Заверяю Вас, что единственными лицами, которым известно о существовании настоящего письма и письма от 25 сентября, являются адмирал Кинг, а также семь офицеров, ответственных за безопасность армейской связи, и моя секретарша, которая печатала эти письма.
Прошу Вас, примите мои заверения, что это письмо направлено Вам исключительно по моей собственной инициативе, с адмиралом Кингом согласовано лишь его общее содержание, а моя настойчивость объясняется исключительно тем, что возможный ущерб нашим военным усилиям настолько велик, что я считаю необходимым предпринять все возможное для защиты интересов наших вооруженных сил.
(Далее повторяется текст первого письма без двух вступительных абзацев.)
РАЗДЕЛ VIIIНаучно-техническая разведка:техника шпионажа
Применение достижений современной науки в работе разведслужб, включая высотный разведчик У-2 и спутники-шпионы или аппаратуру для обнаружения атомных взрывов, революционизировало не только разведку, но и военное дело в целом. Поскольку при неограниченном ядерном ударе нападающий старается уничтожить врага прежде, чем тот успеет ударить в ответ, бдительность, с которой разведслужбы следят за состоянием ядерной готовности вероятного противника, является одним из факторов сдерживания последнего. Так, подтверждение разведывательными полетами У-2 строительства советской ракетной базы на Кубе до того, как она была введена в строй, и разоблачение советских намерений перед мировой общественностью в значительной степени помогли сорвать планы Советов. С тех пор появились и разведывательные спутники. После второй мировой войны техника воздушной разведки быстро совершенствовалась, хотя начало современной фоторазведке, в которой важную роль играет интерпретация снимков, было положено именно тогда.
Интересный пример из ранней истории дешифровки фотоснимков приведен в статье Питера Уайта в «Нью-Йорк тайме мэгэзин» (3 апреля 1966 года).
Он пишет: «Во второй мировой войне численность японского гарнизона на острове Макин оценивалась в 4 000 человек. На самом деле их оказалось 40. Дешифровщик получил эту цифру путем подсчета отхожих мест, а затем умножил это количество на норматив солдат на один туалет в японской армии».
Хотя в наш технический век появляются и будут появляться новые средства, облегчающие работу агента по сбору информации, всегда останется нужда в квалифицированных специалистах, эксплуатирующих эту технику и анализирующих собираемую ею информацию, например, фотоснимки, получаемые с У-2.
Констанс Бабингтон-Смит24. Глаза с неба
Из книги «Воздушный шпион»
Одним из величайших достижений англо-американской фоторазведки во второй мировой войне, о котором пишет Констанс Бабингтон-Смит в своей книге, было открытие немецкого экспериментально го ракетного полигона в Пенемюнде на берегу Балтийского моря, а также пусковых площадок на Атлантическом побережье, с которых немцы собирались запускать ракеты Фау-1 и Фау-2. В то же время и я добывал сведения о Пенемюнде из бесед с несколькими немецкими и австрийскими промышленниками.
Менее известен и еще более интересен другой эпизод из истории фоторазведки, когда в последнем году войны самолеты разыскивали рассеянные и хорошо замаскированные предприятия, где изготовлялись комплектующие для нацистских реактивных истребителей.
Хотя начиная с весны 1944 года почти все крупные немецкие авиационные заводы были настолько разрушены, что их и не стоило больше бомбить, тем не менее реактивные истребители Ме-262 и Ме-163 все чаще появлялись в небе к явному неудовольствию союзных летчиков, и начали составляться планы уничтожения производства этих самолетов. Опять авиазаводы заняли одно из первых мест в списке целей, что породило спрос на нашу дешифровку.
Но теперь все было иначе. Теперь Шпеер[30] осуществлял программу рассредоточения, полный решимости сделать авиационную промышленность неуязвимой. Летом 1944 года, когда моя группа занялась охотой за рассредоточенными авиационными предприятиями, искать пришлось по всей Германии, пользуясь донесениями и отрывочными сведениями о самых немыслимых укрытиях: цеха размещались в сумасшедших домах и шоколадных фабриках, в громадных подземных штольнях, на лесных противопожарных полосах и в туннелях под автострадами. Во всем этом было какое-то ощущение нереальности происходящего, потому что обычные представления о возможном и невозможном пришлось отбросить. Оставалось только ломать голову и докладывать о странных вещах, зафиксированных фотокамерами.
