«Смысл брака в том, чтобы приносить радость. Брак – это божественный обряд. Это самая святая и самая тесная связь на земле…»
Алиса стараниями бабушки росла в строгой и даже чопорной британской атмосфере: ее учили наставники-англичане, разговоры велись на английском языке, и даже на кухне готовились традиционные английские блюда. К образованию юной принцессы подошли очень серьезно, вплоть до того, что она прослушала оксфордский курс философии.
Николай, наследник российского престола, впервые увидел Алису на свадьбе ее сестры Елизаветы и великого князя Сергея Александровича, который приходился ему дядей. Сам Николай был тогда шестнадцатилетним юношей, почти подростком. Алиса же – двенадцатилетней девочкой. Хотя эта небольшая разница в возрасте казалась тогда очень существенной, они понравились друг другу, и Николай подарил Алисе маленькую драгоценность на память – брошь, которую девочка, воспитанная в строгости, тут же вернула юному поклоннику. Они еще раз увиделись через пять лет, когда принцесса навещала в России сестру, а в 1894 году, на очередной королевской свадьбе (на этот раз женился брат Алисы), состоялась их помолвка. Период влюбленности Николай описывал как «настоящую идиллию». Алиса ответственно готовилась к предназначенной ей роли, учила русский язык и вникала в основы православия.
Молодожены в своей любви были совершенно счастливы (1896)
Она не была единственной любовью Николая. Он был серьезно увлечен балериной Матильдой Кшесинской и от невесты этот роман решил не скрывать, тем более что отношения с танцовщицей закончились. Чтобы между ними не было абсолютно никаких тайн, Николай дал Алисе прочесть свой дневник. Принцесса оставила там несколько нежных записей. «Мне снилось, что я влюблена. Я проснулась и узнала, что это – правда, на коленях я благодарила Бога за это счастье. Истинная любовь – это дар Божий. Каждый день она становится сильнее, глубже, полнее и чище». «Мы навсегда принадлежим друг другу. Я – тебе. В этом ты можешь быть уверен. Ключ от моего сердца, в котором ты заключен, потерян, и тебе никогда не выйти оттуда».
«Мне снилось, что я влюблена. Я проснулась и узнала, что это – правда, на коленях я благодарила Бога за это счастье. Истинная любовь – это дар Божий»
Молодые люди стремились к свадьбе, но ускорить это событие пришлось по настоянию родных. Император Александр III безнадежно болел, а наследник престола, тем более русский царь, по представлениям того времени должен был быть «не мальчиком, но мужем» в буквальном смысле слова, так что Николай не мог долго оставаться холостым после смерти отца. Алиса спешно приехала в Россию и сразу после кончины императора приняла православие и стала великой княжной Александрой Федоровной (для мужа – Алике, в этом имени звучали и «Алиса», и «Александра»). Свадьба состоялась, когда в памяти еще были свежи похоронные впечатления. Алиса писала сестре: «В один день в глубоком трауре, а на другой – в элегантных одеждах для бракосочетания… сначала черные, а потом белые платья». Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящего пролога для исторический трагедии последнего русского царя».
И. Е. Репин «Венчание Николая II и великой княжны Александры Федоровны» (1894)
Совместная жизнь, начавшаяся с переходящих в свадьбу похорон, могла бы и им показаться плохим предзнаменованием (как и трагедия Ходынки во время коронации Николая II), но молодожены, принимая все близко к сердцу, в своей любви были совершенно счастливы и не думали ни о чем дурном.
«Весьма сдержанная и в то же время очень непосредственная, прежде всего – жена и мать, императрица чувствовала себя счастливой только среди своих»
Королевская кровь
Александра Федоровна была горячо предана мужу.
Когда он вынужден был уезжать, она писала ему первое письмо, еще будучи рядом с ним, и давала с собой, чтобы Николай прочел эти строки в дороге. Переписка царствующих супругов на всем протяжении их брака была такой же нежной и пылкой, как и в первые годы, они никогда не скупились на признания в любви, более того, с появлением детей их чувства друг к другу становились все прочнее.
