Это нам издалека Италия кажется страной безмятежной. О, эти цветущие поля, нежное море, старые горы! Здесь, думаем мы, если и заплутаешь, «земную жизнь пройдя до половины», то попадешь не куда-то, а в рай. Однако сейсмологи только поморщатся, прочитав о горах древних, как мир, идиллии вечной, как коловращение Солнца. Они-то знают, что Апеннинский полуостров, страна Италия, — это один из тех регионов Европы, где землетрясения происходят особенно часто. В Италии их угроза, пожалуй, выше, чем в любой другой европейской стране, исключая Гоецию. Но там очаги землетрясений часто располагаются в море, а потому ущерб, причиняемый ими, менее значителен, чем на Апеннинах.
Твердый камень становился все мягче, таял, как воск.
Катастрофы в Италии заповеданы геологией, просто о них стараются забывать, молчать. Но их список в блаженном туристическом краю пугающе велик. В 1693 году на Сицилии и в Неаполе погибло более 100 тысяч человек. Это землетрясение опустошило Катанию. В другом сицилийском городе, Шикли, уцелело одно-единственное здание: церковь. В 1783 году снова содрогнулся юг страны. Около 50 тысяч жителей Калабрии погибли от удара стихии. В 1908 году подземной стихией был уничтожен еще один город Сицилии — Мессина. Бедствие довершила огромная волна — цунами. По разным оценкам, тогда погибло более 75 тысяч человек. «Безжалостный конец Мессины» стал для Александра Блока символом начавшегося XX века, когда «еще страшнее жизни мгла» («Возмездие», гл. 1).
И в центральной части страны нередко пробуждается подземная стихия. Заметные землетрясения случаются здесь чуть ли не каждое десятилетие. В минувшем веке самой опустошительной была катастрофа 1915 года (магнитуда 7,5), унесшая жизни 29 тысяч человек. В 1997 году пострадал город святого Франциска — Ассизи (магнитуда 6,4). В апреле 2009 года были разрушены памятники другого древнего города — Аквилы (магнитуда 5,8). Целая серия мощных подземных ударов сотрясла эту страну и в 2016 году.
Землетрясения в сокровищнице
Но Италия — еще и страна-музей. Множество памятников античности и эпохи Возрождения украшает этот музей под открытым небом. Древнеримские постройки, средневековые храмы, памятники скульптуры могут погибнуть от внезапного пробуждения стихии.
✓ Так, в 1997 году серьезно пострадала базилика Святого Франциска Ассизского, украшенная фресками Джотто и Чимабуэ.
✓ В 2009 году был уничтожен исторический центр Аквилы (Л’Акуилы) — города, основанного в 1240 году знаменитым императором Фридрихом II, героем средневековых легенд. От подземных толчков обрушилась башня церкви Сан-Бернардино. Серьезно пострадала базилика Санта-Мария-ди-Коллемаджо, где в 1294 году впервые за пределами Рима был возведен на престол папа римский. Частично был поврежден и собор Святых Георгия и Максима, сооруженный в 1703 году, опять же после разрушительного землетрясения.
✓ В августе 2016 года, после землетрясения в Центральной Италии, пострадало около 290 объектов культурного наследия в радиусе 20 километров от очага землетрясения, причем полсотни зданий были серьезно повреждены. В городке Аматриче, где были разрушены три четверти зданий, особенно пострадала базилика Святого Франциска — постройка XIV века с великолепными фресками. Поврежден городской музей, где хранились ценные памятники средневекового христианского искусства, а также Раннего Возрождения. Серьезно пострадала и церковь Святого Креста в Пескара-дель-Тронто, возведенная в IV веке, одна из старейших церквей Италии. В Кастеллуччо в Умбрии едва не рухнула башня романской церкви. По соображениям безопасности пришлось закрыть собор в Урбино. Его стены после подземных толчков растрескались.
✓ В октябре 2016 года в Центральной Италии произошло новое крупное землетрясение. Его эпицентр находился в 110 километрах от Рима, в окрестности Перуджи.
