Один из любимейших образов Анастасии Вертинской – Мона в телефильме «Безымянная звезда». «Роль такая выпадает один раз в двести лет. Потому что в этой роли есть все – и лирическое начало, и драматическое, и комедийное», – с восторгом говорила Вертинская. В тот период – 1970—1980-е годы – она ощущала себя зрелой сформировавшейся актрисой, которой по плечу роли любого плана. В «Безымянной звезде» она блестяще продемонстрировала свое мастерство.
Повороты судьбы
В 1989 году Вертинская неожиданно для всех на пике популярности оставила работу в МХАТе и уехала за границу – преподавать актерское мастерство. Для нее в этом не было ничего необычного, она всегда была легка на подъем и не боялась перемен.
«Мне нравилось все, начиная с момента упаковки чемодана», – вспоминала актриса. Она работала в Великобритании, Франции и Швейцарии, с удовольствием общалась со студентами, фанатично увлеченными театром, ставила спектакли, имевшие успех.
Но при этом все время возвращалась на родину, без которой «физически заболевала». В 1990-х у нее было несколько интересных ролей в кино, среди них булгаковская Маргарита. Сцена ее полета снималась в экстремальных условиях: Анастасию привязали к вертолету толстым тросом, ее страховали шесть каскадеров. И все это происходило после полуночи на высоте около двадцати метров от земли.
В жизни актрисы было много романов, коротких и длинных, много поклонников и предложений руки и сердца, но она не хотела больше выходить замуж, в тридцать лет осознав, что роль жены – совершенно не ее амплуа. Самыми главными мужчинами для Вертинской всегда оставались отец и сын.
Каждая роль – шедевр (фильм «Дон Кихот», Вертинская – Герцогиня, 1986)
Анастасия Александровна очень переживала, что Степан растет в неполной семье. Хотя они с Никитой Михалковым смогли сохранить дружеские отношения и он принимал активное участие в жизни сына, встревоженной матери часто казалось, что она может чего-то недодать, что-то сделать не так в вопросах воспитания. Она вспоминала своего отца, его безграничную любовь и свою бабушку, ее твердую руку – и ее бросало из крайности в крайность: она то начинала во всем потакать сыну, то, наоборот, была слишком строгой и сурово наказывала его за плохие оценки, забыв, что и сама плохо училась в школе. «Если бы я знала, что из Степана получится такой чудный ребенок, любящий, тонкий и добрый, я бы вообще плюнула и на эту школу, и на все его шалости», – признавалась Вертинская, когда сын стал взрослым.
Но зато, осознав все свои ошибки, она стала мудрой и терпеливой бабушкой. Поняла, что детям нужно позволять шалить и хулиганить, поощрять их самостоятельность и воспитывать чувство собственного достоинства. Она с удовольствием проводит время со своими тремя внуками, которые никогда не зовут ее «бабушкой». По сложившейся семейной традиции она для них «Нана».
Время спокойствия и наслаждения жизнью (Вертинская, 2009)
Последнее увлечение Анастасии Вертинской – кулинария. Она разрабатывает фирменные меню для сети ресторанов своего сына, используя для этого богатый гастрономический опыт своей семьи, имеющей сибирские и грузинские корни. Одно из фешенебельных семейных заведений называется «Вертинский» – в память об отце Анастасии.
Для нее всегда было очень важным сохранить отцовское наследие. Она много лет занималась реставрацией старых записей Вертинского, опубликовала его мемуары и книгу с текстами стихов. Еще одно важное дело Анастасии Вертинской – Благотворительный фонд актеров, созданный в 1996 году. Его задачи – помощь пожилым актерам, оказавшимся в тяжелом положении, и поддержка молодых талантов.
Вертинская уже много лет не снималась в кино, причем не потому что ее не зовут, а потому что не нравятся предложения. У нее слишком высокая планка, и опускать ее актриса не собирается. Но отсутствие ролей ее совершенно не пугает: в ее жизни начался очередной новый этап – спокойствия, уравновешенности, наслаждения жизнью. Она делает то, к чему лежит душа, наслаждаясь каждым днем и каждым мгновением.
Майя Плисецкая. Звезда по имени Майя
Имя Майи Плисецкой наряду с именами Анны Павловой и Галины Улановой стало символом русского балета даже для тех, кто от искусства далек: она – настоящая, безусловная легенда. Плисецкая – не только талантливейшая балерина, она уникальная личность и великолепная женщина, в любом возрасте пленявшая публику точностью как своих жестов, так и суждений, достоинством, сдержанностью, элегантностью, стилем и вкусом, всегда прямой спиной и лебединой шеей. Подражать ей невозможно, но у нее есть чему поучиться, и для этого необязательно идти в балет.
