Король Филипп II
Карлос I, еще сохраняя власть над империей, передал Нидерланды под управление старшему из сыновей — Филиппу. Ему же, единственному законному наследнику, еще остававшемуся в живых, он вскоре отдал и большую часть своих владений. 16 января 1656 года Карлос I отрекся от престола.
Впрочем, все богатства Испанской Америки не помогли новому королю Испании Филиппу II стать новым императором Священной Римской империи после отречения отца. Многочисленные немецкие князья, принявшие протестантскую веру, воспротивились тому, чтобы империей вновь правил католик, да еще и испанец.
К тому времени, когда Филипп II (1527–1598; с 1556 г. — король) пришел к власти, уже по всей Европе полыхала священная война. Истинная христианская вера была со всех сторон осуждаема ее губителями, подтачивавшими сами ее основы. В этой войне Филипп был паладином католичества. Во всех пределах своей державы он охранял и укреплял эту единственную веру.
Его держава и без немецких земель была непомерно велика. Недолгий брак с Марией Португальской, заключенный по молодости и вскоре омраченный ее смертью, позволил ему через много десятилетий значительно расширить свои владения после того, как в 1580 году династия португальских королей пресеклась. Их выморочную страну со всеми ее колониями он присоединил тогда к Испании.
Отныне он правил Испанией, Португалией, большей частью Италии — от Сицилии до Милана, Нидерландами, азиатскими островами, открытыми Магелланом и носившими теперь его имя — Филиппины, островами Индонезии, прибрежными районами Индии и Африки, а также почти всем известным тогда Новым Светом. Все португальские колонии — от Бразилии до Макао в Китае — также перешли под его власть.
Одним словом, Филипп II в тогдашнем мире мелких княжеств, герцогств и королевств был подлинным мировым властителем. Он олицетворял Испанию. Критиковать или открыто ненавидеть его значило критиковать и ненавидеть всю Испанию.
Против «сатанинской фурии»
Во второй половине 1560-х годов восстала западная окраина Испанской империи — Нидерланды. Вождь восставших, Вильгельм Оранский (1533–1584), возбуждал в своем народе ненависть к королю, обвиняя его в убийстве сына, дона Карлоса, и соблазнении будущей невестки. При мадридском дворе тайно творились ужасные преступления.
Инвективы Вильгельма Оранского быстро закрепились в умах европейцев. И ведь этот нечестивый король Филипп II окружил себя жестокими и неправедными судьями — инквизиторами. Они обрекали на смерть невинных людей, тоже державшихся, по их убеждению, истинной веры, — протестантов.
Особый гнев противников католичества вызвала жуткая казнь в Вальядолиде, состоявшаяся в 1559 году. Там, в присутствии короля, была заживо сожжена группа протестантов, сообщает австрийский историк Фридрих Эдельмайер в книге «Филипп II. Биография властелина мира» (F. Edelmayer. «Philipp II. Biographie eines Weltherrschers», 2009).
В Нидерландах ненависть к испанцам быстро нарастала. Страну охватило восстание, лишь усиливавшееся от тех жестоких мер, что принимал королевский наместник Фернандо Альварес де Толедо-и-Пиментель, он же — третий герцог Альба. При нем 5 июня 1568 года на большой рыночной площади (Гран-Плас. — А. В.) в Брюсселе были казнены граф Ламораль Эгмонт и Филипп де Монморанси, граф Горн. Подобная участь грозила тогда многим тысячам жителей Нидерландов. Но эти расправы не угасили пламя восстания. Герцог Альба сделался едва ли не так же ненавистен всем, как пять веков спустя — Гитлер.
Ненависть к испанцам в Нидерландах стала непреходящей после того, как в 1576 году испанские солдаты — среди них, впрочем, было много наемников, — озверев от невыплаты жалованья, ворвались в город Антверпен и разорили его. Этот богатый город был на три дня отдан им на разграбление. Солдаты вымогали деньги у горожан, ну а дома тех, кто отказывался платить, сжигали.
До нападения испанцев в Антверпене проживало от 80 до 125 тысяч человек. За три дня бесчинств погибла десятая часть горожан — от 8 до 10 тысяч человек. Примерно третья часть всех домов сгорела в грандиозном пожаре, охватившем Антверпен.
