По мнению ряда историков, «черная легенда» стала зарождаться еще в конце XIII — начале XIV века. К слову, в некоторых южных районах Италии уже в XIII веке расселяются выходцы из Арагона (государства, располагавшегося на северо-востоке Пиренейского полуострова. — А. В.). Здесь появляются арагонские солдаты, наемники и даже пираты. Местные жители, прежде всего аристократы, были очень недовольны этим. Они считали себя потомками древних римлян, а в испанцах видели вторгшихся к ним варваров. Об испанских идальго говорили, что они «грубые, невежественные, ничем не интересующиеся» идо смешного жеманные и церемонные, писал Сверкер Арнольдссон («Черная легенда»),
«Ползучая оккупация» Италии
В 1282 году на Сицилии произошло народное восстание, получившее название «Сицилийская вечерня». Местные жители учинили резню и изгнали французов, захвативших остров. Король Карл Анжуйский, правивший Сицилией с 1266 года, безуспешно пытался подавить восстание. Сицилийцы же, понимая, что им не выстоять против армии, которую собрал Карл, провозгласили своим королем Педро III (1240–1285) короля Арагона, Валенсии и Майорки, графа Барселоны.
Сорок лет спустя, в 1322–1324 годах, арагонцы завоевали другой крупный средиземноморский остров — Сардинию. В том столетии Италия подверглась «двойной экспансии» со стороны испанцев. Королевство Арагон постепенно захватывало ее южные области, а купцы из Барселоны и Валенсии стали соперничать с купцами из портовых городов Северной Италии. Конкурентов не любят. По всей Италии только и говорили с тех пор о «жадных и коварных испанцах» (S. Arnoldsson. «Svarta Legenden», 1947), с коими нельзя иметь дело. Сложился настоящий заговор против них.
К началу XVI века все Неаполитанское королевство оказалось под властью короля Арагона Фердинанда II (1452–1516; с 1479 г. — король Арагона), ставшего еще и мужем Изабеллы I (1451–1504; с 1474 г. — королева Кастилии) — правительницы другого крупного королевства, возникшего на Пиренейском полуострове, — Кастилии. В их семейном союзе, в их династическом браке, и родилось Испанское королевство.
В XV веке власть арагонских королей была так велика, что порой они контролировали даже Святой престол. Сразу два папы римских были по молодости их подданными. Оба они — Каликст III (1378–1458; с 1455 г. — папа) и Александр VI (1431–1503; с 1492 г. — папа) — родились в Валенсийском королевстве, входившем в состав Арагона, и принадлежали к испанскому роду Борджиа (Борха). Это семейство и поныне считается символом распущенности и коррупции. Недаром в начале XVI века многие священники, наслышавшись по молодости о грехах Александра VI, без колебаний пошли вслед за мятежным Лютером, стали деятельными участниками церковной Реформации.
Биограф так описывал впечатления Мартина Лютера, побывавшего в Риме вскоре после смерти Александра VI: «Брата Мартина при виде всех этих безобразий охватила глубочайшая скорбь. Он, всегда идеализировавший образ папы и папства, испытал самый настоящий шок. Во всяком случае, именно это утверждал он впоследствии» (И. Гобри. «Лютер», 1991; рус. изд.2000).
Итак, к началу XVI века арагонцы захватили уже пол-Италии и подчинили себе католическую церковь. Сын папы Александра VI, Чезаре Борджиа (1475–1507), принялся завоевывать центральные области Италии, рассчитывая объединить страну под своей властью.
Эта «ползучая оккупация» арагонцами Апеннинского полуострова возбудила ненависть к ним со стороны всего итальянского народа. Почти вся западная часть Средиземного моря находилась теперь под властью Арагона. Страх и возмущение росли в крупных, богатых городах Северной Италии — Венеции, Генуе, Флоренции, Пизе.
