Они расселись, и Эдди начал рассказывать об Африке. Вскоре Стронг прервал его.
— Подождите минуточку, Эдди. Я начальник разведки армии, и я вам хочу кое-что сказать. Если вы собираетесь нам рассказывать то, что вы думаете, а не то, что вы знаете, то на вас будет лежать вина за гибель тысяч соотечественников. Ради Бога, излагайте факты.
Эдди начал сначала. Он говорил о французской армии, о возможности того, что она не окажет сопротивления высадке и даже поддержит ее. Он перечислил созданные им вне армии группы Сопротивления и их задачи. Рассказал о своей собственной организации. Где-то на середине его доклада Паттон вскочил и стремглав помчался из номера со словами:
— Я хочу, чтобы Джимми это послушал.
Через несколько минут он вернулся с генералом Дулитлом, и Эдди продолжил, сообщив Дулитлу все, что знал об аэродромах в Африке и о возможности их захвата союзниками в неповрежденном виде.
Он говорил без перерыва до часу дня. Когда он закончил, Стронг встал и протянул ему руку.
— Вы мне очень понравились, — сказал он. — По-моему, вы знаете, о чем говорите.
На следующий день Эдди встретился с генералом Эйзенхауэром. В Африку он возвращался с более определенными планами, чем прежде. До назначенного дня высадки оставалось еще четыре месяца.
С этого времени УСС занималось формированием и обучением партизанских отрядов для захвата ключевых позиций, сбором любой доступной информации о пунктах высадки, тайным вывозом из Африки лиц, которые могли оказаться полезными для дела союзников, распространением для сведения немцев дезинформации, что высадка якобы состоится в Дакаре — все это довольно сложно описать. Два случая, связанных с тремя американскими разведчиками, наглядно дают понять, чем занимались люди УСС в последние четыре месяца перед вторжением. Первый из них относится к так называемой дезинформации о Дакаре.
Представление о том, что союзники высадятся в Дакаре и затем двинутся на запад[40], было широко распространено в Африке. Сама идея была довольно логичной. Дакар был стратегически важным пунктом, и попытка его захвата англичанами и деголлевцами в 1940 году позорно провалилась. Гораздо важнее с точки зрения УСС было то обстоятельство, что Дакар очень далеко отстоял от тех мест, где союзники должны были вторгнуться во французские владения в Африке. Люди УСС всячески раздували этот слух. В частности, этим занимался Дональд Костер, здоровяк из рекламного агентства Уолтера Томпсона, он же радист передатчика «Линкольн» в Касабланке.
Один лондонский знакомый попросил Костера помочь найти двоих своих друзей, которые бежали из Франции в Африку. Костеру они были известны как Фредди и Вальтер. Встретившись с ними, Костер понял, что они представляют профессиональный интерес. Романтичный блондин Фредди во Франции был известным киноактером. Смуглый мускулистый Вальтер когда-то был чемпионом Австрии по боксу в среднем весе. Оба они воевали во французском Иностранном легионе и в испанской республиканской армии. Они попали в вишистский концлагерь и бежали оттуда благодаря удачному стечению обстоятельств. Фредди дружил с немецким дипломатом Тедди Ауэром. До войны они встречались в салонах Парижа, где Ауэр был военным атташе. В Африке, сказал Фредди, Ауэр устроил им обоим освобождение из тюрьмы. Сидя между двумя французами в «Кафе де ла гар» в Касабланке, Костер чуть не вздрогнул. Тедди Ауэр был членом немецкой комиссии по перемирию.
Костер начал обхаживать новых друзей. Видимо, по указанию Эдди, переданному через Костера, Фредди и Вальтер предложили генералу Ауэру свои услуги в качестве осведомителей. Сделать это оказалось нетрудно. Они сказали, что знакомы с американским шпионом Костером и могут добывать через него ценную информацию. Ауэр согласился нанять их и хорошо платил. Костер подбрасывал через них правдивую информацию, не имевшую особенного значения, например, номера машин американских агентов или даты приезда Мэрфи или Эдди в Касабланку. По ночам Фрэдди встречался с немецким генералом, а наутро звонил Костеру: «Ваш друг в больнице и хочет вас видеть».
В полдень они встречались втроем в «Кафе де ла гар», и Костер за чашкой кофе получал и передавал информацию. Фредди и Вальтеру неплохо жилось на деньги, которые им платил Ауэр. У Костера они ни разу не попросили ни единого франка.
Однажды замысел Костера чуть не провалился. Фредди в панике позвонил и сказал, что Ауэр его преследует. Немец кричал, что ни разу не видел Фредди в компании Костера и не понимает, за что он платит деньги. Вальтер предложил идею. Он, Фредди и Костер вечером встретятся в большом кафе и пообедают вместе так, чтобы немцы их видели. Костер согласился.
В тот вечер за центральным столиком в кафе эта троица с аппетитом поедала бифштексы с черного рынка, запивая их вином; все они громко рассказывали анекдоты и хлопали друг друга по спине. «Правду сказать, — вспоминает Костер, мы изрядно набрались». За столиком у стены вся немецкая комиссия по перемирию во главе с Ауэром молча наблюдала за гулянкой. Теперь у Ауэра не было сомнений. Наутро Фредди представил ему счет, который Ауэр оплатил без разговоров.
