Прибыл юный хан в Ростов. Увидел церковь Богородицы, убранную «златом и жемчюгом и драгым камением, акы невесту украшену». Стоял, слушая клиросное пение.
Начал Даир просить Кирилла крестить его. Епископ, однако, не торопился, хотел испытать веру княжича. Да и не знал, как отнесется к этому Орда.
Ростовом в это время правил князь Борис Василькович, правитель мудрый, ухищренный в книжном знании и своенравный. С Ордою дружил, ездил туда чаще других князей.
В 1261 году, когда епископу Кириллу по немощи стало тяжко управлять епархией, он вместе с князем Александром Невским утвердит в помощники Кириллу архимандрита Игнатия.
В 1262 году епископ Кирилл отошел ко Господу. Хан Берке повелел ярославским князьям ежегодно жертвовать на украшение его гробницы.
Ростовским епископом стал Игнатий, позже, как и Кирилл, прославленный в лике святых.
Через четыре года, в 1266 году, во время похода на Тбилиси умирает хан Берке.
Князь Даир принимает крещение под именем Петра.
Епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии.
Петр же возрастал в вере, молясь и соблюдая посты.
Не забыл Петр и прежние свои ханские утехи: ездил иногда на соколиную охоту в леса, что стояли тогда вокруг озера Неро.
Раз, утомленный охотой, уснул.
Был вечер, солнце ушло за вершины леса и едва виднелось за стволами. Царевич лежал на низкой лесной траве, засыпанной сухой хвоей, поодаль паслась лошадь.
Темнело.
Внезапно тело спящего, земля, стволы – все осветилось. Заржала лошадь. Царевич приоткрыл глаза.
Над ним стояли двое дивных мужей, и лики их блистали, как солнце.
– Друже Петре, – сказали они, – услышана молитва твоя, и милостыня твоя взошла пред Богом.
Петр вскочил, но тотчас от страха снова пал.
Трижды поклонился светящимся людям до земли.
– Друже Петре, не бойся! – продолжали те. – Мы посланы Богом, в которого ты уверовал и крестился. Бог укрепит род твой, и племя твое, и потомков твоих до скончания мира, вознаградит тебя за милостыню, и за труды свои удостоишься вечных благ!
И, подав ему два мешца, один со златом, другой со сребром, велели идти утром на торг и выменять за часть монет три иконы. Одну – Пресвятой Богородицы с Младенцем, другую – святого Димитрия Солунского, третью – святого Николая Чудотворца. И чтобы с иконником не рядился, а отдал за иконы столько, сколько спросят.
Петр же, «собра ума», спросил:
– А что же я отвечу, господа мои, если спросят меня, откуда у меня кошели? И сами вы кто такие будете?
– Мешцы спрячь за пазуху, чтоб никто о них не ведал. А попросят у тебя за иконы девять сребряных монет, а десятую златую. Потом ступай к епископу с иконами и скажи ему так: «Петр и Павел, апостолы Христовы, послали меня к тебе, чтоб ты построил церковь над озером там, где я спал. А это знамения от них – иконы и мешцы со златом и сребром; что велишь с ними делать?» Как он прикажет, так и сделай.
И стали невидимы.
В ту же ночь явились оба святых апостола и епископу Игнатию. Повелели ему устроить церковь, где укажет татарский княжич, и освятить их именами.
Встал епископ Игнатий ото сна, протер глаза и стал размышлять о сонном своем видении. Помолясь, велел звать к себе князя Ростовского, Бориса Васильковича.
– Не знаю, что и делать, княже. Явились мне Петр и Павел, точно как на иконе, и устрашили меня. Приказали устроить церковь, а где и как, я не уразумел!
– Да, – отвечал князь, – я сам приметил, господине, что ты от ужаса не в себе.
А сам глядит в окошко и видит такую картину. Идет из собора Пресвятой Богородицы княжич ордынский Петр и несет пред собою иконы. А от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни.
Тут сам князь испугался.
– Гляди, – говорит, – владыка, огонь какой-то!
Глянул епископ – и тоже столп огненный видит. А кроме князя и епископа, никто того пламени не видел.
Принес Петр иконы, поставил их перед епископом и князем и говорит, как его святые научили.
Поклонились князь и епископ святым иконам. А сами дивятся, откуда они: не было тогда во всем Ростове своих иконников. А Петр был еще юношей, не мог их написать. Да и где ему было обучиться образа писать, не в Орде же!
После утрени Игнатий отслужил молебны Пресвятой Богородице, святому Дмитрию и святому Николаю. Запрягли колесницу, вынес княжич Петр иконы и поехал к тому месту, где явились ему святые. А епископ, князь и весь город шли за колесницей с пением. Прибыв туда, отслужили молебен апостолам, поставили часовенку, из города с собой привезенную, и огородили место тыном.
Дальше произошло, однако, нечто не совсем ожиданное.
Сел князь Борис на коня и, «глумяся», сказал Петру:
– Пусть владыка Игнатий устраивает тут тебе церковь, а земли этой тебе не дам!