Первые шаги на пуантах
Майя Михайловна Плисецкая родилась в 1925 году в семье, которую можно было по формальным признакам счесть советской элитой: мать, Рахиль Михайловна Мессерер, была актрисой, а отец, Михаил Эммануилович Плисецкий, занимал, что называется, «руководящие посты». Когда Майя появлялась на свет, акушерка сказала ее матери небанальное: «Твоя девчонка – крепыш. Еще и в Париж съездит. Помяни мое слово». И оказалась права. Майя, рыжая, зеленоглазая, веснушчатая, была ребенком непоседливым, своенравным и упрямым, и эти качества сочетались в ней с мечтательностью и чувствительностью. Когда она смотрела в кинотеатре фильм «Прокаженная», где персонажа Рахили Михайловны мучили, Майя обливалась слезами. Сидящая рядом мама пыталась ее утешить: «Я же здесь, с тобой!», чем только сердила дочь: Майя больше верила в происходившее не экране, чем в реальность, а мама мешала ей как следует проплакаться.
Маленькая Майя считала, что назвали ее неправильно. Она воображала себя девочкой по имени Маргарита. И при всяком удобном случае именно этим именем и представлялась. Чтобы усмирить ее сложный характер, Майю отдали в детский сад. Она не оценила прелестей жизни в коллективе, и как только воспитатели замешкались, совершила удачный побег домой.
«Поклоны – составная часть спектакля. От кометы в руках зрителя должен остаться хвост»
Ее первые детские воспоминания – дача, смерть бабушки, ненависть к молочной лапше, восьмикомнатная квартира на Сретенке. Что касается квартиры, то это не были шикарные апартаменты. Во всех восьми комнатах жили многочисленные родственники. Даже ванная комната была занята: там поселились няня Варя и дворник Кузьма. Бытовые вопросы решались, как у большинства советского населения, не без труда. Патриархом семьи был дед Майи, Михаил Борисович Мессерер, зубной врач, который тут же, на дому, принимал страдающих пациентов. Майя навсегда запомнила стоматологические инструменты, старую бормашину и издаваемые ею печальные звуки, а также табличку «Зубной врач Мессерер. Солдаты бесплатно», которая в 1914 году висела у входной двери, а во времена Майиного детства ею подпирали кран на кухне. Среди родственников Майи были и те, кто имел отношение к балету – дядя Асаф, тетя Суламифь, – так что было кому оценить способности девочки. В 1934 году Майя с отцом, матерью и маленьким братом Александром вернулись со Шпицбергена, где Михаил Эммануилович работал консулом и получил отпуск. Девочку решили отдать в Московское хореографическое училище.
Балет был всей ее жизнью (Майя Плисецкая, 1962)
На экзамен ее отвела обожаемая тетя Мита – так в семье называли Суламифь Мессерер. Майю нарядили в белое платьице, белые носочки, повязали белый бант, только туфелек белых не нашлось, что подпортило картину, но сдать экзамен совсем не помешало. Решающим моментом оказался реверанс, которым Майя удостоила педагогов. «Эту девочку мы возьмем», – тут же сказал глава приемной комиссии.
«Я впервые полно вкусила и расположенность публики, и радость успеха, пьянящий рокот аплодирующих ладоней, и азарт первопрочтения, но и вняла в некоторых глазах недобрые прищуры зависти. Со всем этим я прошла всю свою жизнь»
Первый год Майя училась в классе Евгении Ивановны Долинской, которая ставила для нее забавные хореографические миниатюры. А Леонид Вениаминович Якобсон, с которым Плисецкая впоследствии сотрудничала всю жизнь, вовлек ее в действо под названием «Конференция по разоружению»; Майя изображала перепуганного Чан Кайши. Это был первый сигнал о том, что политика вторгается даже в балет, хотя девятилетняя Плисецкая тогда об этом, конечно, не думала, просто старательно играла роль трусоватого китайца. Вскоре отцовский отпуск закончился, пришла пора возвращаться на Шпицберген, что и было сделано, но Майя так скучала по балету, что ее пожалели и отправили обратно в Москву, и не как-нибудь, а на ледоколе через Мурманск. Девочка уже понимала, что балет – главное в ее жизни.
Майя Плисецкая на сцене (1964)
После детства
1937 году вся семья вновь была в Москве. Майя занималась с новым педагогом, трудилась упорно, как почти все отданные в балет дети, – до стертых в кровь пальцев. Она вряд ли могла бы назвать свое детство золотым, но и оно закончилось. 30 апреля Михаила Эммануиловича арестовали. Антураж был традиционный: чужие хмурые люди, похожий на погром обыск, плач разбуженного ребенка; арестованный уверен в том, что «органы разберутся», – и больше уже никогда не возвращается домой. Рахиль Михайловна в момент прощания с мужем была беременна третьим ребенком. Через некоторое время арестовали и ее. Об аресте матери Майе не сообщили. Девочку удочерила тетя Мита, сочинив для двенадцатилетней племянницы историю о том, что ее мама срочно куда-то уехала. Майя очень любила Суламифь, однако совместная жизнь оказалась испытанием: насколько самозабвенно любимая тетя делала людям добро, настолько же самозабвенно предъявляла за него счета. «Мита садистски жалила меня попреками. „Ты ешь мой хлеб, ты спишь на моей постели, ты носишь мою одежду… “ – вспоминала Майя Михайловна в своей книге. – Это она заставила меня разлюбить ее. Не сразу это удалось. А когда удалось, то навсегда».