Миссия князя оказалась очень трудной. Хан недоверчиво отнесся к непокорной Руси и ее правителю, которому чуть ли не пригрозил сделать самого в Сарае заложником. Это могло стать для Александра началом вечного плена — такое с князьями уже бывало. А ведь ему надо было решить с ханом и другую проблему. В том году Берке готовился к войне с иранским ханом Хулагу и решил, коль русичи столь непокорны ему, надо привлечь их к военному походу на Иран. Александр Невский приехал к хану с твердым намерением избавить Русь от участия в чужой войне.
После долгой беседы с Берке князю удалось-таки решить обе проблемы: хан удовольствовался его извинениями и новыми изъявлениями покорности. В. Т. Пашуто пишет об этом следующее: «Свой долг перед Русью Александр исполнил. В летописях нет сообщений об угоне русских полков в татарское войско. Сбор «выхода» перешел в руки русских князей. А позднее народные выступления принудили ханов отказаться и от баскачеств. Но князь Александр этого уже не увидел». Как отмечал российский историк Г. В. Вернадский, «спасение Русской земли от нового разорения было последним политическим актом Александра». Больше он ничего сделать не успел, ибо, как пишет В. Т. Пашуто, «случилось худшее: после приема "удержа его Берке, не пустя в Русь"». Князю пришлось зимовать в Орде, на ханских кочевьях за рекой Ахтубой почти год. Во время этой зимовки Александр тяжело занемог. Лишь после этого повелитель Золотой Орды наконец-то отпустил его на родину.
Последний путь домой… И в вечность
«Вельми нездравя» добрался князь до русских земель, а вскоре, доехав до Нижнего Новгорода и побыв там немного, он отправился в Городец. Здесь Александр остановился в Федоровском монастыре. Сопровождавшие его люди и монахи видели, как его мучает болезнь и покидают последние силы. Почувствовав приближение смерти, он, по обычаю предков, призвал монастырского игумена и изъявил намерение постричься в монахи: «Отче, се болен есьм вельми… Не чаю себе живота прошу у тебя пострижения». Так по православной христианской традиции люди перед кончиной уходили из жизни в «черные монахи». В келье городецкого Федоровского монастыря великий князь Александр Ярославич принял постриг в схиму под именем инока Алексия. В ночь на 14 ноября 1263 года сорокатрехлетний князь скончался при свете лампады, горевшей перед иконой Божьей Матери. По словам В. Т. Пашуто, «он умер, как и жил — трудно, непреклонно "перемогаясь" с Ордой».
На другой день сподвижник и друг князя Александра митрополит Кирилл служил в соборном храме обедню в стольном граде Владимире. Как пишется в древнерусской летописи, внезапно ему явился образ Александра, окруженный сиянием, и словно на крыльях вознесся вверх. «Зашло солнце Земли Русской», — молвил сквозь слезы митрополит. Собравшийся в храме народ горестно восклицал: «Уже погибаем!»
Из Городца тело Александра привезли во Владимир. Здесь его встретили толпы людей, которые пришли посетовать о безвременной утрате человека, который «потрудися за Новгород и за всю Русьскую землю». Известный историк XIX века, автор «Русской истории» К. Н. Бестужев-Рюмин, писал: «Так нужен был им Александр, ясно понимавший, что сопротивляться не время, что лучшее спасение в благоразумной уступчивости, что более можно выиграть политикою, умевший ладить с татарами и тем спасший Русскую землю». 23 ноября 1263 года после торжественной поминальной службы Александр Невский, согласно его завещанию, был погребен во Владимирском монастыре Рождества Богородицы.
Причина его смерти до сих пор остается загадкой для многих исследователей. Так, Л. Н. Гумилев высказал предположение, что великий князь Александр Невский мог умереть оттого, что современные люди называют словом «стресс». Что ж, такое вполне возможно, особенно если учесть все сложности и перипетии его короткой жизни, до предела насыщенной драматическими событиями. Чего стоили хотя бы его постоянные столкновения с Вольным Новгородом. Как только городу угрожала опасность, новгородцы звали Александра, но после того, как только он все улаживал, горожане проявляли свой «вольнолюбивый» нрав.
Немало ударов пришлось испытать Александру и в личной жизни: неожиданная смерть в монгольской ставке отца, князя Ярослава, потом кончина жены и матери, а спустя некоторое время — ссора с братом Андреем, война и изгнание того из страны. Не могло не подорвать силы князя и предательство его старшего сына Василия, который поднял бунт против отца и перебил ханских посланников. В то время на карте стояла вся судьба Руси — ведь монголы никогда не прощали убийства своих послов. Зная об этом, Александр все же отважился на поездку в Золотую Орду и сумел убедить хана не чинить расправу над бунтовщиками.
Не раз печалили князя и потери среди союзников. Так, еще до установления официального союза с Ордой погиб Батый, а вскоре от яда умер его сын и преемник Сартак. Сложно даже вообразить, что чувствовал Александр Ярославич, когда рухнули эти две его главные опоры в Золотой Орде. Что же касается сменившего Сартака хана Берке, то историки относятся к нему неоднозначно. Большинство из них считает, что отравление Сартака не обошлось без него. Разобраться в происходившем в то далекое время крайне сложно. Ведь большинство историков писали только на основе сочинений других авторов, достоверность которых не всегда подтверждена историческими документами.