В августе Костер подбросил информацию, ради которой затеял всю эту аферу.
— Скажи герру Ауэру, — приказал он Фредди, что узнал от меня об изменении плана вторжения. Англо-американские войска осенью высадятся в Дакаре.
Вечером Фредди передал сообщение генералу Ауэру. Тот был очень доволен. Наутро Фредди сказал, что генерал отправил специальное сообщение в штаб немецкого главнокомандования в Висбаден.
«Дакарская деза» имела большой успех. Через три месяца огромная армада союзников высадилась в Африке. И в течение четырех дней после начала десантирования ее не тронула ни одна подводная лодка. Именно четыре дня нужно было немцам, чтобы развернуть свой подводный флот в Южной Атлантике, а затем вернуть его к берегам Марокко.
Трудно сказать, в какой мере на это повлияли усилия Костера, а в какой — действия других разведчиков, но немецкая разведка уверовала в призрачный флот, идущий к Дакару. Тем не менее Костер до сих пор с удовольствием вспоминает, какой первый разговор у него был с французом после возвращения в Африку. Он был командирован в Англию и прибыл обратно уже с десантом. В Оране он подошел к старому знакомому, вишисгскому полковнику, который командовал авиабазой в Оране. Костер протянул руку. Полковник покраснел и был явно взбешен.
— Pourquoi êtes-vous ici? — спросил он. — Nous vous attendions à Dakar[41].
Другой пример операции УСС известен как «переброска Мальверна». Эдди получил приказ от штаба Эйзенхауэра найти лоцмана, который подвел бы союзные конвои к местам высадки. Такого человека уже рекомендовали Дэвиду Кингу в Касабланке. Фамилия его была Мальверн, и он служил главным лоцманом в Порт-Лиоте.
Мальверна выслали из Франции за антинемецкие настроения. Он готов был бежать. Вопрос был в том, как тайно провести его мимо французских и испанских постов в Танжер. Эдди велел Кингу вывезти лоцмана в багажнике, не связываясь с фальшивыми документами. Кинг поручил Гордону Брауну и Франклину Холкомбу, которые тогда находились в Касабланке, спрятать Мальверна в прицепе к «шевроле».
Мальверн устроился между канистрами с. бензином. Поверх него положили два рюкзака и марокканский ковер, а сверху все это задрапировали брезентом, оставив только щелочку для воздуха. Вот в таком положении Мальверн отправился на машине Брауна и Холкомба в Танжер.
Путь от Касабланки до Танжера неблизкий, качество дорог оставляет желать много лучшего. Браун и Холкомб понимали, сколько шишек и синяков набьет их пассажир, но волновало их не это. а пары бензина из канистр и выхлопные газы. Браун часто останавливался, съезжал на обочину и лениво прохаживался вокруг прицепа, пробуя ногой шины. Возле правой задней, где брезент был ослаблен, он шепотом окликал Мальверна. Словно из бездонной бочки доносился ответ:
— Tout va bien, pas trop de monoxide[42].
Брауи возвращался за руль и ехал дальше.
Границы они достигли в сумерках. Французским постом командовал приятель Дэвида Кинга, так что опасность представлял испанский. Холкомб прошел в будку с их паспортами, а Браун прохаживался вокруг прицепа, разминая ноги и поглядывая на брезент.
Один из таможенников спросил, что в прицепе, и Браун лениво пробормотал:
— Бензин.
И тут он заметил черного в белых пятнах пойнтера. Пес нацелился на прицеп, явно собираясь схватить Мальверна. Браун подобрал камешек и бросил в собаку, а потом стал чесать ей между ушами, пока не вернулся Холкомб.
Несколько минут спустя они уже катили к следующему КПП, пока, наконец, не достигли дома Холкомба, стоявшего на высокой горе над Танжером. Выпущенный на свободу Мальверн заметил, что такие путешествия хороши для спортсменов, хотя позднее он совершил куда более опасный подвиг — провел американский эсминец по реке Себу к Порт-Лиоте, на что мало кто из военных моряков отваживался, и был за это награжден американским Военно-морским крестом.
Браун написал отчет об этой поездке, в конце которого дал волю чувствам: «Задание оказалось нетрудным, но вряд ли было бы таковым, если бы нас разоблачили. Это привело бы к высылке всех вице-консулов из Африки и, гораздо хуже, ясно указало бы на место вторжения. Вот о чем мы думали на темной дороге в Танжер».
Тем временем Эдди и Мэрфи прикладывали неимоверные усилия, чтобы свести к минимуму возможное сопротивление при высадке. Это было вовсе не просто. По настоянию немцев французскому флоту и морской авиации были выделены большие участки для обороны, которые на момент вторжения в некоторых местах заходили до шестидесяти километров в глубь суши.
Тем не менее армейские командиры, с которыми Мэрфи и Эдди поддерживали постоянный контакт, еще не утратили надежды. Незадолго до вторжения они признали своим главой генерала Жиро и просили признать их равноправными участниками операции. Жиро бежал из плена и, скрываясь во Франции, тайно связался с Мэрфи. Он предложил высаживать основные силы на юге Франции, где он проведет соответствующую подготовку, а операция в Африке должна быть отвлекающим маневром. Генерал Маст, представитель Жиро в Африке, изложил эту идею Мэрфи.