Вскоре — стараниями Вильгельма Оранского и других противников испанского владычества — известие о грабежах в Антверпене разнеслось по всей Европе. Картина угроз и вымогательств легко превратилась в зрелище всеобщей резни, устроенной испанскими не мародерами, а убийцами.
Всюду в Нидерландах заговорили тогда о «spaanse furie», «испанской фурии», истребляющей людей. Первопричиной всех зол называли короля-католика, это сатанинское отродье, низвергнутое на землю. И хотя не все «flamencos» («нидерландцы», как называли их в Испании) разделяли эти жестокие взгляды, и хотя жители южных провинций страны впоследствии примирились с испанским королем, пропаганда сработала. Все испанцы разом теперь были словно бы заклеймены.
Смутные слухи, долетавшие из Нового Света, лишь усиливали страхи. В 1580 году была издана «Апология» Вильгельма Оранского, в которой он утверждал, что испанцы задумали истребить весь нидерландский народ подобно тому, как ранее сделали это с индейцами.
«Ко всей Германии»
Говорилось все это не случайно. В XVI веке Испания стала крупнейшей европейской державой и решительно взялась восстанавливать церковный порядок, порушенный реформаторами — Мартином Лютером и его последователями. Ее заклятыми врагами сразу стали те страны и области Европы, где утвердилось протестантство, — прежде всего Англия и Нидерланды. Из английских, нидерландских, немецких памфлетов, из сатирических небылиц об испанских властях и рождалась «черная легенда». Она стала важным оружием в религиозных войнах XVI–XVII веков.
Протестантские реформаторы не жалели черных красок, чтобы обвинить во всех грехах католиков-испанцев, отмечает Филипп Пауэлл в «Древе ненависти». Для Мартина Лютера, Ульриха фон Гуттена и других вождей протестантов испанцы и итальянцы, упрямо державшиеся католической веры и раболепно почитавшие папу римского, были — в отличие от немцев — людьми второго сорта, «низшей расы». Так «испанофобия» охватила и Германию.
В тех немецких княжествах, где в первой половине XVI века утвердилось протестантство, еще до появления книги де лас Касаса распространялись сатирические листки — картинки, высмеивавшие все испанское, ведь Испания была оплотом католичества, так ненавидимого теми, кто реформировал христианскую веру.
Во второй половине XVI века антииспанские настроения, подогреваемые сочинениями де лас Касаса, охватили уже всю Германию. Многие протестанты в то время жили в ожидании скорой войны с Испанией, и участь индейцев, истребляемых проклятыми католиками, казалось, скоро станет и их участью. Католики, думалось многим тогда, не пощадят никого из тех, коих считают еретиками. Протестантские правители и проповедники призывали всех объединиться на битву с Испанией, и в этой грядущей «войне конца времен», верилось им, все средства будут хороши. Ложь, клевета и агрессивная нетерпимость к испанцам были для них лишь способом сплочения масс в ожидании предстоящих сражений. «Изобразите своего противника дьяволом, и тогда никто не останется в стороне от грядущей войны» — такова была политическая задача эпохи.
Позднее была названа и плата за страх перед Испанией. Автор опубликованного в 1620 году в Германии памфлета «An gantz Teutschlandt, von Deß Spanniers Tyranney» («Ко всей Германии, о тирании испанцев»), пересказав некоторые самые мрачные страницы сочинения де лас Касаса, сообщал, что испанцы истребили в Америке от 15 до 20 миллионов индейцев. Эта цифра легко была взята всеми на веру. Ожидалось, что так же жестоко испанцы поведут себя и в Германии, если вторгнутся сюда.
В борьбе за английскую корону
Еще одним центром рождения антииспанских легенд стала Англия. В начале XVI века благодаря матримониальной политике королевские дома Англии и Испании оказались тесно связаны друг с другом. Английский король Генрих VIII женился на Екатерине (Каталине), дочери Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской. Это был брак по расчету.
В первой трети XVI века у Англии и Испании имелся общий враг — Франция. Французский монарх пытался помешать испанцам расширить свои владения в Италии, а у англичан хотел отнять их последний оплот в континентальной Европе — крепость Кале.
Однако этот политически выверенный брак породил лишь новую опасность для английской короны. Ветреный король Генрих отрекся от жены, а заодно и дочери — Марии, исключив ее из числа претендентов на престол. Развод соединился с церковным расколом (в середине 1530-х годов английская церковь вышла из подчинения Риму), а религиозная обособленность — с презрением и ненавистью к католикам-испанцам.
