превратить их в абсолютно немые существа. Но уже даже не в провизии дело: нет войск, нет оружия, нет воли к сопротивлению. Император в плену, а кто же в лавке остался? Императрица Евгения? Не время считаться с блондинками! Тихие и покорные депутаты, которые в присутствии Наполеона сидели, как мышь под веником, бьют себя кулаками в грудь и кричат: «Доколе?» Вторая Империя ликвидируется, Третья Республика договаривается с победителями о позорном мире, обещает выплатить 5 миллиардов золотом в качестве контрибуции, отдает Эльзас и Лотарингию, где живет каждый двадцатый француз и выплавляется каждый пятый килограмм французской стали. Наполеон после подписания мира даже не может вернуться в Париж. Он уезжает в Англию, Евгения и наследный принц Наполеон Эжен Луи и так далее, по-домашнему Лулу, прибывают туда же. Евгения не бросает неудачника, император не избавляется от блондинки – все лучше, чем в анекдотах. Впрочем, куда же им теперь друг от друга?
Пресечение династии
Евгения в Англии медленно приходит в себя после достаточно трагичного бегства из Франции. Там тоже было много интересного, вплоть до бегства из осажденного толпами народа Тюильри – они мечтали ворваться во дворец и растерзать императрицу, как будто это бы немедленно перепугало немцев до смерти и заставило отступить. «Французская история повторяется, но я не стану ждать, когда мне отрубят голову», – сказала Евгения и в наемном фиакре, испытав массу не совсем приятных приключений, бежала к морскому побережью, а потом переправилась в Англию, где ее, во всяком случае, никто не пытался разорвать на куски. Наполеон прибывает в Британскую империю с гораздо меньшими трудностями, немцы тех времен обращаются с военнопленными отнюдь не хуже прочих европейцев, а Наполеону они еще и бесконечно благодарны. Никто не обеспечил бы им лучшего повода ограбить соседа, показать зубы и превратиться из Северогерманского союза в Германскую империю (что они и делают вскоре после победы), причем ни за какие деньги, не говоря уже о коврижках. Будь на это его желание, немцы всю жизнь держали бы его в пятизвездочном плену с устрицами и шампанским, да еще и подружками бы снабжали в режиме «все включено». Но годы берут свое, и усталый старый человек понимает, что авантюры кончились и осталась только семья. Пусть кто хочет удивляется, но он не обманулся в своих ожиданиях. Супруга встречает его без обычной скандальности, ей уже не к кому его ревновать да и незачем. Семейство поселяется в имении Кэмденхаус, в Южной Англии и ведет спокойную жизнь небогатых помещиков. Амбиции бессмысленны, претензии исчерпаны, беспокойный авантюрист получает возможность хоть на склоне лет пожить в свое удовольствие, даже не очень обращая внимания на мечты жены воскреснуть в сыне, продолжателе рода Бонапартов. Но и это не выходит – здоровье подорвано нервной работой и семейными бурями. Проходит только год, и та, которая всегда является некстати, прекращает эту идиллию. Камень в почке вынуждает врачей на опасную операцию. Неделю все идет нормально, но вдруг течение болезни обостряется, и последний император из династии Бонапартов уходит в небытие, не нуждаясь в заботах о передаче короны.
Многочисленных бонапартистов эта смерть в уныние не ввергла – династия продолжается, принц Лулу жив, он подрастет и еще себя покажет, народ Франции скоро разочаруется в демагогах и политиканах, а какой выход он еще может найти, если не призвание на трон самой любимой народом династии? Таких чокнутых бонапартистов много не только во Франции, их полно по всему миру, скажем, в Польше их пруд пруди. Помните старого приказчика Игнация Жецкого из популярного у нас романа «Кукла» Болеслава Пруса? Ветеран сражений 1848 года считает главной надеждой мира Бонапартов, с волнением и сочувствием следит за уже описанными здесь похождениями Наполеона III, скорбит о его падении, но не унывает – подрастет Лулу и еще всем задаст! Действительно, многие поляки боготворили Бонапарта, который на короткий срок вернул их стране независимость. То, что множество народов он этой независимости лишил, их совершенно не волновало, им не хотелось задумываться о том, что, в частности, именно по этой причине блага, дарованные Бонапартом Польше, оказались непрочными и недолгими. Но и среди прочих народов Европы, ущемленных более удачливыми соседями, было множество поклонников Бонапартов, которые всегда умудрялись ломать об коленку застойное статус кво и приводить замшелую старушку Европу в движение. Все их надежды переносятся на молоденького принца Лулу, уже заранее прозванного ими Наполеоном Четвертым. Впрочем, это он бы выдержал, все эти платонические поклонники Бонапартов были далеко и ощущались скорее теоретически. А вот стать единственным средоточием надежд блондинки, которая утратила практически все и только в нем видела надежду на возврат к власти, славе и успехам, – вот это было по-настоящему тяжело. Все сходятся на том, что невероятные усилия матери по его воспитанию тяготили юного принца. Впрочем, не только блондинки, но и матери прочих мастей слишком часто хотят своим детям только счастья и благополучия, но исключительно в той форме, которая им кажется правильной, и ради счастья своих детей сживут их со света, если они начнут в этом важнейшем вопросе искать что-то свое!
Жизнь принца Лулу вначале складывается более чем благополучно. К тому же республиканская Франция достаточно нестабильна, ситуация в ней шатка и не определена, и многие считают, что в том, что стране надоест этот хаос и она опять призовет Бонапарта, нет ничего невозможного. Он здоров, привлекателен, с детства делает успехи в математике, это у Бонапартов наследственное, поступает в престижный военный колледж в Вулидже и, само собой, считается завидным женихом. Мария Башкирцева в своем знаменитом дневнике рассуждает о возможном браке с ним – конечно, все это не имеющие никакой почвы девические мечтания, но показательно, что о такой партии может помечтать даже молодая французская художница русского происхождения, далекая от излишней почтительности к царствующим особам. Существовал даже проект его женитьбы на дочери королевы Виктории, а это допуск в самый привилегированный клуб женихов, который только есть в Европе. Мама восхищается способным сыночком и, как водится, удваивает усилия по его правильному воспитанию, что не все могут выдержать. Он заканчивает обучение семнадцатым по успеваемости (из сотен выпускников это неплохо), начинает службу в артиллерии, что у Бонапартов тоже в крови, и тут его естественное желание скрыться от чрезмерной опеки умудряется сослужить ему предельно плохую службу – он добровольцем отправляется в военную экспедицию против зулусов, как же Бонапарту без воинской славы! То, что уровень заботливости его мамочки дошел до того, что она сама отправилась покупать ему воинское снаряжение, ужасно само по себе – есть вещи, которые офицер не должен перепоручать никому, от них его жизнь зависит. Но легенда об этом ходит и настойчиво повторяется – похоже, будто их отношения действительно были таковы, что не исключали подобного уровня мелочной опеки. Вряд ли Евгения к этому времени была по-настоящему бедна – какие-то средства на жизнь у нее явно были, причем до конца дней. Но ее материальные возможности, разумеется, были в десятки и даже сотни раз меньше, чем в те времена, когда она была императрицей и не считала денег вообще. Так что то ли от необходимости считать каждый грош, то ли от нападающей на блондинку только при совершении покупок, на которых экономить просто безумно, страсти к бережливости она покупает сыну кавалерийское снаряжение в лавке старьевщика, без гарантии качества, но сэкономив фунт-другой – эта версия очень популярна, хотя доказательств ее правдивости не сыскать, да и кто бы мог знать такое? Но именно с такой сбруей для своей