Может, место это ему самому приглянулось. Может, власть свою княжескую показать хотел. Может, вспомнил о мешцах, которые у Петра видел: пока те в епископскую казну не уплыли, решил в княжескую их направить.
Петр на это кротко отвечал:
– Повелением, княже, святых апостолов готов купить у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.
– Скажи, Петре, – вопросил князь, поразмыслив, – а можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, – девять гривен сребра, а десятую – злата, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть?
– Приходившие ко мне апостолы наказали – как повелит епископ, так и делать.
Епископ наблюдал за этим разговором и дивился. Как Петр подошел к нему, он благословил его крестом:
– Господь нас учил, чадо мое Петре: всякому просящему у тебя дай. А за щедрость твою, по молитве святых апостолов, род твой будет благословен.
Приказал князь окружить мерной веревкой место под церковь: от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера.
Петр же говорит:
– Вели, княже, место рвом окопать, как у нас в Орде делают, чтобы потом не урезывал никто его.
Так и поступили. Горожане, что с крестным ходом пришли, принялись за дело и быстро окопали ограду рвом. А Петр давай выкладывать монеты одну к другой – от самого озера, сначала девять сребряных из одного мешца, потом десятую златую из другого.
И когда выложил он по всей меже девять гривен, то княжьи слуги, собрав их, наполнили Петровыми деньгами целый воз да еще и ту колесницу, на которой часовню с иконами везли. Кони с места эту поклажу едва сдвинули.
Князь же и епископ, видя такое множество злата и сребра, только диву давались. С великой честью посадил князь Петра на коня, проводили его в город всем народом, много дней служили молебны и восхваляли Бога и святых апостолов за чудо; и было с выложенных Петром денег многое даяние милостыни и кормление нищих.
Петр же после того чуда еще больше стал уединяться и чуждаться людей. Задумались об этом князь с епископом. Стали совет держать: «Царевич Петр ведь ханского племени, того и гляди ускачет к себе в Орду, и уйдет с ним благодать с нашего града. Возрастом Петр уже велик, да и собой пригож…»
Призвали Петра к себе:
– А что, Петре, не желаешь ли ты жениться? Мы тебе невесту подыщем, останешься жить у нас!
Проживал как раз в Ростове один татарский вельможа, а при нем дочь на выданье. Обвенчал епископ Петра с нею, а со временем и церковь над озером устроил и освятил во имя святых апостолов Петра и Павла.
И так полюбил князь Борис кроткие Петровы ответы и добрый его обычай, что всегда Петра при себе держал, на ястребиную охоту только с ним ездил и за трапезу без него не садился. Попросил владыку Игнатия побратать их в церкви. Стали звать Петра братом князя.
Раз как-то говорит князь Петру:
– Великую благодать обрел ты пред Богом и граду нашему. Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и грамоту тебе испишу!
– Я, княже, сроду не знаю, как землей владеть, и отцы мои не владели, вольными людьми были…
– Я, – сказал князь, – все уряжу, как у нас водится. А грамоты – чтоб не отнимали мои дети и внуки этих поместий у твоих детей и внуков.
И повелел князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение землями вдоль озера.
И затихла в те годы Орда надолго и не страшила град Ростовский.
Умер епископ Игнатий.
Умер князь Борис Василькович.
Дети княжеские продолжали звать Петра дядей.
Петр дожил до старости, перед смертью принял монашеский чин. Похоронить себя велел на месте своего «спалища», где явились ему святые апостолы.
Так и сотворили. И стали со дня его смерти строить там монастырь.
Прошло время.
Внуки князя ростовского стали забывать Петра и добродетель его. Стали вести меж собой и своими боярами такие разговоры: «Что ж с того, что наши родители звали сего Петра дядей, что дед наш получил от него много монет и братался с ним в церкви. Род их татарский, не наша кость – какая ж они нам родня! Мы-то сребра от них не видали!»
Такие у них были речи, и не думали уж о чудотворении святых апостолов Петра и Павла, позабыли о любви прародителей своих.
И начали чинить обиды Петровым детям, отнимать у них луга и угодья.
Поехал сын Петра искать правды в Орду.
Сказал там, что он внук хана. Обрадовались ему ордынские дядья, надарили подарков и отправили с ним посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя. Показаны были им грамоты, данные Петру старым князем. Уставил по этим грамотам посол рубежи владений сыну Петра, дал ему ханскую грамоту со златой печатью и отошел обратно в Орду.
Дожил сын Петров до старости, щедро жертвуя на собор Пресвятой Богородицы и на Петров монастырь.
Умер сын Петров.
Внук Петра, Юрий, тоже много жертвовал собору, устраивал пиры епископу и клиру в поминальные дни по своим родителям и прародителям и в праздник святых апостолов Петра и Павла.
Рыбарям же Юрьевым удавались бо́льшие уловы, чем градским ловцам. Будто играя, рыбари на водах Петровых едва ввергнут сети, так множество рыб извлекают, и щук, и окуней, и лещей, а градские рыбари, как ни труждаются, а вс