Анна Вырубова, одна из придворных дам и любимая подруга Александры Федоровны, описывала ее так: «Высокая, с золотистыми густыми волосами, доходившими до колен, она, как девочка, постоянно краснела от застенчивости; глаза ее, огромные и глубокие, оживлялись при разговоре и смеялись». Красоту царицы отмечали все, кто был с ней знаком. Но многим она казалась неприступной и величественной до надменности. В действительности Александра Федоровна была сдержанна и церемонна только с теми, кто не входил в ближний круг; в семье ее звали «солнышком», как в детстве. Пьер Жильяр, учитель детей Александры Федоровны и Николая Александровича, отмечал: «Весьма сдержанная и в то же время очень непосредственная, прежде всего – жена и мать, императрица чувствовала себя счастливой только среди своих. Образованная и обладавшая художественным чутьем, она любила чтение и искусство. Она любила также созерцание и погружалась в напряженную внутреннюю жизнь, из области которой выходила лишь при появлении опасности. Тогда она со страстной горячностью вступала в борьбу. Она была одарена самыми прекрасными нравственными качествами и всегда руководствовалась самыми благородными побуждениями». Александра Федоровна стремилась помочь всем, и ближним, и дальним; особенно ярко это проявилось, когда она во время войны работала в лазарете сестрой милосердия.
Государъ долго мечтал о наследнике (Николай II с сыном, 1904)
Императрица родила четырех прекрасных дочерей: Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию. Это были непосредственные, живые, очень дружные, неизбалованные девочки, обожавшие отца и мать. Нередко они писали письма все вместе, подписываясь словом ОТМА – первыми буквами своих имен. Не будь муж Александры Федоровны императором России, семейное счастье было бы полным, но принадлежность к трону требовала рождения наследника. Сын был мечтой Николая II. Хотела этого и царица, хотя было очевидно, какую опасность таит в себе подобное пополнение в семействе: «болезнь королей», гемофилия, носительницей гена которой была Александра Федоровна, подкашивала именно мужчин. Эта болезнь убила брата и дядю императрицы. И долгожданный наследник, о рождении которого молились супруги, страдал от гемофилии всю свою короткую жизнь.
«В ней наследник нашел себе жену, целиком воспринявшую русскую веру, принципы и устои царской власти, женщину больших душевных качеств и долга»
Цесаревича назвали Алексеем. Александра Федоровна испытывала беспокойство о его здоровье постоянно, в письмах супругу она всегда указывала, насколько сильные боли мучили сына. В те периоды, когда наследник чувствовал себя хорошо, радовалась вся семья. Это был веселый, подвижный мальчик, который в раннем детстве ничем не отличался от ровесников: катался на трехколесном велосипеде, играл со своим спаниелем, мешал заниматься сестрам, которые его очень любили и опекали. И беда, и счастье, связанные с Алексеем, переживались в узком кругу: афишировать неизлечимую болезнь наследника его родители считали недопустимым. Они не оставляли попыток если не исцелить мальчика, то хотя бы продлить его дни и облегчить страдания. Однако медицина проиграла Григорию Распутину, человеку из народа, который обладал, должно быть, природными экстрасенсорными или иными загадочными способностями: несмотря на полнейший дилетантизм, Распутин оказывал несомненное положительное влияние на здоровье наследника. Алексею становилось легче, боль отступала. Видя это, Александра Федоровна стала доверять Распутину безоговорочно, во всех возможных вопросах; она считала «старца Григория» святым.
Императорская чета с детьми (1910-е)
Конец царской семьи
Насколько простой и строгой была жизнь семьи Николая II, настолько в воображении российского общества она была путаной и странной. Александра Федоровна из-за своей внешней холодности многим казалась чужеродным элементом, а Николай, спокойный и мягкий, представлялся почти подкаблучником. Хотя императрица искренне любила Россию и ее народ, с этой страной они «не сошлись характерами». А появление при дворе Распутина, в котором Александра Федоровна видела душу России, воплощение ее религиозности, только подлило масла в огонь.
«Пусть оба сердца разделяют и радость, и страдание. Пусть они делят пополам груз забот. Пусть все в жизни у них будет общим»
Дворцовый комендант В. Н. Воейков писал в своих мемуарах: «С первого же раза, когда Распутин появился у постели больного наследника, облегчение последовало немедленно». Но совсем не святым старцем и не целителем, а чуть ли не самим дьяволом казался Распутин большинству русских людей; те же, кто в темные силы не верил, считали его хитрым и ушлым авантюристом, который неожиданным образом подчинил себе царскую семью. Сейчас трудно разобраться в том, кем в действительности был Григорий Распутин и какие цели он преследовал, поскольку вокруг него было слишком много сплетен и сознательно распространяемых слухов; из всего, что о нем говорилось, трудно вычленить правду. В 1914 году газета «Московские ведомости» писала: «Мы не будем далеки от истины, если скажем, что Распутин – „газетная легенда“ и Распутин – настоящий человек из плоти и крови – мало что имеют общего между собой. Распутина создала наша печать, его репутацию раздули и взмылили до того, что издали она могла казаться чем-то необычайным. Распутин стал каким-то гигантским призраком, набрасывающим на все свою тень». Вероятнее всего, раздувание сплетен вокруг «старца Григория» имело целью в первую очередь опорочить царскую семью.