И все-таки в 1553 году, после смерти короля Эдуарда VI, Марии удалось на несколько лет взойти на английский престол. Англией стала править королева-католичка, к тому же вышедшая в 1554 году замуж за испанского принца Филиппа, ставшего впоследствии королем Испании Филиппом II (брак их, впрочем, был бездетным).
Правление королевы Марии I (Марии Кровавой) выдалось, как гласит ее прозвище, жестоким. Немало сторонников англиканской церкви было казнено в годы ее недолгого царствования. Погиб и Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский. Впоследствии все эти трагедии англичане приписывали коварству «кровожадного Филиппа», хотя он вообще не вмешивался в дела жены и даже жил не в Англии, а в Нидерландах.
Однако подобные объяснения — удел историков. В народе же за годы правления Марии Кровавой разгорелась уже неугасимая ненависть и к ней самой, и к Филиппу, и вообще к испанцам, их спеси и богатству, отмечает Фридрих Эдельмайер (F. Edelmayer. «Philipp II…», 2009). Католическую Испанию отныне считали причиной всех бед, что творились в Англии.
Эта ненависть лишь укрепила «черную легенду». Особый вклад в ее распространение внесли два протестанта: англичанин Джон Фокс (1516/1517–1587), автор «Книги мучеников Фокса» (впервые она была издана в 1554 году в Страсбурге, когда Фокс еще находился в изгнании), и испанский монах Антонио дель Корро (1527–1591), перешедший в протестантство и, как полагают, составивший «Сообщение о некоторых списках священной испанской инквизиции» (1567). Эти книги, рассказывавшие о судьбе немногочисленных испанских протестантов и гонениях на них, были очень популярны в Англии. По ним местные протестанты узнавали об ужасных страданиях, которые их ждут, если в борьбе Англии и Испании последняя возьмет верх.
После смерти Марии Кровавой ее муж, принц Филипп, мог лишь мечтать о титуле английского короля. К дележу власти в Англии он не был допущен, но к тому времени, вознагражденный за смирение и терпеливость, он уже стал испанским монархом, владетелем полумира. О его английских претензиях напоминает лишь надпись на табличке, что украсила стену, ныне отделяющую английскую колонию Гибралтар от остальной части Пиренейского полуострова: «Филипп II Испанский, звавшийся также королем Англии, повелел возвести эту стену».
Свое английское «наследство» он все-таки вспоминал: он несколько раз предлагал руку и сердце английской королеве Елизавете I (1533–1603; с 1558 г. — королева), сводной сестре его покойной жены. Та отвергала предложения. Когда же разразилась торговая война между Испанскими Нидерландами и Англией, королева Елизавета поддержала капитанов английских кораблей, незаконно проникавших в воды Карибского моря — фактически внутренние воды Испанского королевства. Имя одного из пиратов памятно и поныне. Это — Фрэнсис Дрейк.
В конце концов, когда Дрейк стал нападать на портовые города испанцев в Новом Свете, Филипп II не выдержал и решил проучить англичан. Объединение Испании и Португалии, двух крупнейших колониальных империй того времени, дало к тому же Филиппу II финансовую возможность начать войну с Англией.
К берегам Альбиона в 1588 году двинулась Непобедимая армада, испано-португальская военная флотилия. Королева Елизавета должна быть наказана. В Англии будет восстановлена истинная, католическая вера.
Но морская экспедиция кончилась катастрофой. Жестокий шторм разметал испанские суда. Победа легко, как бумажный кораблик, уплыла тогда к англичанам. Победители укрепились в своей новой вере, полагая, что потопленные вражьи корабли — благоволение к ним их протестантского Бога. Победители были набожны и злы. Отныне они лишь презирали и высмеивали испанцев, разбитых по велению Всевышнего. Бог же католиков был унижен.
К слову, об историчности драмы Шиллера «Дон Карлос», о которой будет говориться в следующей главе, можно судить хотя бы потому, что гибель Непобедимой армады стала одним из эпизодов пьесы. Узнав об этом, потрясенный король после долгого молчания произносит:
«Мой флот послал я против войск английских,
Не против бури и морских утесов»
В действительности эта катастрофа произошла через два десятка лет после смерти дона Карлоса.