Всюду чувствовалось испанское засилье. Особенно велико оно было в Южной Италии. В повседневную жизнь итальянцев властно вошла испанская мода. Везде распространился испанский язык. Потомки древних римлян усердно читали теперь по-испански «Амадиса Гальского» — рыцарский роман, который нещадно, в том числе по политическим причинам, критиковали и высмеивали итальянские гуманисты. Но даже изданный в Неаполе в 1613 году музыковедческий трактат Пьетро Чероне «Композитор и наставник» («Е/ melopeo у Maestro»), где высмеивалась испанская музыка и восхвалялась сладчайшая итальянская музыка, был написан «по-гишпански».
Итальянские писатели эпохи Возрождения, возмущаясь этим засильем, не скрывали своей неприязни и ненависти к «арагонцам», «кастильцам», «испанцам», «каталонцам» (в то время многие итальянцы называли «каталонцами» и арагонцев, и кастильцев, и валенсийцев, и португальцев). Вот лишь несколько цитат из новеллы «Бьянка, дочь Тулузского графа…» флорентийского поэта Луиджи Аламанни (1495–1556).
«Я часто слышала от людей, которые не станут лгать, что каталонцы самые жадные и скаредные люди на Западе». — «… С помощью хитрости можно достигнуть чего угодно, особенно когда один человек хочет обмануть другого, а это давно в обычае у всех каталонцев». — «Благородной графине эти слова показались подлыми сверх всякой меры, и если бы она не была столь много наслышана о скупости испанцев и наваррцев, то сочла бы их за шутку».
Тем временем, как уже было сказано, разрозненные прежде королевства Пиренейского полуострова окончательно объединились. Арагонцы, кастильцы, валенсийцы стали единой нацией — испанцами. И эта метаморфоза еще более пугала соседей. Смерть, разрушения, грабежи — вот что несли итальянцам испанские солдаты, «испанцы». Ненависть к ним лишь усиливалась.
Под властью внука Фердинанда II, Карлоса I (1500–1558), ставшего испанским королем в 1516 году, а императором Священной Римской империи (под именем Карла V) — в 1519 году, оказалось полмира.
В годы его правления произошло несколько важных событий, надолго врезавшихся в память европейцев. В 1525 году испанцы разгромили в битве при Павии войска французского короля. Отныне Испания стала самой могущественной страной Европы.
В 1527 году испанские войска вошли в осажденный Рим и разорили его. Среди грабителей, впрочем, было очень много ландскнехтов, выходцев из Германии, но дурной славой невольно покрыли себя испанцы, нанявшие на службу этих убийц и воров. Немцев же, поступивших на службу к католическому императору Карлу V, в Италии в то время воспринимали как лютеран, сиречь «еретиков». Чудовищное разграбление Рима на протяжении многих десятилетий вселяло в сердца итальянцев ужас и ненависть.
В том же 1527 году Генуэзская республика разорвала отношения с французским королем и перешла на сторону Карла V. Генуэзские галеры помогли испанцам укрепить свою власть над западной половиной Средиземного моря.
В 1535 году воле императора подчинилось Миланское герцогство. Отныне испанцы будут доминировать в Италии вплоть до XVIII столетия.
Недовольство испанскими властями порождало восстания. В 1511 и 1516 годах они вспыхнули на Сицилии. Однако эти волнения, как отмечал британский историк Джон Норвич, «доказали только, что сицилийцы никогда не смогут всерьез сопротивляться Испании. Им недоставало единства и дисциплины, а также любых позитивных или конструктивных идей относительно той власти, какую они хотели бы иметь» («История Сицилии», 2015; рус. изд.2018).
В 1547 году взбунтовались все жители Неаполя, когда среди них разлетелся слух о том, что испанцы собираются учредить в городе инквизицию. Возмущенная толпа напала на казармы, где жили испанские солдаты. Нескольких человек, застигнутых врасплох, растерзали на месте.
Испания — страна еретиков?
