— Ты его здесь видишь? Я — нет! — бросил Кайфат, и видимо что-то такое прорвалось сквозь барьеры его воли, раз все присутствующие немаги вдруг побледнели, помощник Канда вздрогнул, а силой вырванный из транса Гхол принялся удивлённо крутить ушастой башкой.
— Я не люблю повторять дважды, Лу, — напомнил К’ирсан, однако получить желаемую реакцию не успел.
Дверь открылась и в зал совета быстрым шагом вошёл Яр’мир. За ним, соблюдая приличествующую ситуации дистанцию, держался Храбр.
— Отец… Господа-министры… Прошу прощения за опоздание! — с ходу начал сын. — И в качестве извинений готов доложить не только о ситуации на юге, но и о севере!
Чувствовалось, что он долго размышлял над грядущим разговором и заранее просчитал стратегию своего поведения. Однако К’ирсан облегчать ему задачу не собирался.
— Покиньте нас! — потребовал он и замолчал до той поры, пока в зелёной зале кроме них с сыном никого не осталось.
Назревал обычный для них семейный скандал, так что хотя бы исходя из соображений придворного этикета заниматься им следовало за закрытыми дверьми.
— А как же мой доклад? — спросил Яр’мир, гневно раздувая ноздри. Впрочем сделал он это уже после того, как они остались с Кайфатом вдвоём. — Или уважаемые члены совета не должны знать то, что я собираюсь сообщить его величеству⁈ Так разочарую тебя, отец, все всё знают и все всё понимают, только озвучить боятся!
Сын явно себя успел накрутить в дороге и жаждал разрядки. А вот на К’ирсана наоборот накатило удивительное спокойствие, так что в ответ на гневную тираду он невозмутимо предложил:
— Садись. И попробуй обрисовать своё понимание ситуации так, как я тебя учил.
На лице Яр’мира огромными буквами было написано всё то, что он думал о грядущей лекции, но перечить отцу не стал и, с грохотом отодвинув кресло напротив, порывисто сел.
— Ну? — поторопил его Кайфат, внезапно ощутив как через барьеры в глубине его разума просачивается многоголосое пение верующих во Владыку.
Система храмов работала как часы, и наступало время полуденной службы. Задумка с Двойником, аккумулирующим совокупную мощь веры подданных империи Сардуор, действительно давала резерв колоссальной мощи, однако кто мог предположить, во что это выльется для самого К’ирсана. Ведь неприятные шумы на грани слышимости это только цветочки, ягодки позже будут. Когда активизируется всё больше приобретающий черты божества Дух и начнёт потихоньку пробовать контролирующие его нити на прочность. Неосознанно — разума у него пока ещё нет, — но уже с пугающей регулярностью и настойчивостью.
«Поцелуй Кали, как же не вовремя. Яр’мир опять примет всё на свой счёт», — мысленно выругался Кайфат, не удержавшись от болезненной гримасы.
Точнее это для него она была болезненной, а вот со стороны — он проверял — та выглядела ну до крайности высокомерно, и в бытность капитаном наёмников К’ирсан самолично набил бы её обладателю рожу. Да уж, с таким лицом с сыном по душам не разговаривают…
Впрочем Яр’мир полностью оправдал его ожидания. И отзеркалил «высокомерие» отца.
— Я хочу знать, почему мы впустую растрачиваем потенциал империи и вместо того, чтобы взять своё и занять полагающееся нам место в этом грёбаном мире, изображаем беззубых дряхлых скортов⁈ — с ледком в голосе выдал он на одном дыхании.
— Как понимаю, взять своё, это завоевать весь материк, а полагающееся место, это трон мировых жандармов, который ранее принадлежал Нолду? — устало спросил К’ирсан, массируя уже начавший ломить висок. Сколько у них было таких разговоров, а наследничек всё не унимается. — Чем тебя не устраивают мои прошлые ответы?
— Ты про философию соперничества? — фыркнул Яр’мир, заставив прячущуюся глубоко в сердце Кайфата змею гнева поднять голову.
Таким тоном с императором-магом дозволялось разговаривать только его детям, но даже при общении с ними чужая дерзость вызывала вполне однозначную реакцию.
— Про её самую. А ещё про то, что соседство с заметно изменившимися эльфами даст нам неизбежную гонку вооружений, соревнование магических школ и не позволит скатиться в деградацию, как было с прочими «гегемонами», — сказал К’ирсан, стараясь сохранять ровный тон.
— Но против поглощения Заурама и теперь вот Загорья я что-то не припомню, чтобы ты возражал! — парировал Яр’мир, явно ничуть не убеждённый.
— Они богаты людьми, землями, ресурсами, при этом столетиями киснут на одном уровне развития. Такие полезными конкурентами не станут никогда: они вечные ведомые, но никак не ростки будущих цивилизаций. Их удел — превращение в мелких вредителей на службе заморских игроков. Вредителей, весь смысл существования которых будет заключаться лишь в ведении бесконечной вялотекущей войны с нами… — принялся излагать К’ирсан, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать разминать ногу с прикреплённым протезом. — Впрочем, я тебе всё это объяснял уже не раз и не два…
— Да, да, да… И Нолду мы не уподобляемся потому, что нам нужны союзники и торговые партнёры, а не рабы! Действительно всё было и всё слышал, — сказал Яр’мир, морщась. Потом немного помедлил, покрутил в руке тут же наполненный вином бока и, залпом его выпив, решительно выдал: — Вот только знаешь что, отец? Я думаю, главная причина такой пассивности в другом. Просто ты устал!
