оваться вообще, и тогда игра стоит свеч. Но сам герр Циммерман заботливо вложил в руки Холла доводы, способные убедить американцев.
Холл прекрасно понимал, почему Циммерман послал эту телеграмму. Если Америка ответит на подводную угрозу объявлением войны Германии, нужно создать ей такие неприятности, чтобы она была слишком занята но свою сторону Атлантики. Бесчестный, но разумный ход, и немцы его сделали, указав на Мексику и Японию — двух заклятых врагов, в готовности которых напасть на США можно было не сомневаться. Очень удачный ход! Абсолютно правильный!
Да, действительно, немцы очень умны, размышлял Холл, усмехаясь про себя, но им не хватает самой малости — понимания того, что противник может быть не глупее. Искренне уверенные, что их шифр настолько совершенен, насколько это вообще в человеческих силах — разве он не создан лучшей в мире немецкой наукой? — они не меняли его с первого дня войны, исходя из того, что он не поддается решению. На войне никогда нельзя исходить из чего бы то ни было, думал Холл, прекрасно зная, что все немецкие радиодепеши перехватываются и читаются в помещении № 40.
23. Сохранить тайну
Редакция журнала «Лайф»
Эти необычные документы были представлены общественности сразу после окончания второй мировой войны. Ничего подобного им нет во всей истории разведки. Они представляют еще одну грань разведки средствами связи: необходимость избегать любых действий, которые могли бы дать противнику понять, что его шифры и коды взломаны и его депеши читаются. В принципе это означает, что командиры, используя информацию о противнике, полученную путем перехвата и расшифровки сообщений, не должны допускать того, чтобы враг догадался о ненадежности своей связи. Однако в данном случае огромное преимущество, которое США имели и продолжали иметь, читая японские сообщения, обернулось совершенно неожиданной стороной.
Во время избирательной кампании 1944 года генерал Джордж Маршалл написал два письма кандидату в президенты от республиканской партии Томасу Дьюи, сообщив ему, что армейские криптографы раскрыли японский шифр «ультра». Об этом написал редактор журнала «Лайф» Джон Чемберлен в номере от 24 сентября этого года. Целью Маршалла, объяснил Чемберлен, было не допустить использования республиканцами этого факта для нападок на политику президента Рузвельта в период перед нападением японцев на Перл-Харбор. Текст самих писем держался в секрете, пока в декабре 1945 года генерал Маршалл не выступил на заседании комитета конгресса по расследованию событий в Перл-Харборе и не привел там этот текст.
Когда губернатор Дьюи зачитал первые два абзаца первого письма, он прекратил чтение, поскольку, по мнению Чемберлена, «письмо могло содержать материал, уже попавший к нему из других источников, а кандидат в президенты в любом случае не вправе давать пустых обещаний». Маршалл снова отправил письма Дьюи с сопроводительной запиской, в которой освободил губернатора от обязательства о секретности. На этот раз Дьюи прочитал письмо и при зрелом размышлении решил не использовать информацию, которой он располагал, против своего соперника Рузвельта.
Первое письмо
Совершенно секретно
Лично господину Дьюи
25 сентября 1944 года
Уважаемый господин губернатор!
Я пишу вам без ведома других лиц, посвященных в это дело, кроме адмирала Кинга[28] (который согласен со мной), поскольку мы сталкиваемся с болезненной проблемой в связи с обсуждением в Конгрессе вопроса о Перл-Харборе.
То, что я вам сообщаю, носит настолько секретный характер, что я вынужден просить Вас либо принять это письмо с обязательством никому не разглашать его содержание, либо, не читая дальше, вернуть курьеру.
Я предпочел бы побеседовать с Вами лично, но не могу найти способ сделать это без ведома прессы и радио, которые подняли бы шум, зачем начальнику штаба армии понадобилось встречаться с Вами в данный момент. Поэтому я пишу это письмо, которое вручит Вам лично полковник Картер Кларк, имеющий допуск к самым секретным документам военного и морского министерств.
Вкратце для военных проблема, связанная с политическими баталиями в Конгрессе в ходе избирательной кампании, сводится к следующему:
Важнейшими доказательствами в деле о Перл-Харборе служат наши перехваты японских дипломатических депеш. Многие годы наши криптографы анализировали машину, с помощью которой японцы шифровали свою дипломатическую переписку. Исходя из их достижений, мы построили машину, способную расшифровать их сообщения.
Поэтому мы располагаем большим объемом информации об их действиях на Тихом океане, которую передавали государственному департаменту, — а не получали от него, как принято считать, — но, к сожалению, в тех сообщениях, которыми мы располагали, ничего не говорилось о нападении на Гавайи вплоть до последнего, от 7 декабря, которое попало к нам лишь на следующий день, 8 декабря.