Окончательно испанский флот был сокрушен в 1607 году, когда нидерландские корабли внезапно напали на его стоянку в Гибралтарской гавани и уничтожили (по словам победителей) большую часть судов. Протестантский Бог снова незримо руководил разгромом.
Филиппу II уже не довелось узнать об этой тягчайшей катастрофе. Он умер 13 сентября 1598 года, в утренний час, в своем любимом дворце Эскориал.
Его преемник Филипп III после разгрома сразу согласился заключить перемирие на 12 лет между Испанией и самопровозглашенной Республикой Соединенных провинций, именовавшейся также Голландской республикой.
Еще один чернильный бой
Так итальянцы, немцы, французы, англичане, не знавшие мира между собой, сдружились в одном — в единой ненависти к испанцам. Нобль Дэвид Кук отмечает, что «черная легенда» сыграла важную роль в становлении европейского национализма (N. D. Cook. «Born to Die…», 1998).
Десять лет спустя те же французы разгромили испанцев в чернильном бою. В 1598 году укрывшийся во Франции Антонио Перес (1540–1611), личный секретарь Филиппа II, выпустил несколько памфлетов, больше напоминавших подметные письма, но называвшихся по-военному «Relaciones» («Доклады»). Каждый из этих листков, словно ядро, пущенное из пушки, летел в сторону испанских границ, бил по родной стране, безжалостно обвинял в преступлениях короля.
Например, по словам Переса, именно Филипп II организовал убийство Хуана де Эскобедо (1530–1578), личного секретаря Хуана Австрийского, сводного брата короля (на самом деле, подготовкой убийства, похоже, занимался сам Перес).
Именно в сочинениях этого экспата родился образ мудрого и благородного принца дона Карлоса, ставшего в конце XVIII века главным героем драмы Фридриха Шиллера «Дон Карлос, инфант Испанский».
В Европе слухи о том, что король Испании готов повсюду рассылать наемных убийц, вызвали взрыв ненависти к испанцам, чьи кинжалы тогда так же метко убивали опасных политиков, как в наши дни яд. Отныне все, что совершалось в Испании или вокруг нее, лишь давало повод, чтобы в очередной раз очернить испанский народ, подчеркивает Эдельмайер (F. Edelmayer. «Philipp II…», 2009).
Время памфлетов
На протяжении XVI–XVII веков обвинения в адрес испанцев множились. Им не прощали ничего из того, что готовы были совершить власти любой другой европейской страны.
«Кратчайшее сообщение о разорении Индий» де лас Касаса сделалось важнейшим оружием в руках всех противников Испанской державы. Этот памфлет был быстро переведен на другие европейские языки и стал эффективным психологическим оружием в борьбе с Испанией. Теперь вся Европа, весь мир могли видеть, как коварны и ужасны испанские католики, сколько преступлений они совершили. Справедливость обвинений подтверждало то, что их произносил сам испанец — человек, который лучше других европейцев знает свою страну.
В период между 1560 и 1590 годами книга де лас Касаса получила широкое распространение в Европе — как раз в то время, когда Испания, сверхдержава XVI века, находилась в состоянии войны с Англией и Нидерландами. Она послужила важнейшим пропагандистским оружием в этой войне. На ее страницах возникает образ райского мира, в котором жили индейцы Нового Света. Но в этот обретенный рай внезапно вторгаются кровожадные испанские солдаты. Они безжалостно истребляют обитателей рая и опустошают их родную страну. Отныне любая война с Испанией справедлива, это возмездие за бесчеловечность и жестокость испанцев, это Божья кара, которую надлежит свершить руками тех же англичан и нидерландцев. Испания, эта «империя зла», должна быть наказана и уничтожена, ведь испанский режим — самый богопротивный из всех когда-либо существовавших. Всякие военные действия против Испании этим оправданы.
Фактически книга де лас Касаса стала bellum justum, легитимизацией любой предстоящей войны с Испанией, ведь, как считалось в ту эпоху, войну мог выиграть лишь тот, для кого она была справедливой. Рассказы об испанских зверствах в Новом Свете как раз и делали войну с Испанией справедливой.
Для тех же нидерландских провинций, воевавших против испанского монарха, было очень важно знать, что они поднимают восстание против тех, кто творит зверства. Так Нидерланды способствовали распространению «черной легенды». Испанофобские предрассудки помогли объединить жителей страны и поднять их на борьбу с испанскими властями.