Между тем к испанцам, которых мы знаем как ревностных, фанатичных католиков, в Италии и других областях Европы относились тогда все еще настороженно. Неприязнь вызывала прежде всего их «расовая нечистота». Столетиями они жили в окружении арабов и евреев (арабы вторглись на Пиренейский полуостров в 711 году, а были окончательно изгнаны оттуда лишь в 1492-м), даже смешивались с ними, заимствовали элементы их культуры, впадали в ересь.
Итальянские путешественники, бывавшие на Пиренейском полуострове, подтверждали худшие подозрения. Похоже, среди испанцев и впрямь было много еретиков, скрытых евреев, тайных приверженцев ислама. У испанцев имелись странные обычаи, скорее характерные для жителей Востока, чем для европейцев. Они пели непонятные песни, исполняли диковинные танцы, ели незнакомые кушанья. Да были ли они вообще христианами?
Испанский врач Мигель Сервет (1511–1553) словно тщился убедить всех в страшной догадке. В 1531 году он тайно издал трактат «Об ошибках в учении Троицы», где усомнился в существовании Святой Троицы. Вся христианская церковь — и ее реформаторы, и консерваторы — ополчилась тогда на него. Сервета безуспешно пыталась схватить испанская инквизиция, его преследовала французская инквизиция (после публикации трактата он скрывался во Франции), но казнить его удалось лишь протестантам-кальвинистам в Женеве.
Так стал ли Сервет страшным еретиком, maximus haereticus, именно потому, что был испанцем? Почему испанская инквизиция пренебрегает своими обязанностями и дает еретикам свободу? Может быть, инквизиторы намеренно благоволят к еретикам? С этим обвинением странным образом уживалось другое. Хулители испанцев считали, что их инквизиция зверствует, убивая десятками тысяч невиновных.
Таких противоречий в истории Испании было много. Испанцам приписывали самые худшие человеческие качества, не считаясь с тем, что одно обвинение противоречит другому.
Еврейский исход
Все в том же судьбоносном 1492 году король Арагона Фердинанд II и королева Кастилии Изабелла I решили изгнать из своих владений всех евреев, которые отказывались креститься.
Евреи жили на Пиренейском полуострове, возможно, еще в ту эпоху, когда здесь находились финикийские колонии. В Средние века главными центрами их расселения на территории современной Испании были Гранада, Балеарские острова, Кордова и Сарагоса.
Долгое время арабы, владевшие большей частью Пиренейского полуострова, терпимо относились к жившим здесь евреям. Еврейские общины были центрами учености и торговли. Лишь в XII веке, когда власть в Испании захватили Альмохады, выходцы из Магриба, начались преследования иноверцев: евреев изгоняли из родных мест, насильно обращали в другую веру, их школы закрывали, а синагоги разрушали.
Многие евреи бежали тогда из южных областей Пиренейского полуострова в Египет или в северные области полуострова, занятые христианами, — в Арагон и Кастилию.
Последний арабский правитель аль-Андалуса, Мухаммед XII, капитулировал перед испанцами 2 января 1492 года. Отныне весь Пиренейский полуостров был освобожден от арабов. Три месяца спустя был обнародован так называемый Альгамбрский эдикт. Он предписывал всем евреям, которые отказываются принять христианскую веру, покинуть владения испанских королей до 31 июля, то есть в ближайшие три месяца.
Не все евреи стали тогда беженцами. Около 50 тысяч человек, не решившись на тяжкий, разорительный переезд, согласились креститься (эти цифры, впрочем, заметно разнятся у разных авторов. — А. В.). Многие надеялись, что их наконец оставят в покое, а они будут втайне исповедовать веру отцов. Отныне они посещали церковную службу, но дома жили как правоверные евреи, соблюдая все религиозные запреты. Они все так же читали Тору, праздновали Песах, женились только на своих, иудейках, и воспитывали детей в своей вере, даже тайно делали сыновьям обрезание. Католиками они оставались лишь внешне, для приличия. Испанцы догадывались об этом, не доверяли крещеным евреям, звали их «cristianos nuevos», «новыми христианами», или «марранами».