На многих старинных зданиях в Риме появились трещины. В базилике Святого Лаврентия, одной из семи паломнических церквей Рима, со свода сыпались камешки и куски штукатурки. Особенно сильно пострадала церковь Сант-Иво-делла-Сапиенца в районе Пьяцца Навона — площади, сооруженной в эпоху барокко на руинах античного стадиона. В этой университетской церкви, напоминающей скорее произведение искусства, чем храм (ее возвел виртуозный архитектор XVII века Франческо Борромини), осыпались фрагменты росписи, а также части свода. В общей сложности многочисленные подземные толчки повредили в 2016 году около 5000 церквей и других исторических памятников в Италии.
Каким еще шедеврам мирового искусства может угрожать взбунтовавшаяся земля?
Не спокойна Тоскана, историческая область, центром которой является колыбель Ренессанса, Флоренция. Здесь жили и творили такие выдающиеся мастера, как Джотто, Брунеллески, Донателло, Челлини и Леонардо.
В недалеком прошлом природные стихии уже обрушивались на этот город. В 1895 году после сильных подземных толчков люди боялись заходить в свои дома и спали на улице. В ноябре 1966 года пришло наводнение. Почти вся центральная часть Флоренции была затоплена. Вода тогда поднималась до второго этажа. Десятки людей погибли, многие произведения искусства пострадали, а то и были уничтожены водой.
В декабре 2014 года в Тоскане, между Флоренцией и Сиеной, всего за три дня было зафиксировано свыше 250 подземных толчков магнитудой до 4,1. Пусть сила их была невелика и они не причинили заметных разрушений, но все равно капля камень точит. Микроскопические повреждения в исторических памятниках накапливаются.
И в районе Флоренции такая сейсмическая активность — не редкость. Как уберечь лучшие ее памятники? Галерею Уффици, где собраны выдающиеся работы итальянских художников? Или символ города — статую Давида работы скульптора Микеланджело Буонарроти (1475–1564)? Скульптуру, созданную пять веков назад и адресованную вечности?
Но вечность, тревожатся сейсмологи, возможно, будет хранить лишь память об этом шедевре, который, как некогда Колосс Родосский, может и рухнуть при следующем мощном землетрясении.
Подземный крот подбирается…
Ведь статуя Давида, которую считают идеальным воплощением мужского тела, символом доблести и отваги, только кажется идеальной многочисленным туристам, приезжающим во Флоренцию, чтобы увидеть и сфотографировать ее. Но время, словно «подземный крот», потихоньку подбирается к ней (в тревожный час не может не вспомниться цитата из «Гамлета»: «Ты славно роешь, подземный крот» (акт I, сц. 5), которую так любил применительно к истории повторять Георгий Плеханов).
Если внимательно осмотреть статую Давида, можно заметить, что голеностопы библейского героя покрылись мелкими трещинками. Еще в XIX веке ученые тщательно зарисовали их, но до недавних пор никто не мог сказать, насколько они опасны, быстро ли могут разрастись.
Лишь в 2014 году итальянские геофизики, использовав небольшие копии статуи, исследовали, как поведут себя эти трещины при больших нагрузках. Для этого статуэтки помещали в центрифугу и раскручивали ее под различными углами наклона, моделируя самые разные виды нагрузок. Результат был угрожающим. Как только статуя наклонялась на 15 градусов, ее ноги подламывались.
Вызван этот эффект уже имеющимся у статуи изъяном. Она, будто под тяжестью веков, немного наклонилась, Проекция центра ее тяжести не совпадает с центром тяжести постамента, а это значит, как сказано в отчете, что «создается эксцентрическая нагрузка». Пока статуя покоится неколебимо, эта дополнительная нагрузка невелика, но стоит ей наклониться (например, во время землетрясения), как нагрузка резко возрастает и становится запредельной для двух почти точечных опор, удерживающих гигантское тело, — для двух узких голеностопов.
Этот наклон — не «врожденная, а приобретенная болезнь». По местной легенде, статуя слегка накренилась пять веков назад, в 1511 году, когда во время жуткой грозы ударила молния. Бог-громовержец укротил гордыню Давида. Ученые смотрят на вещи более реалистично и считают, что статуя стала клониться после одного из землетрясений, которые так часто случаются здесь и рано или поздно могут повергнуть ниц любой памятник.
…По большому счету, для искусствоведов и реставраторов все это не стало новостью. Каждые три месяца проводится тщательный осмотр статуи Давида, и все скрытые от глаз посторонних слабости и изъяны мрамора хорошо известны специалистам.