В Нидерландах «Кратчайшее сообщение…» де лас Касаса стало настольной книгой; ее разобрали там на цитаты. В период с 1578 по 1612 год этот памфлет издали в Нидерландах 11 раз. В 1620–1648 годах вышло еще десять его изданий.
Война за «бедных, невинных индейцев»
В Англии «Кратчайшее сообщение…» де лас Касаса впервые публикуется во второй половине XVI века. Этот памфлет пользуется популярностью и регулярно переиздается, а также переводится на английский язык. Ненависть, разжигаемая этой книгой, оправдывает и войну с Испанией в 1588 году, и все будущие войны с ней.
Во второй половине XVI века английские мореходы начинают совершать плавания в Новый Свет. Однако к тому времени большая часть Америки уже была захвачена католиками — испанцами и португальцами. Англичанам оставалось основывать колонии лишь в северных областях Америки.
В их соперничестве с испанцами все средства были хороши. Англичане объявили себя защитниками коренного населения Испанской Америки — «бедных, невинных индейцев» от испанских завоевателей, безжалостно истребляющих их. В записках английских путешественников рефреном повторялось, что индейские племена взывают к англичанам и просят освободить их от испанского владычества.
В 1584 году английский географ Ричард Хаклюйт представил королеве Елизавете секретный «Трактат о западных плантациях». В нем он, ссылаясь на де лас Касаса, рассуждал: испанцы так жестоко обращались с мирными индейцами, что отныне не заслуживают права владеть их землей.
В 1609 году, вскоре после того, как Джон Смит с группой английских поселенцев основал колонию Джеймстаун в Виргинии, Роберт Джонсон в своем сочинении «Nova Britannia» («Новая Британия») заявил, что тамошних индейцев следует принять в английское общество.
(Заметим на полях, что к его призыву никто не прислушался. Сегодня численность индейского населения в бывших английских колониях, США и Канаде, ничтожно мала, тогда как в Латинской Америке, ранее принадлежавшей испанцам и португальцам, большая часть населения — это потомки индейцев или метисов.)
В середине XVII века соперничество между Англией и Испанией переносится в Новый Свет. При Оливере Кромвеле (1599–1658) Америка становится ареной Англо-испанской войны (1654–1660).
За несколько лет до того, как разгорелась эта война, бывший доминиканский монах Томас Гейдж (1597–1656), ставший пуританином, составил «Новый обзор Вест-Индии» («The English-American, or a New Survey of the Wesf Indies», 1648), посвятив свое сочинение лорду Томасу Ферфаксу, главнокомандующему парламентской армией.
Уже в этом посвящении, предпосланном книге, Гейдж упоминает «Бартоломео де лас Касаса, испанского епископа». Тот якобы засвидетельствовал, что испанцы замучили до смерти многие миллионы индейцев. Фактически это сочинение Гейджа было призывом к войне с Испанией.
В декабре 1654 года Оливер Кромвель напрямую обратился к Гейджу, попросив, как можно подробнее изложить план возможного нападения на испанские колонии в Америке. В ответном письме Гейдж печаловался о «бедных, простых и недальновидных индейцах», которые теперь мечтают о том, чтобы лорд-протектор Кромвель спас их от «греховного испанского люда». Гейдж даже уверял Кромвеля, что среди испанцев бытует поверье о том, что когда-нибудь придет чужой народ, покорит их и отнимет все их богатства. Разве сотворил Господь какой-либо другой народ, более пригодный для этого, чем англичане?
Да и разве найдется для англичан более легкое занятие, нежели напасть на испанские владения в Америке и захватить их? Гейдж уверял Кромвеля, что испанские колонии беззащитны. Численность испанцев там невелика, у них нет армии — разве что имеются отдельные, слабо вооруженные отряды.
Рассказывая об этом, Гейдж даже не замечал, что противоречит сам себе. С одной стороны, он говорил о том, что испанцы жестоко угнетают многочисленное индейское население, а с другой стороны, сообщал, что испанцев в американских колониях немного и они почти безоружны. Так где он лгал?
Далее, Гейдж пообещал Кромвелю, что англичане, стоит им прийти в Америку, сразу получат подкрепление. К ним присоединятся негры, индейцы и мулаты, ведь все эти люди страдают от тирании свирепых испанцев, уверял Гейдж, ссылаясь опять же на рассказы де лас Касаса.