Это недоверие сеяло рознь в обществе. Между старыми и новыми христианами не было братской любви, подобающей людям истинной веры. Между ними всегда змеилась вражда — и росла подозрительность, ведь новых христиан даже внешне было трудно отличить от испанцев. Казалось, глядя в их честные лица, можно было довериться им, но за этим непроницаемым взглядом все так же скрывалось неистребимое иудейство, погубившее некогда и Сына Божьего. Подозрительность к ним была так велика, что в Испании в XVI веке всякий, кто хотел получить высокую должность, обязан был доказать, что в его роду до второго колена включительно иудеев нет. Марраны и становились в первую очередь жертвами инквизиции — своего рода «королевской госбезопасности». Боже, без нее здесь было не разобраться!
Трибунал священной канцелярии инквизиции (обычно его называют «испанской инквизицией») был учрежден в 1478 году. К слову, подобная «инквизиторская служба», следившая за еретиками, существовала в ряде европейских стран еще до того, как была создана в Испании. Но именно испанская инквизиция стала излюбленной мишенью позднейших пропагандистов. Ей предстояло искоренять ереси и выявлять среди евреев, обращенных в христианство, тех, кто, выказывая смирение, втайне продолжал соблюдать иудейские обряды.
Вскоре инквизицию возглавил Томас де Торквемада, духовник испанской королевы Изабеллы I (кстати, у него, как и у значительной части испанских аристократов, имелись в родовом древе и иудейские ветви). По некоторым оценкам, за последующие сорок лет каждый десятый новообращенный еврей подвергся преследованиям со стороны инквизиции, отмечает немецкий историк Герд Шверхофф в книге «Инквизиция. Преследование еретиков в Средние века и Новое время» (G. Schwerhoff. «Die Inquisition. Ketzerverfolgung in Mittelalter undNeuzeit», 2009). Любой марран мог стать объектом репрессий. Любой питал страх и ненависть к испанским «гэбистам в сутане».
Отголоски этой ненависти разлетались далеко за пределы страны. Там они сливались с невыносимой яростью, все еще сжигавшей души тех многих десятков тысяч евреев, кто, не желая менять веру, бежал из страны, оставив все свое имущество врагам. Им, впрочем, еще посчастливилось выжить. Около 20 тысяч евреев на пути в эмиграцию погибли от рук фанатов.
К слову, знаменитый французский историк Фернан Бродель считал, что евреев изгоняли из Испании не за их веру, а прежде всего по экономическим причинам. Они обложили «христианские товары тяжкими, невыносимыми поборами», пишет немецкий историк Георг Боссонг в книге «Сефарды. История и культура испанских евреев» (G. Bossong. «Die Sepharden. Geschichte und Kultur der spanischen Juden», 2008). Их ростовщическая практика подрывала традиционную торговлю, разъедала, словно проказа, весь хозяйственный механизм средиземноморских стран.
В конце концов в Испании, на волне народной победы над маврами, решили освободиться от еврейских пут, сковавших экономику страны. Евреям предложили либо креститься, либо уехать, втайне надеясь на то, что все они покинут Испанию. Для тех же, кто остался в стране, жизнь сделали невыносимой при помощи такого орудия слежки и контроля, как инквизиция.
Историки продолжают спорить о том, сколько евреев было изгнано из Испании. Традиционно считалось, что страну покинуло от 130 до 300 тысяч человек. Результаты новейших исследований, пишет Боссонг, показывают, что из Кастилии вынуждены были уехать от 80 до 110 тысяч, а из Арагона — от 10 до 12 тысяч евреев при том, что общая численность населения в этих королевствах составляла около 850 тысяч человек (G. Bossong. «Die Sepharden…», 2008).