Сам Микеланджело понимал, насколько уязвима статуя, и не его вина, что в чем-то он не сумел совладать с непокорным камнем. Давид был сотворен им вследствие целой череды ошибок, которые были совершены до того, как мастер взялся за резец, чтобы отсечь ненужное и создать шедевр. Микеланджело не ошибся ни разу. Но, кажется, судьба сделала все для того, чтобы он не приступил к этой работе.
Вот как пишет о том, что произошло в 1464 году, за одиннадцать лет до рождения Микеланджело, автор самой известной его биографии Ромен Роллан: в тот год «соборным причтом была предоставлена Агостино ди Дуччо (флорентийский скульптор. — А. В.) гигантская мраморная глыба с тем, чтобы он изваял из нее фигуру пророка. Творение, едва начатое, оставалось незаконченным. Ни у кого не хватало смелости продолжить работу» («Жизнь Микеланджело», ч. I, гл. 1).
Ошибочен был сам выбор камня. И выбор сделал Дуччо, к которому обратились ткачи шерсти, представлявшие одну из самых влиятельных цеховых корпораций во Флоренции. Они заказали скульптору монументальную статую, которая должна была украсить городской собор, стать зримым воплощением мощи города и устрашить всех, кто помышляет на него напасть.
Однако задача была непосильна для Дуччо. Он никогда прежде не имел дело с такой громадной глыбой мрамора, да и никто во Флоренции тоже. Каменотесы Каррары также никогда прежде не вырубали из скалы такую глыбу — высотой более пяти метров и весом 12 тонн. Облюбованный ими кусок скалы изобиловал мельчайшими ямками. Виднелись и прожилки. Мрамор не был идеально белым.
Вырубали глыбу в вершине скалы. Прошло несколько месяцев, прежде чем с превеликим трудом обломок скалы спустили в долину. Расстояние от Каррары до Флоренции — 120 километров, пара часов на грузовике. Но в те времена прошли долгих два года, прежде чем камень довезли к месту назначения, то вытягивая его на волах, то переправляя на лодках. Хлестал дождь, палил зной — прообраз исполинского тела продолжал ползти как улитка в город мастеров. Однажды его не удержали, он рухнул в грязь. Тогда он, может быть, и покрылся крохотными трещинами, которые теперь предательски прорезали ноги героя.
Наконец скалу привезли и положили в саду возле собора. В небольшом городке, где все было залито желтыми и коричневыми красками, от этой глыбы исходило неправдоподобно белое сияние. Множество людей сбежалось посмотреть на это чудо.
Сведущие люди, придя сюда вместе с другими, ужаснулись. Они-то хорошо видели, что мрамор плох и еще хуже сделала его обработка. Выбирая кусок скалы, Агостино грубо наметил контур. Следуя его указаниям, кусок был вырублен, но при этом получился уже, чем полагалось, да еще посредине виднелась какая-то непонятная дыра, возникшая по недосмотру. Вот уж все по присловью! Единожды отмеренное, единожды отрезанное, это «чудо» могло лишь потешать простаков, но для работы оно не годилось. Городские власти посчитали, что сделать задуманное из этой скалы уже не удастся. Все старания были напрасны, а деньги… они закатились в бездонную пропасть, которых так много в горах. Агостино был обшикан и прогнан. Работа остановилась.
Почти сорок лет позади собора пролежала — в пыли, в грязи — белая мраморная глыба, которую разве только ленивый не потрудился насмешливо пнуть. Ее мочили дожди, пятнали птицы, задевали проезжавшие мимо повозки…
Лишь в 1501 году, в пору политических смут, охвативших Флоренцию, городские власти решили «общим делом» успокоить кипение народных масс. Задумано было из каменной глыбы, вросшей в землю городского сада, сотворить небывалую фигуру, которая заставила бы всех — и горожан, и чужаков — восхищаться Флоренцией.
Власти обратились к самому великому художнику, жившему тогда в ее стенах. Но Леонардо да Винчи было уже под пятьдесят; к тому же он не любил искусство скульптуры. Пришлось довольствоваться малым — поручить это важное дело молодому, честолюбивому Микеланджело Буонарроти, который успел прославиться своей статуей «Оплакивание Христа» («Пьета»), созданной в 24 года (в XVIII веке она была перенесена в одну из капелл в базилике Святого Петра в Ватикане).
Он втайне и сам мечтал об этой работе — о Davide cholla fromba, «Давиде со своей пращой» (Микеланджело).