Так что Кромвель должен был стать протектором («защитником». — А. В.) не только англичан, но и индейцев. Все эти рассуждения Гейджа являют собой типичный пример антииспанской пропаганды, столь популярной у англичан.
К тому времени у Кромвеля был готов план действий. Для начала он намеревался захватить острова в Карибском море, чтобы сделать их плацдармом в будущей войне с Испанской Америкой. Оправданием войне как раз и служили путевые записки Гейджа. Испанские колонии стали, говоря нашим языком, местом «гуманитарной катастрофы». Защищая права индейцев, следовало немедленно вторгнуться на территорию Испанской Америки и захватить хотя бы отдельные ее области. Нападение на заклятого natural enemy («естественного врага») — дело, угодное Богу.
Все решилось очень быстро. Уже в рождественские дни 1654 года англичане направили к берегам Америки эскадру. Она должна была занять Эспаньолу. Томас Гейдж, пуританин и подстрекатель, также принял участие в этой экспедиции. Численность сухопутной армии, доставленной английскими кораблями в Вест-Индию, составила около 3000 человек.
Однако все сразу пошло не по плану. Индейцы не поддержали новых захватчиков. Аннексия Эспаньолы позорно провалилась. Десант был разбит, погибло около 1700 английских солдат. Единственное, что удалось англичанам, так это завоевать Ямайку. Впоследствии этот «остров свободы» стал одним из главных центров работорговли в Новом Свете. Здесь перебывало больше рабов, чем в любом другом регионе Америки (кроме Бразилии). Вот такую «свободу» привезли в Америку англичане, так скорбевшие о «бедных, несчастных туземцах». Вместе с англичанами в Америку пришло рабство «в промышленных масштабах».
По подсчетам историков, всего за время господства англичан на Ямайке сюда, на этот невольничий рынок, было привезено свыше миллиона африканских рабов. Это составляет более 11 % от общего числа рабов, завезенных из Африки в Америку, сообщает американский историк Дэвид Элтис (D. Eltis. «The Volume and Structure of the Transatlantic Slave Trade», 2001). «Свобода», принесенная англичанами на Ямайку, обернулась невиданным прежде рабством.
Нордический миф
Примечательно, что Кромвель объявил себя «защитником индейцев» как раз в то время, когда англичане в своих колониях в Северной Америке (в Новой Англии) массово изгоняли или истребляли индейские племена, захватывая их земли. Однако они замалчивали свои преступления в американских колониях, зато в 1656 году, в разгар Англо-испанской войны, в Англии вновь издали «Кратчайшее сообщение…» де лас Касаса в новом переводе, напоминая о жестокости первых конкистадоров — о событиях полуторавековой давности.
Историк Луис Келли указывает на то, что переводчик-пуританин скорее пересказывал книгу де лас Касаса, чем переводил ее, прибегая при этом к самым экспрессивным выражениям и намеренно нагнетая ненависть к испанцам. Его стараниями критическая книга де лас Касаса местами превратилась в смертоносную пропагандистскую листовку, так необходимую во время войны, — в своего рода #убей-испанца (L. Kelly. «Translators, Chocolate and War», 2004)#.
Под действием подобной пропаганды, подчеркивает Пауэлл в «Древе ненависти», и рождался «Nordic superior complex» — миф о превосходстве северных, «нордических», народов (англичан, нидерландцев, немцев), принявших протестантскую веру, над южными народами — испанцами, португальцами, итальянцами. Север был миром прогресса, Юг — мракобесия. Север был очагом либерализма, Юг — тирании и инквизиции.
Именно в XVI–XVII веках в Европе происходит этот «когнитивный раскол». Отныне англичане, нидерландцы и немцы с пренебрежением и даже презрением поглядывают на собратьев-католиков. Так заносчивый университетский студент, покинув «обитель наук», с неподдельным ужасом глядит на отсталых стариков, не знающих ничего, кроме своей древней веры или, точнее, своего былого невежества.