У тех евреев, кто упорствовал в своей вере, времени на приготовления к отъезду почти не было. Им приходилось продавать дома по бросовым ценам.
В свою очередь, власти скоро ощутили последствия спешно принятых мер. Среди евреев было очень много богатых людей. Значительная часть налоговых поступлений в казну притекала от них. Как только изгнанники перестали платить налоги, это сразу сказалось на бюджете. Теперь в Испании не хватало денег на военные экспедиции и крупные хозяйственные проекты. Аристократам негде было взять деньги на покупку предметов роскоши, ведь занимать их у христиан запрещалось. В городах исчезли врачи, ювелиры, ремесленники. Внезапно трудно стало вести переговоры — перевелись переводчики, поскольку на дипломатическую службу традиционно брали евреев, владевших несколькими языками.
Впрочем, финансовый кризис вскоре был преодолен, ведь в том же 1492 году морская экспедиция во главе с Христофором Колумбом, снаряженная на поиски кратчайшего пути в Индию, открыла за морем, к западу от Испании, неизвестные острова и земли, которые, как выяснилось, изобиловали золотом и серебром. Стремительная колонизация Америки сделала шестнадцатое столетие подлинно «золотым веком» Испании.
К началу этого столетия многие евреи, спасая свою жизнь, бежали в Италию. Там при каждом удобном случае они стали сеять ненависть к арагонцам и кастильцам — испанцам. Семена ненависти породили дикое поле испанофобии. Любые слухи были теперь хороши, чтобы очернить испанцев. Как могли евреи терпимо относиться к ним, если всюду, где те появлялись, они не давали евреям житья? Бессильные сражаться с испанцами в открытом бою, евреи выбрали тогда другое оружие — ядовитую клевету, на столетия отравив жизнь своим гонителям. Любые деяния приветствовались — лишь бы испортить им жизнь. В свою очередь, все, что отныне раздражало в еврейских беженцах итальянцев, те приписывали испанцам.
Впрочем, в Италии, в этой разрозненной и разнородной стране, их принимали по-разному.
На Сицилии и Сардинии, входивших в состав Арагона, действовал все тот же Альгамбрский эдикт. Евреи оттуда изгонялись. Та же судьба ждала и евреев, живших в Неаполитанском королевстве после того, как в 1504 году его завоевал Фердинанд II. Позднее Миланское герцогство тоже перешло под власть испанской короны. Евреям пришлось бежать и оттуда.
Зато Медичи, правившие Флоренцией, все так же радушно принимали евреев. Для них был открыт и Ливорно, лежавший в устье реки Арно. Здесь, после того как в 1590–1593 годах были приняты так называемые Leggi Livornine, Ливорнские законы, евреи стали пользоваться теми же правами, что и испанцы, португальцы, немцы, греки, то есть могли селиться, где им было угодно, открывать торговые лавки и носить оружие. В Ливорно царила полная религиозная свобода. Как следствие, численность еврейской диаспоры там менее чем за сто лет выросла почти в 30 раз — со 114 человек в 1601 году до трех тысяч в 1689-м году.
В Венеции к иудеям относились терпимо, они расселились в огромном гетто. Такова же была политика пап римских. Они брали иудеев, в чьем окружении некогда взрос Иисус, под свое покровительство. Им было разрешено жить во владениях первосвященников, и беженцы выбирали обычно для жительства Рим или Анкону.
Некоторых судьба заносила еще дальше. Они добирались до далеких купеческих городов Севера — до Амстердама, Антверпена, Гамбурга. Здесь им было где развернуться.
Многие, однако, навсегда возненавидели христиан. В конце концов большая часть испанских евреев расселилась в Северной Африке, Египте, Леванте и Греции (прежде всего в Салониках), поскольку османский султан Баязид II позволил им поселиться в своих владениях, пишет Георг Боссонг (G. Bossong. «Die Sepharden…», 2008).