«Хотя было трудно высечь целую фигуру из одной этой глыбы, хотя ни у кого не хватало смелости взяться за нее, не добавляя к ней других кусков, Микеланджело, — сообщал биограф всех великих художников Возрождения Джорджо Вазари, — стал помышлять о ней и теперь сделал попытку ее получить» («Жизнь Микеланджело Буонарроти, живописца, скульптора и архитектора флорентийского»). За три года труда Микеланджело извлек из нее невиданную фигуру.
Как описать то неистовство зрителей, то удивление и те нескончаемые восторги, которые охватили собравшихся, когда в 1504 году покровы были сброшены и статуя явилась на всеобщее обозрение? Похвалы Вазари заменят нам умолкший шум времени:
«Поистине чудом было, как Микеланджело вернул к жизни бывшее мертвым. <…> По правде, она [статуя]отняла славу у всех статуй, современных и античных, греческих и римских, <…> Видевшему ее не к чему искать другого скульптурного произведения какого бы то ни было художника, наших ли времен или прошедших».
Статуя оказалась такой грандиозной, что невыгодно было (а может быть, и невозможно с технической точки зрения) размещать ее там, где она «стерегла место» долгие годы — у Флорентийского собора. Пришлось потратить четыре дня на то, чтобы с превеликой осторожностью перевезти ее к Палаццо Веккьо, где располагалась синьория (городская администрация). Церемония эта позабавила флорентийцев. Нашлись шутники, кидавшие по ночам камни в статую, чтобы — геростратовой славы ради — разбить чудо из чудес. К Давиду, такому доблестному при жизни, теперь, после превращения в камень, пришлось приставить стражу, чтобы спасти.
Спасти то, что и так лишь чудом было убережено от гибели. Ведь мрамор, как известно тем, кто имеет с ним дело, нужно обрабатывать сразу, едва его привезли в мастерскую ваятеля — иначе он понемногу начнет крошиться. Чем дольше мраморная глыба лежит под открытым небом, тем более хрупкой становится. Ее трудно теперь обрабатывать резцом. Она, как говаривали в Карраре, «выгорает»; ее иссушает солнце. К тому времени когда Микеланджело приступил к работе, многие считали, что спасти эту глыбу уже не удастся. Тем не менее он преодолел сопротивление материала, и для специалистов, знающих, с чем пришлось иметь ему дело, это лишь умножает славу великого мастера.
Однако четверть века спустя чернь все же расправилась со статуей. Когда в 1527 году во Флоренции начались беспорядки, из окон домов полетели камни, палки и даже мебель. Брошенная скамья угодила Давиду в левую руку и отломила ее. Молодой художник Джорджо Вазари собрал обломки разбившейся руки. Много лет спустя, в 1543 году, он передал их Козимо I Медичи. По приказу правителя города статуя была восстановлена в своем первозданном виде.
Но мраморный колосс и дальше продолжал испытывать судьбу. На протяжении столетий статуя Давида стояла под открытым небом, у входа в Палаццо Веккьо. Еще Микеланджело говорил, что Давиду нужен открытый воздух, «свет площади» (цитируется по Ромену Роллану).
Ветер и дождь, град и снег веками исподволь разрушали материал статуи. В XIX веке реставраторы, экспериментируя с химикатами, только ухудшили ее состояние: воск окрасил мрамор, а кислота разъела его поверхность, на которую с поврежденного водостока теперь непрестанно стекала вода.
Наконец, в 1873 году, когда изъяны, причиняемые Давиду дождями, начали внушать беспокойство, статуе пришлось покинуть привычное место. Для нее решили построить ротонду в Академии изящных искусств. Пока же зал возводился, статуя была заключена в деревянный короб — вроде того, в котором ее некогда привезли на площадь и явили свету. Давид пребывал в этом подобии гроба годами; там разрослись колонии микроорганизмов, словно он был не статуей, а громадной сырной головой.
Отныне на прежнем месте высится мраморная копия знаменитой статуи, поставленная там в 1910 году, а сам Давид, по словам Роллана, «задыхается в стенах музея». Его мраморный лик усеян ямками, как оспинками. Лишь искусная работа реставраторов, заделавших их, скрывает это неблагообразие. Но если подойти к статуе и внимательно всмотреться, можно увидеть заретушированные «ранки и язвочки».