И это было неожиданно. Честно говоря, К’ирсан Кайфат давно ждал чего-то подобного, но Яр’мир всё тянул и тянул с разговором, так что начало казаться, будто он и вовсе никогда на него не решится. Там, где от будущего императора требуется воля и напор, сын проявлял постыдную слабость. И тут уже не понять — то ли это было влияние погибшей во время одной из попыток мятежа матери, то ли страх перед властным отцом, — но то, в чём он собирался обвинить К’ирсана, принц был грешен сам.
— Устал? — хмыкнул Кайфат, меняя позу и начиная постукивать пальцами по металлической кисти. Вибрации успокаивали.
— Да, устал, — продолжил, распаляясь, сын. — Вспомни себя сорок лет назад… Избежал гибели в Маллореане, повоевал в зелодских легионах, сколотил отряд наёмников и добыл себе трон. Ты творил высшую магию, дышал ею. Убивал богов, наконец!!!
— А теперь? — уточнил К’ирсан, также наливая себе вина.
— А теперь ушли кураж и агрессия, нет увлечённости магией и куда-то делись амбиции! — почти прокричал Яр’мир, отшвыривая бокал и размахивая руками. — Ты — живой бог, мархуз меня задери!! А ведёшь себя как…
— Как калека? — продолжил было Кайфат и неожиданно для себя ошибся.
— Нет, как… как бюрократ и чиновник!! — с неприкрытым отвращением к озвученным профессиям закончил Яр’мир и уронил сжатые кулаки на стол.
Наступила звенящая тишина, прерываемая лишь тихим поскрипыванием шестерёнок в протезе К’ирсана.
Сын во многом был прав. Кайфат действительно больше не мотался по всему Торну в поисках приключений на свою задницу, не сражался в колдовских битвах, не проводил смертельно опасные ритуалы высшей магии — он «просто» правил. Строил империю, управлял присягнувшими ему народами, корректировал развитие чародеев… Дел было немало, однако горячее сердце сына они явно не устраивали.
Впрочем проблема была ведь не только в этом — себе Кайфат врать тоже не мог. Нанесённые Оррисом раны изуродовали не только тело, но ещё и перетряхнули всю систему энергетических каналов К’ирсана, существенно сузили возможности по управлению плетениями, а также отравили ненавистью глубинные слои ауры. Да, с чем-то удалось справиться — так, благодаря Двойнику, император уже в первые десять лет после ранения избавился от разъедающего тонкое тело яда и смог решить проблему отторжения протезов, — но этого было явно недостаточно, чтобы вернуть прежнюю форму. Механическая конечность плохая замена живой руке в плане создания колдовских узоров, «сшитая» аура не способна хранить Великие заклинания, а изломанные каналы не могут пропускать прежние потоки Силы.
К’ирсан Кайфат всё ещё маг, но… сфера его интересов теперь сводилась лишь к работе над собой, вместо былых попыток взять штурмом колдовские вершины. Разумеется данная трансформация не укрылась от окружающих, ими сделаны определённые выводы, и вот теперь приходилось расплачиваться за возникшее недопонимание.
Вот только и разубеждать сына К’ирсан тоже по определённым причинам не хотел, а потому вместо этого сам пошёл в атаку:
— А тебе не кажется, что для человека, который критикует собственного отца и своего императора за отсутствие амбиций, ты чересчур много «болеешь» за государство и почти не уделяешь внимания собственному развитию?
Кайфат знал, это был подлый удар. Став взрослым и избавившись от его диктата в плане учёбы, сын со временем — надо признать, не сразу! — перестал демонстрировал былое прилежание и теперь посещал тренировочную площадку хорошо если пару-тройку раз в седмицу. Что точно не дотягивало до стандартов «прежнего» Кайфата, на которого сам Яр’мир и ссылался.
— Я без пяти минут Мастер меча и один из сильнейших магов империи, — задрал подбородок сын, сбавляя тон. — Пусть тот же Канд, как и несколько его лучших учеников, сильнее меня, но так на то она и элита Корпуса, чтобы…
— Чтобы что⁈ — не сдержался К’ирсан, и эта его вспышка совпала с усилением давления Двойника.
В итоге вырвавшаяся на волю Сила волной прокатилась по залу, сбила побелку с потолка и сорвала пару гобеленов со стен.
«Опять не сдержался!!!» — с досадой отметил Кайфат, вслух же продолжил:
— Сколько ты освоил из моего наследия? Того самого, что я создал перед так воодушевившей тебя дракой с Оррисом? Процентов семьдесят-восемьдесят? А какую из этого часть ты способен применить в бою, без подготовки⁈
— У меня есть время… — окончательно сник перед его напором принц.
— Время на что? На то, чтобы сильней тебя в империи оказался не только Канд с учениками, но и половина Корпуса⁈ Чтобы недобитый Оррис зализал раны и спустился с Гуур’о’деми⁈ — давно копившаяся в душа К’ирсана ярость требовала выхода.
Опять отозвалась Сила, появилось желание выплеснуть её вовне… и Кайфат, скрипя зубами, принялся сжимать взбрыкнувшие эмоции тисками воли. Разумеется справился, но кое-где какие-то крохи энергии всё равно просочились в тело, болезненным вихрем пронеслись по энергетическим каналам и ворвались в протез. Тонкий механизм протестующе заскрипел, из щелей посыпались искры, и император, под немного обеспокоенным взглядом сына, стряхнул с металлической ладони в специально стоящий для этой цели чан с песком брызги зелёного огня.