Некоторые современные исследователи высказывают предположение о том, что такой же насильственной была и смерть Александра Невского. Он тоже якобы был отравлен в Золотой Орде. Но Лев Гумилев категорически возражает против такой версии: «Умер он не от яда — это вымысел. Он умер в один год со своим союзником Миндовгом, который собирался сбросить немцев в Балтийское море. Миндовг умер, по-видимому, от руки убийцы или от яда убийцы в Литве, а Александр, как известно, умер в Городце, куда немецкие агенты проникнуть не могли, а татарам он был дорог как союзник и друг». Да и зачем монголам было бы нужно его убивать? Напротив, все исторические источники свидетельствуют о том, что князь Александр Ярославич был очень влиятельным человеком в Золотой Орде. В частности, историк С. Баймухаметов отмечает: «Не будем забывать, что Русь хоть и была подчинена Золотой Орде, но в то же время Орда и Батый нуждались в ней как в мощном союзнике, это помогало владыкам Золотой Орды держать себя независимо в отношениях с верховными каганами в Каракоруме… тем же, кто в течение веков этот союз называет «игом» и все время ссылается на «дань», можно напомнить: дань русские начали платить через двадцать лет после Батыева похода! И каковы же размеры той пугающей дани? При тогдашнем населении 5 миллионов в итоге получается — 0,1 копейки на человека… В общем, дань составляла полторы буханки хлеба на человека в год». А если учесть тот факт, что Запад выдвинулся в Крестовый поход против православных и монголов, то это была уже не дань, а военный налог. Из всего вышесказанного мы видим, что речь идет не об «иге», а о вассальном государстве. Так или иначе, а князь Александр Ярославич не мог подвергать отношения Золотой Орды и Руси ни малейшему риску.
Всю свою жизнь Александр Невский шел к намеченной цели: спасению и укреплению Русской земли. После него на великокняжеский престол вступил его младший брат Ярослав Ярославич. В истории государства открылась новая страница. И открылась она, по мнению Льва Гумилева, благодаря «поистине выдающимся достижениям князя-ратоборца, заложившего прочный фундамент в отношении Руси и Степи…». Князю не суждено было увидеть, что вскоре немцы опять двинулись на свободолюбивый Новгород, из-за которого ему пришлось столько пережить. И тогда новгородцы обратились к правящему хану Менгу-Тимуру в соответствии с договором, заключенным с Золотой Ордой Александром Невским. Тотчас же была прислана ханская конница, и немцы отступили, подписав мирное соглашение с новгородцами. «Замиришася по всей воле новгородской, зело бо бояхуся и имени татарского…» — так писал об этих событиях древний летописец.
Сейчас многие ученые понимают, что сохранить древнерусское государство во времена Александра Невского одними военными усилиями было невозможно. Только мудрое и тонкое объединение боевых и дипломатических усилий помогло спасти Русь от гибели. Так почему же многим современникам князя, в том числе и самым близким ему людям — брату Андрею и сыну Василию, — его политика мира с Ордой казалась ошибкой, и они переметнулись от него в ряды сторонников неотложной войны против монголо-татар? На каком основании вслед за ними историки разных поколений долгое время оскорбительно называли его ханским прихвостнем и предателем?
Во многом такое несправедливое отношение было обусловлено тем, что ученым трудно было отказаться от господствовавшей в исторической науке на протяжении многих столетий «теории монголо-татарского ига». Вот что говорил по этому поводу Л. Н. Гумилев в интервью газете «Известия»: «Боюсь сказать на страницах газеты с миллионным тиражом, что Александр Невский был приемным сыном хана Батыя, не знаю и опасаюсь, как воспримут это наши люди, воспитанные на теории "ига"». Ученый всецело разделял концепцию, сформулированную в 1925 году Г. В. Вернадским в статье «Два подвига св. Александра Невского». Она заключается в том, что «Александр Невский, дабы сохранить религиозную свободу, пожертвовал свободой политической, и два подвига Александра Невского — его борьба с Западом и его смирение перед Востоком — имели единственную цель — сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа».
Разделяет эти взгляды и С. Баймухаметов. В своей книге «Александр Невский. Спаситель русской земли» он пишет: «Восстановить подлинную роль и значение Невского — значит пересмотреть всю историю средневековой Руси, то есть покуситься на основы основ. Ведь веками воспитывали народ на противостоянии Орде». А между тем, по мнению другого историка, Н. А. Клепинина, «единая монгольская власть была одним из главных факторов укрепления русского единодержавия и великодержавия». Поэтому он считает: «Можно говорить о двух линиях преемства и двух наследиях Руси: о «наследии Византии и Киева» и «наследии Чингисхана». При отвержении одного из этих наследий взгляд на русскую историю становится односторонним, не охватывает полноты государственного строя». Об этом же писал в своей книге «О туранском элементе в русской культуре» известный русский историк XIX века князь Н. С. Трубецкой: «Чудо превращения татарской государственности в русскую осуществилось благодаря напряженному горению религиозного чувства, охватившего Русь в ту эпоху. Это религиозное чувство помогло Древней Руси облагородить татарскую государственность, и придать ей новый религиозно-этический характер, и сделать ее своей».