Американский историк Мелани Перро пишет, что в XVII веке англичанам благодаря агрессивной пропаганде удалось оправдать и даже обелить свои жестокие действия против индейцев в Америке (M. Perreault. «To Fear and to Love Us», 2006). Мало того! Им удалось навеки очернить и заклеймить цивилизаторскую политику, проводившуюся испанскими колониальными властями в Латинской Америке. Любые убийства, совершенные английскими колонистами, считались теперь благом. Покровительственная политика испанцев, заботившихся о сохранении индейских языков и самоуправлении индейских общин, считалась теперь безусловным злом. Индейцев Северной Америки можно было истреблять, и это, говорили английские пуритане, было хорошо. Плохо было лишь то, что делали испанцы, эти «католические черти», еще и запанибрата якшавшиеся с индейцами.
Компаративная несправедливость
Хорст Грюндер в статье «Геноцид или насильственная модернизация?..» попытался подытожить сведения о том, как менялась численность коренного населения Северной Америки в минувшие века. По его данным, еще до прибытия отцов-пилигримов в 1620 году на территорию современного штата Массачусетс численность вампаноагов (индейских племен, населявших земли будущих штатов Массачусетс и Род-Айленд) сократилась на две трети, а племени масса-чусет — на 90 % из-за болезней, завезенных сюда английскими работорговцами. Индейцы были беззащитны перед эпидемиями. По словам Грюндера, уже в начальный период английской колонизации численность индейского населения в регионах, где расселились англичане, сократилась на 75–90 % (H. Grander. «Genozid Oder Zwangsmodernisierung?…», 2004).
В 1655 году нидерландский адвокат и землевладелец Адриан ван дер Донк, описывая колонию Новые Нидерланды, включавшую остров Манхэттен (позднее колония была передана англичанам), упомянул разговор с одним из индейцев. Тот пожаловался, что от оспы погибли почти все жители побережья (речь идет о восточном побережье современных США. — А. В.).
В работе австрийского историка Роланда Бернхарда «Антииспанизм вчера и сегодня» подчеркивается, что в популярной литературе, включая даже школьные учебники, английская колонизация Северной Америки изображается как «миролюбивый» и «гуманистический» процесс. Английские колонизаторы (традиционно они зовутся «колонистами», «поселенцами») всегда изображаются как люди «толерантные» к коренным жителям континента. Они якобы несли им «справедливые законы» и «всеобщее благо» (R. Bernhard. «Antihispanismus gestern und heute», 2008).
Совсем в иных тонах и красках описывается деятельность испанцев в Америке. Они «завоевывали», «разрушали», «подавляли», «истребляли». Испанцы «невероятно жестоки» и «безжалостны». Они «убивали», «пытали» и «уничтожали» индейцев. Об англичанах такого почти никогда не говорится. Из книги в книгу повторяется — со ссылкой на де лас Касаса и без нее, — что испанцы истребили 12 миллионов индейцев, их жен и детей. Однако почти никогда не говорится, сколько индейцев погибло в непрерывных войнах с английскими колонизаторами.
Пауэлл в «Древе ненависти» назвал подобную тенденцию «comparative injustice», «компаративной (сравнительно-исторической. — А. В.) несправедливостью».
На самом деле, если анализировать документальные свидетельства, то вряд ли можно утверждать, что англичане, колонизовавшие Северную Америку, менее жестоко вели себя по отношению к индейцам, нежели испанцы. Например, немецкий богослов и историк Арнольд Анге-нендт в книге «Терпимость и насилие. Христианство между Библией и мечом» обстоятельно показал, что английская колонизация Северной Америки, наоборот, протекала более жестоко и агрессивно, чем испанская (A. Angenendt. «Toleranz und Gewalt. Das Christentum zwischen Bibel und Schwert», 2007).
Другой немецкий историк Вольфганг Райнхард, сравнивая отношение англичан и испанцев к коренным жителям Америки, пишет в книге «Жизненные формы Европы: историческая антропология культуры»: «В Британской Америке, в том числе на территории, которая впоследствии войдет в состав США, ситуация была совсем иной, хуже и плачевнее. „Столкновение цивилизаций“ по-испански означало подчинение, крещение, эксплуатацию, но все-таки интеграцию с какими-никакими шансами на будущее. „Столкновение цивилизаций“ по-британски и штатовски звучало так: „социальная изоляция, вытеснение, уничтожение“. Испанцы уловляли души человеческие (читай: им нужны были работящие подданные); британцам требовалась земля: прежние ее владельцы им только мешали» (W. Reinhard. «Lebensformen Europas: Eine historische Kulturanthropologie», 2004).