На снимках мы отслеживали рассредоточенные предприятия в долинах Баварских Альп, в силезских деревушках, на Балтийском побережье и польской границе. В 1943 году немцы по привычке красили такие цеха маскировочной краской, что нам очень помогало — сразу видно было, какие предприятия занимаются военным производством. Но Шпеер быстро сообразил, что если ты приспосабливаешь помещение для других целей, то лучшая маскировка — это никакой маскировки. Раз они стали прибегать к более тонким методам, пришлось и нам поступать так же, выискивая самые крохотные намеки: небольшие пристройки, некоторое оживление на транспорте, просто особый вид, присущий производству, которое активно работает — вы же не можете, взглянув на комнату, сразу определить, живут в ней или нет. На аэродромах, где, по слухам, производилась сборка, мы отыскивали «следы» — скопления тонких линий от постоянной езды или хождения: такие тонкие бледные линии появляются в результате отражения света от множества вытоптанных травинок. А раз на летном поле таких линий нет, значит, трава там растет нормально, по ней не ездят и не ходят. Это напоминало детскую игру «шаги бабушки», в которой бабушка старается оглянуться так неожиданно, чтобы застать вас на бегу. Часто мы могли давать заключения только с модальными словами «вероятно» или «возможно», но если уж мы брали на себя ответственность сказать определенно да, в этом месте делают реактивные самолеты, — бомбардировщики быстро сравнивали его с землей, как это было на маленькой обувной фабрике в Вассербурге в Баварии, где нам удалось различить крылья Ме-262. Фабрика была уничтожена, но ее управляющий уцелел, и когда после Дня победы контрольная группа союзников приехала определить степень поражения, он задал лишь один вопрос: «Как вы узнали?»
Джеймс Макговерн25. Заблудившаяся ракета
Из книги «Арбалет и тучи»
То обстоятельство, что немцы производили испытательные запуски ракет над территорией Польши (делать это в Германии было слишком опасно), дало возможность польскому подполью, связанному с английской разведкой, наблюдать за их полетами, а в описываемом ниже случае и сделать нечто большее.
Ракету, которую немцы обозначили как А-4, на Западе называли Фау-2. Близна — городок в Польше. Немецкой исследовательской программой руководил генерал Дорнберг. Его заместитель по научной части Вернер фон Браун впоследствии был вывезен в США и стал известен как один из крупнейших ракетчиков.
В том жарком июле 1944 года, хотя надежность А-4 намного повысилась, многие из них еще разваливались в воздухе на высоте около трех километров. Дорнберг предложил фон Брауну выехать в Польшу и «создать наблюдательный пункт на самом полигоне».
Предложение выявлять слабые места конструкции в месте падения ракеты было вовсе не таким самоубийственным, как кажется. «Дорнберг считал, — вспоминает фон Браун, — что ни одна А-4 не доходила целой до земли, поэтому центр зоны падения должен быть самым безопасным местом». Но Дорнберг оказался неправ. Однажды фон Браун стоял на наблюдательной вышке в открытом поле. Секундомер показывал, что ракета, выпущенная из Близны за триста пятьдесят километров, должна вот-вот появиться. Фон Браун взглянул в ту сторону и увидел, что небо прочеркивает тонкая реактивная струя. К своему ужасу, он определил, что ракета несется прямо на него.
«Не успел я упасть ничком, как меня подбросило мощным взрывом и невредимым опустило в ближайшую канаву, — пишет фон Браун. — Ракета упала в трехстах метрах, и просто чудо, что взрыв боеголовки не стер меня в порошок».
Точность наведения А-4 улучшалась. Но не только фон Браун и его помощники наблюдали вблизи за этим прогрессом. То же делали и польские участники Сопротивления. С тех пор, как поляки сообщили о строительстве полигона в Близне, они по указанию английской разведки старались узнать все, что можно, об этом объекте.
Поляки сообщали много полезного, особенно о самолете-снаряде Фау-1, который тоже испытывался в Близне. Но захватить целую ракету, выкрасть немецкого специалиста или хотя бы подобрать обломки сбившейся с курса ракеты полякам оказалось не под силу. Им не хватало оружия и транспорта. Боеспособных мужчин, которые бы не попали в плен к немцам, не были угнаны на работу в Германию или убиты дома, оказалось очень мало. И они были заняты в операции «Бужа» — активных партизанских действиях, предпринятых по приказу эмигрантского правительства в Лондоне в связи с приближением Красной Армии к границам Польши.
Тем не менее некоторые подпольщики следили за районом падения ракет на юге Польши и записывали сообщения местных крестьян. Партизанам было известно о каждом пуске ракет. Но они не могли состязаться с немецкими командами на автомобилях, которые собирали все обломки и уезжали, оставляя лишь пустую воронку. Многие месяцы поляки, уступавшие немцам и в численности, и в вооружении, беспомощно наблюдали, как у них из-под носа увозят добычу.
И вот однажды в конце дня сошедшая с курса А-4 врезалась в песчаный берег Буга у деревни Сарнаки в Варшавском воеводстве. Боеголовка не взорвалась. Немецкая моторизованная часть спешно выехала в район Сарнаки. Но на этот раз группа польских партизан оказалась там первой. Поляки видели, что ракета уцелела, но не имели ни техники, ни времени, чтобы увезти ее до прибытия немцев. Это был самый огорчительный момент с тех пор, как в январе 1944 года они начали поиски.