Далее, проблема заключается в том. что мы продвинулись в расшифровке и других кодов, как немецких, так и японских. Тем не менее основным источником наших сведений о намерениях Гитлера в Европе служили донесения японского посла барона Осимы из Берлина своему правительству о беседах с Гитлером и другими высокопоставленными лицами. Они шли тем же шифром, что фигурирует в деле о Перл-Харборе.
Чтобы выяснить, насколько важно сохранение секретности, поскольку при малейшем подозрении противник сменит шифры, следует сказать, что в сражении в Коралловом море в результате расшифровки японских приказов наши корабли оказались в нужном месте в нужное время. Более того, мы смогли сконцентрировать наши ограниченные силы для отражения удара по Мидуэю, тогда как в противном случае они оказались бы за три тысячи миль от места событий.
Мы имели полную информацию о численности их флота в данном случае, как и об отправке меньших сил против Алеутских островов, когда японцы захватили острова Атту и Кыска.
При планировании операций в Тихом океане мы в огромной степени руководствовались информацией о размещении сил противника. Мы знали численность их гарнизонов, наличие продовольственных и других запасов и, что особенно важно, были извещены о перемещениях их боевых кораблей и маршрутах конвоев со снабжением.
Тяжелые потери японцев от действий наших подводных лодок, о чем время от времени сообщается, в значительной степени являются следствием того, что нам известны сроки выхода и маршруты конвоев, что позволяет своевременно развертывать подводные силы в соответствующих местах.
Нынешние удары авансового соединения адмирала Хэлси по японскому судоходству в районе Манилы и в других местах стали возможны благодаря тому, что мы знали время прохождения японских конвоев, два из которых были уничтожены его самолетами именно там, где указывалось. Из изложенного Вы поймете, какие трагические последствия для нас могут иметь нынешние политические дебаты относительно Перл-Харбора, если они вызовут у противника — немцев или японцев — малейшие подозрения. Тогда мы лишимся жизненно важных источников информации, которыми пока располагаем.
Из доклада Робертса по Перл-Харбору[29] необходимо было исключить любые ссылки на этот совершенно секретный вопрос; поэтому некоторые его разделы по необходимости оказались неполными. Та же причина, которой диктовалась цензура этого доклада, имеет еще более важное значение в настоящее время, потому что с тех пор наши источники сделались гораздо более полными.
Еще более осложнило вопрос то, что люди Донована [УСС] без нашего ведома тайно провели обыск в японском посольстве в Португалии. После этого японцы сменили коды военных атташе во всем мире, и хотя с тех пор прошло больше года, мы до сих пор не может раскрыть новый шифр и потому потеряли крайне важный источник информации, особенно о положении в Европе.
Недавнее выступление конгрессмена Харнесса вполне могло дать понять японцам, что мы читаем их шифры, хотя господин Харнесс и американская общественность могут и не сделать такого вывода.
Замысел и осуществление кампании генерала Эйзенхауэра во Франции, равно как и всех операций на Тихом океане, в огромной степени основываются на информации, тайно получаемой нами путем перехвата и расшифровки корреспонденции. Это вносит огромный вклад в победу и сохранение жизней американцев как с точки зрения текущих операций, так и для скорейшего окончания войны.
Я сообщаю эти данные для Вашего личного сведения в надежде, что Вы найдете способ избежать трагических последствий, угрожающих нам в ходе нынешней политической кампании. Могу добавить, что недавнее требование Конгресса о проведении расследования хода дел в армии и флоте в определенные даты вынудило меня отозвать с фронта командира корпуса генерала Джероу, войска которого сражаются под Триром, для дачи показаний, в то время как немцы вели контрнаступление против его частей. Впрочем, это все мелочи по сравнению с угрозой потери нашего важнейшего источника информации.
Прошу вернуть это письмо через курьера. Я буду хранить его в секрете, но Вы при желании можете ссылаться на него.
Искренне Ваш
Джордж К. Маршалл.
Второе письмо
Совершенно секретно
Лично господину Дьюи
27 сентября 1944 года
Уважаемый господин губернатор!
Мой курьер, полковник Кларк, доставивший Вам вчера, 26 сентября, мое письмо, доложил мне результат вручения письма от 25 сентября. Насколько я понял, Вы (а) не хотели брать на себя обязательств относительно «неразглашения его содержания другим лицам» ввиду того, что полагали, что некоторые сведения, содержащиеся в письме, Вам уже известны, поскольку увидели слово «криптографы», и (б) Вы не были уверены, что подобное письмо кандидату в президенты могло быть направлено военнослужащим моего ранга без ведома президента.
В отношении (а) я готов к тому, что Вы прочтете нижеследующее, считая себя обязанным не сообщать другим лицам те сведения, которые не были Вам известны ранее из других источников. В отношении (6) даю Вам слово, что ни военный министр, ни президент не были поставлены мною в известность о том, что данное письмо направлено Вам, и даже о том, что я готовлю отправку письма.