He случайно, английский король Яков I (1566–1625; с 1603 г. — король), узнав о том, что среди индейцев свирепствует эпидемия и множество из них умерло, обрадовался, увидев в этом событии, счастливом для англичан, Божественный промысел. Позднее так же отнесся к этому и первый губернатор Колонии Массачусетского залива Джон Уинтроп (мы уже цитировали его слова).
Ведущие пуританские богословы той эпохи выражались еще откровеннее. Так, Коттон Мэзэр (1663–1728) назвал войны с индейцами «wars of the lord» — своего рода новым крестовым походом, войной, на которую благословил Господь. Джон Андерхилл (1597–1672) оправдал убийство индейских жен и детей ссылкой на Библию, на описания войн, которые вел царь Давид. «Если какой-либо народ столь страшным образом <…> согрешил против Господа и людей, то в таких случаях Писание утверждает, что жены и дети должны погибнуть вместе с их родителями», — цитирует воинственную проповедь этого пуританина Хорст Грюн-дер в книге «Завоевание мира и христианство: справочник по истории Нового времени» (H. Griinder. «Welteroberung und Christentum: ein Handbuch zur Geschichte der Neuzeit», 1992).
Янки против «тиранов»
Подводя итоги, нужно признать, что, прибыв в Америку, испанские конкистадоры повели жестокую, кровавую войну против местных правителей. Однако после того, как индейцы им покорялись, прекращалась и война. Уничтожать местное население испанцы не собирались. Немногочисленным конкистадорам-завоевателям нужны были работники. Англичане же, основавшие колонии в Северной Америке, не нуждались в помощниках. Любыми способами они стремились очистить завоеванные земли от индейцев: они изгоняли коренных жителей — или истребляли их.
Впоследствии эти свои намерения англичане и американцы приписывали испанцам, культивируя «черную легенду», повествовавшую о «сатанинской жестокости», с которой те якобы вели себя на завоеванной земле. Факты противоречили легенде? Что ж, тем хуже было фактам! Их замалчивали или намеренно искажали.
В XVIII веке для философов-просветителей Испания неизменно служила образчиком средневекового невежества и мракобесия, жестокости властей и раболепия народов, ее населявших. Она была примером ошибок прошлого, писал Пауэлл в «Древе ненависти».
Огромное влияние на подобные взгляды оказали сочинения де лас Касаса. Они возбуждали скорее ненависть ко всем испанцам, нежели любовь к индейцам и восхищение ими. Индейцы выглядели несчастными, неприметными рабами, испанские завоеватели — колоритными, ужасными тиранами, неистощимыми в своих злодействах.
Безрадостная картина испанской жизни являлась тогда популярным фоном, оттенявшим видения счастливого будущего, построенного по советам философических умов. В грядущем мире все правители будут просвещенными мудрецами — не такими, как деспоты-монархи, правящие Испанией. Все эти образы давно стали частью «черной легенды», под непроницаемым покровом которой скрылась подлинная Испания.
Яд ненависти к испанцам, разлитый пропагандистами XVI–XVII веков, отравлял души жителей США еще столетия спустя. В книге «Древо ненависти» Филипп Пауэлл подробно описал, как в XIX веке ненависть, питаемая к испанцам американскими переселенцами-протестантами, была перенесена на мексиканцев. В США тем сильнее ненавидели соседнюю Мексику, чем больше ее притесняли и чем больше отнимали у нее земель.
Когда в 1898 году Соединенные Штаты объявили войну Испании с целью отобрать у нее последние колонии, для многих американцев эта война тоже была справедливой, ведь она велась за свободу и демократию, против жестоких и ненавистных тиранов. В том же году в Нью-Йорке, разжигая «благородные чувства», янки даже переиздали «Кратчайшее сообщение…» де лас Касаса под заголовком «An Historical and true Account of the Cruel Massacre and Slaughter of 20 000 000 People in the West Indies by the Spaniards». Как видите, ставки выросли! Жертвами испанской резни в Вест-Индии стало уже 20 миллионов человек!
Впоследствии в многочисленных бульварных романах и «голливудских фильмах» мексиканцы, да и все «латиносы», обычно изображались злодеями. Что ж, «черная легенда» глубоко вошла в сознание американцев! Недаром одним из главных пунктов предвыборной программы Дональда Трампа несколько лет назад стало строительство стены на границе США с Мексикой. «Американский рай» должен был навсегда отгородиться от «испанского ада».