Иной раз Давид получает новое ранение. Ему, победителю могучего Голиафа, страшны теперь даже тщедушные туристы. Несколько раз за свою бессмертную жизнь он терял правый мизинец ноги. С его левого века, словно слезинка, давно скатилась крупица мрамора. Наконец, в 1991 году какой-то вандал при помощи молотка отколол несколько кусочков мрамора от пальцев левой ноги Давида, прежде чем подоспели охранники.
Жизнь раздает свои зубодробительные удары даже мраморным истуканам. В случае с Давидом последствия их в основном устранены, но шрамы остаются на теле статуи.
Земной же стихии Давид боится, наверное, пуще огня. Ведь до сих пор он, отчаянный храбрец в своей легендарной жизни, с честью выдерживал все тяготы, но мощного землетрясения, уверены ученые, не перенесет. Удары стихии, словно пушечные ядра, ложатся то возле одного итальянского города, то возле другого. Когда-нибудь они достигнут Флоренции.
Воображение с гадливой услужливостью рисует картину: статуя резко кренится, падает на пол, разбивается на куски. Грозит Давиду и другая опасность: крыша Galleria dell’Accademia, Галереи Академии изящных искусств, где в специально построенной ротонде установлена статуя, может не выдержать подземных толчков и рухнуть, погребая под обломками бренный мировой шедевр.
Эта «другая опасность» подстерегает и картины старых мастеров, хранящиеся в музее Уффици, в том числе «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли и «Благовещение» Леонардо да Винчи. Специалисты рекомендуют в будущем оградить хотя бы лучшие картины этой Галереи «коробами из пуленепробиваемого стекла», которые защитят их от обломков строительных конструкций в случае обрушения здания.
Кроме того, если во Флоренции произойдет землетрясение, оно может повредить и другие исторические памятники, например, Флорентийский собор, увенчанный громадным восьмигранным куполом работы Брунеллески (его диаметр — 45 метров), или Понте Веккьо, самый старый мост Флоренции, переброшенный через реку Арно в наиболее узком ее месте.
…История Давида тем страннее, что на его защиту требуется лишь часть тех средств, которые он сам же и «зарабатывал». В доковидные времена он постоянно собирал вокруг себя толпу зрителей. Каждый год более миллиона человек приходило полюбоваться им.
Давида, вообще, можно назвать «флорентийским кормильцем». В этом городе его изображения и статуэтки можно увидеть на каждом шагу, в любой сувенирной лавке: футболки и фартуки, магнитики и постеры, брелоки и часы, чашки и тарелки и многое-многое другое… Все-все-все с Да-да-да-да-да-видом! Иной раз кажется, что настоящая статуя Микеланджело здесь уже никому не нужна. Она только мешает торговле, отвлекает туристов, которые — с точки зрения коммерсантов — тратят время впустую, посещая музей, вместо того чтобы толкаться возле прилавков.
Справедливости ради скажем, что в случае с Давидом задача, стоящая перед спасателями, гораздо сложнее обычного. Все статуи, которые сегодня защищены при помощи антисейсмических платформ, значительно меньше скульптуры Давида или изготовлены из другого, более прочного материала (например, бронзы). Поэтому пока непонятно, каким должен быть постамент, чтобы защитить Давида, из чего его следует изготавливать.
Не ясно так же, как поведет себя статуя, если закрепить ее при помощи, скажем, металлических цапф. Не повредит ли ей это? Не ускорим ли мы падение статуи, использовав для ее защиты неподходящие средства?
Нужны тщательные расчеты, испытания. Все это займет много времени, коим беспечно разбрасываются сегодня.
К тому же защищать желательно не одну только статую, а весь музей. Что пользы от самого надежного постамента, если и впрямь не выдержит здание и всей тяжестью рухнет на Давида?
Подземная стихия не потерпит небрежного обращения с шедевром Ренессанса. Любая ошибка будет для Давида смерти подобна.
После серии небольших землетрясений, обрушившихся на окрестности Флоренции в последние годы, мировые СМИ сразу же принялись сообщать о том, что «Давиду скоро придет конец». Однако никто по-прежнему не спешит принимать меры для защиты знаменитой статуи.
Похоже, что в стране, чуть ли не каждый год, сотрясаемой подземными толчками, к угрозе землетрясения относятся так же, как власти Москвы — к приходам зимы, к скорым снегопадам: «Неужели это когда-нибудь произойдет?»