Глава одиннадцатаяЦентр мира
«Я уехал из Пирея в августе 1923 года, когда мне было семнадцать лет. В кармане у меня лежал билет до Буэнос-Айреса и сто долларов. Из Пирея в Неаполь я добрался на борту торгово-пассажирского судна компании „Ллойд Триестино“, а там пересел на „Томмазо ди Савойя“, красавец-лайнер водоизмещением 12 000 тонн. Пассажиры первого класса могли считать его роскошным. Но у меня был эмигрантский билет, а вы знаете, что это такое, если видели фильм Чарли Чаплина „Иммигрант“. Мне было даже хуже, потому что Чаплин в фильме ест за столом, а нам приходилось дважды в день отправляться за едой на камбуз и есть как придется – то стоя, то сидя на палубе, если была хорошая погода. В остальное время мы не покидали так называемой нижней палубы для пассажиров.
В сущности, это был трюм, переоборудованный в дортуар. Никаких иллюминаторов. Только электрический свет, который гасили с десяти вечера до шести утра. Вентиляция с помощью воздушных рукавов, то есть практически никакого свежего воздуха. Запах стоял отвратительный, особенно в плохую погоду, когда эмигранты страдали от морской болезни. Я выдержал этот ужас всего несколько дней. Можно пережить суровые испытания, вынести страдания, но нельзя мириться с отношением, которое низводит вас на уровень скота. Никогда. И всегда можно найти выход, если очень захотеть. После пребывания в неаполитанской гостинице денег у меня оставалось меньше ста долларов, а нужно было хоть что-то приберечь: неизвестно ведь, что ждало меня в Буэнос-Айресе, – ни жилья, ни работы, ни друзей, ни родственников у меня там не было. Однако я долго не раздумывал. Взял пятидолларовую бумажку и отправился к комиссару: „Не хочу жить в этом свинарнике“. Он взял деньги и сказал: „На корме, в круглом помещении главной палубы, лежат бухты спасательных канатов. Если вас устроит спать там, я не буду против и велю, чтобы вас оставили в покое“. И я спал среди этих канатов. К счастью, в то время их делали из пеньки. Лето стояло хорошее, и я был счастлив…»
Любой преуспевший человек охотно рассказывает о своем трудном дебюте. Приведенный выше рассказ взят из интервью Аристотеля Онассиса – одного из многих, которые он давал на борту своей роскошной яхты «Кристина».
Аристотель Онассис. 1920-е © Bridgeman/Fotodom
В 1906 году в Смирне (ныне Измир), оживленном многонациональном порту Малой Азии, проживало семейство зажиточных греческих торговцев (у них было три дочери и вот наконец родился сын). Юный Аристотель блестяще учился, с легкостью овладел английским, французским, итальянским языками, а также преуспел во всех водных видах спорта – плавании, водном поло, парусном и гребном спорте. В четырнадцать лет он получает приглашение в команду ватерполистов Греции, которая должна была принять участие в Олимпийских играх в Антверпене (1920).
– Нет, – заявляет отец, – пострадают его занятия.
Аристотель подчиняется без особых огорчений. А вскоре разворачиваются события, оказавшие решающее влияние на его жизнь: в город входят войска Ататюрка (Мустафы Кемаля). У Онассисов реквизируют дом, женщины семейства (элементарная предосторожность) уезжают. Мужчины считают, что рискуют меньше, и действительно, их жизнь вначале относительно нормальна. Юный Онассис, зная, что турецкий генерал, их сосед по дому, любит выпить, начинает тайно поставлять ему спиртное.
– Я представлю тебя полезному человеку, – обещает ему генерал.
Речь идет о вице-консуле США в Смирне, некоем Парке, которому Аристотель также оказывает несколько мелких услуг. Эти люди помогут ему позже, когда трое дядьев Аристотеля будут повешены; его отец, большой специалист по раздаче бакшиша, сумел спасти себе жизнь и отделывается тюрьмой. Аристотеля ищут, но вице-консул Парк переодевает его в форму американского матроса и сажает на борт эсминца. Через несколько месяцев семейство собирается в Афинах. Онассиса-отца освободили за выкуп в 25 000 долларов. А через некоторое время, в августе 1923 года, Аристотель уезжает из Пирея со ста долларами, эмигрантским билетом до Буэнос-Айреса и родительским благословением.
– В Буэнос-Айресе я делал все. В начале пути нужно браться за любую работу, не упуская ни единой возможности заняться чем-нибудь получше. Чтобы получить разрешение на работу, я подделал паспорт, прибавив себе шесть лет. Я поступил в телефонную компанию «Ривер Плейт».
Первая работа молодого образованного человека, говорящего на четырех языках (вскоре он выучит и пятый, испанский), – паяет телефонные провода в подвальной мастерской за 40 долларов в месяц. С американскими инженерами он разговаривает по-английски.
– Нам нужны телефонисты, владеющие английским.
У телефониста зарплата выше. Аристотель узнаёт, что требуются ночные телефонисты, поскольку аргентинцы считают такую работу слишком утомительной.
– Как платят?
– Вдвое больше.
– Согласен.
Ночной телефонист. Но Аристотель не похож на угрюмого одиночку. Он по-прежнему занимается спортом и состоит в гребном клубе. Он общителен и весел, пользуется симпатией других телефонистов, юношей и девушек, участвующих в пикниках. Как-то один из его друзей закуривает сигарету:
– Аргентинский табак не слишком хорош!
В тот же вечер Онассис пишет отцу: «Пришли образцы греческого табака». В Буэнос-Айресе Аристотель Онассис (ему двадцать три года по поддельному паспорту, а на самом деле семнадцать) работает простым телефонистом. Но, получив образцы табака, отправляется не к какому-нибудь мелкому перекупщику-посреднику. Телефонисту нетрудно узнать телефоны крупных аргентинских импортеров. Аристотель выбирает самую респектабельную фирму:
– Я хочу встретиться с коммерческим директором.
– От чьего имени?
Неизвестное имя может оказаться преимуществом, если его произнести с достоинством. Аристотель уже знает о табаке все, по крайней мере умеет создать такое впечатление. Его принимает и выслушивает коммерческий директор Хуан Гаона. Ознакомившись с образцами, он делает заказ на 10 000 долларов. Через два месяца прибывают тюки с табаком. Товар принят.
– Я беру обычные комиссионные, – заявляет Онассис. – Пять процентов.
– Чек получите завтра.
Следуют новые заказы. События развиваются быстро – а ведь Аристотель живет в Буэнос-Айресе только пять месяцев. С места телефониста он уходит в 1924 году.
«Сын мой, начиная жизнь, выслушай мое наставление: работай с упорством, трать меньше, чем зарабатываешь, и главное – не делай долгов. Долги губят юных людей и даже семьи…»
Нет, Аристотель Онассис не слышал от отца таких слов, которые скорее произнес бы робкий крестьянин. Упорная работа – его закон, его характерная черта, но он знает, что основа торговли – кредит. Неизвестно, как ему удается занять крупную сумму денег, но в восемнадцать лет (через год после прибытия в Аргентину) Аристотель открывает свою первую табачную фабрику «Онассис и К°». В 1928 году оборот двадцатидвухлетнего бизнесмена превышает два миллиона долларов. Удача. Но не только. Он умеет мгновенно оценить обстановку, увидеть перспективу.
Продолжение карьеры Онассиса известно лучше, чем ее начало, и представляет определенный психологический интерес.
Танкер Онассиса «Олимпик Лойялити». 1970-е
Экономический кризис 1929 года разорил многих крупных бизнесменов в разных странах и деморализовал деловой мир. А двадцатитрехлетний Онассис начинает карьеру судовладельца, купив по цене металлолома шесть судов водоизмещением 10 000 тонн каждое у «Канадиан стимшип компани», желавшей от них избавиться. Через три года каждое отремонтированное судно приносит ему в год больше, чем он заплатил за все вместе. В 1934 году он решает купить свой первый танкер. Самый крупный танкер того времени перевозит 13 000 тонн нефти.
Он строит несколько танкеров такого типа, а в 1945 году собирается построить танкер водоизмещением 28 000 тонн.
– Невозможно, – возражают ему инженеры-строители «Бетлехем стил». – Крупнейший танкер в настоящее время – французский «Эмиль-Миге», водоизмещением восемнадцать тысяч тонн. Увеличивать водоизмещение опасно, судно может развалиться надвое в первый же шторм. Двадцать восемь тысяч тонн – это слишком много.
– Не верю. Стройте то, что я просил.
Требования клиента всегда стимулируют развитие техники. В момент, когда пишется эта книга (1974 год), Онассис заказал шесть новых танкеров по 420 000 тонн водоизмещением каждый. Два из них должны строиться во Франции.
В любой войне люди гибнут, кто-то разоряется, а кое-кто наживается. В начале войны, в 1939 году, Онассис живет в Лондоне, в отеле «Савой». Часть его танкеров стоит в шведских портах, другая часть, под панамским флагом, – в Америке. Известно, что по налоговым соображениям под панамским флагом ходит громадный международный флот. Суда Онассиса в шведских портах застряли на всю войну, а остальные снабжали американцев и приносили доход владельцу. Онассис уехал в США и поселился в Нью-Йорке, часто наведываясь на западное побережье для инспектирования своих судов.
Танкер «Александр Онассис». 1970-е
Самыми крупными потребителями жировых веществ всегда были военные, вернее, оружие и военные машины. При каждой мобилизации курс жиров резко подскакивает, и в начале 1943 года в США поставщики оружия платили бешеные деньги за китовый жир.
Танкер «Тина Онассис». 1970-е
Деятельность Аристотеля Онассиса в области китовой охоты начиналась весьма скромно – со старого буксира, вооруженного одной гарпунной пушкой. Но миллиардер не отказывается от познания нового, и через несколько месяцев он знает все о китовой охоте и о рынке китового жира и других продуктов переработки этого морского гиганта. Он продает мясо на норковые фермы, костную муку – производителям удобрений, поджелудочную, щитовидную железы и яичники – лабораториям, извлекающим из них гормоны. Директор «Борден компани» звонит ему по телефону:
– Китовая печень, которую вы нам продаете, нас по-прежнему интересует. Но акулья печень еще лучше, в ней больше витамина А.