— Мы придем раньше герцога, моя королева. Воины уже в седле, и мы отправимся не мешкая.
— Спасибо. Я верила, что ты найдешь путь исполнить задуманное. Слушай дальше. Роберт не минует Дижона. Он постарается занять его. Потому тебе нужно задержать герцога перед городом до того часа, когда в Дижон приедет король. Ты должен встретиться с мэром Дижона, графом Моро де Жоннесом. Он брат епископа Готье и предан королю. Там больше тысячи королевских ратников. Поднимите их на стены и, ежели Роберт не образумится, не дайте ему овладеть городом. Ты все понял?
— Все исполню, как сказано, матушка.
— Возьми воинов сколько нужно, но и при замке оставь.
— Так и сделаю.
— Теперь идем к казне. Я дам тебе денег. Не скупись на нужды, но трать разумно.
И совсем немного прошло времени, утро еще не вошло в силу, как из ворот королевского замка выехали десять воинов во главе с Анастасом и по южной дороге покинули Париж. У каждого воина бежал сбоку запасной конь.
На улицах столицы было уже многолюднее, и горожане вновь гадали обо всем, что происходило в королевском замке и в державе. Их гадание еще долго будет тщетным.
Глава двадцать седьмая. Смерть короля
Над Моневиллем бушевала гроза, сверкали молнии, раскаты грома потрясали каменные стены, на землю лились потоки воды. Молнии, прорезая тучи, разрывали темноту, и тогда было видно, что по дороге к замку движется отряд конных воинов. Усталые кони переступали медленно, всадники, укрытые плащами, прятали лица от дождя. Но ливень не пощадил их, и они промокли до нитки. Вновь сверкнула молния, на этот раз над башнями замка, и воины увидели его, кони прибавили шагу. Вот и ворота, и застучали в дубовые створки рукояти мечей.
Король Генрих в этот поздний вечерний час сидел у камина, в коем ярко горели буковые дрова. Камергер Матье до Оксуа стоял чуть поодаль от короля и переминался с ноги на ногу.
— Ваше величество, вам пора спать. В такую погоду никто из Парижа не приедет. Да ежели кто и в пути, так на ночь остановится в таверне. Вы ведь и прошлую ночь почти не спали.
— Однако иди отдыхай, Матье. Я позову, если понадобишься.
Камергер ушел, а король закрыл глаза и задремал. И совсем немного времени прошло, как его разбудили. Он открыл глаза и увидел Матье, рядом с ним стоял сотский Глеб.
— Ваше величество, гонец из Парижа, — сказал Матье.
— Ну что там? — еще не придя в себя, спросил Генрих.
Глеб молчал. Король догадался почему.
— Матье, оставь нас.
Камергер тотчас ушел.
— Говори, воин, — повелел король.
— Мой государь, тебя предали. Вчера ночью из Парижа увели войско. Все пять с лишним тысяч воинов. Но кто это сделал, пока никто в Париже не знает.
Генрих встал, осмотрел Глеба. Под ногами у того скопилась лужа.
— Подойди ближе к огню и обсушись.
Глеб приблизился к камину, встал к нему спиной. Король спросил:
— Куда направилось войско? На север?
— Нет, государь. Оно на пути к Бургундии и Дижону. И королева-матушка просит тебя вернуться в Париж.
— Терпимо ли до утра?
— Лучше сейчас, и не теряя времени, — посоветовал Глеб.
Король и сам был склонен к тому. Он позвал камергера и велел собираться в путь. Лишь только Матье ушел, Генрих спросил Глеба:
— Воины при тебе есть?
— Да, государь, десять ратников.
— Тебе с ними оставаться в замке. Закроешь ворота и никого не впускай. Ежели появится герцог Роберт, впусти его в замок одного и арестуй моим именем. Да помни, что его воины попытаются овладеть замком.
— Ведаю, государь. Им это не удастся, — спокойно ответил Глеб.
Вскоре Генрих покинул замок. Гроза уже миновала, и кортеж в сопровождении сотни воинов на рысях помчался к столице. В полдень Генрих прибыл в Ситэ. Его встретила Анна, и они прошли в королевские покои. Когда они остались одни, Генрих сказал:
— Говори, моя королева. Надеюсь, ты знаешь, что случилось.
— Да, мой государь. — И Анна рассказала королю обо всем, что произошло за минувшие двое суток. — Будем надеяться, что Анастас опередил Роберта. И ежели коннетабль пойдет на Дижон, то Анастас сумеет задержать его под Дижоном. Граф Моро де Жоннес, будем надеяться, останется верен тебе.
— Надежд на то мало. Роберт коварен и найдет путь к обману. Ему ничего не стоит перехитрить графа Моро и Анастаса. Потому я должен немедленно мчать в Дижон, догнать войско и пресечь действия мятежного брата. И как это я доверился ему, отдав войско! Ведь чувствовал, что он во всем нечистосердечен.
— Все так, мой государь. Но как тебе удастся остановить Роберта? У него под рукой пять тысяч воинов, а у тебя лишь сотня.
— Я верю, что войско не изменило королю. Оно в заблуждении, потому как обмануто.
— Дай-то Бог. Но тебе нужно отдохнуть, государь. — Анна подошла к Генриху и погладила его лицо. — Тебе: нелегко дались похороны. Ты устал, глаза провалились. Отдохни, дорогой, сегодня.
— Моя королева, промедление смерти подобно.
— То верно, славный, — согласилась Анна.
— Ежели Роберт уйдет с войском на юг Бургундии, там он расчленит его, разгонит по монастырям и заставит воинов исполнять его волю. Помогут ему в этом бенедиктинцы из Клюни. Эти святоши умеют властвовать над душами простых смертных. И они не забыли обиды, когда их наветы на королевский двор не возымели действия.
— Да, мой государь, я с тобой в полном согласии, и придется отдыхать в лучшее время.
— Потому прошу тебя распорядиться, чтобы через два часа все было готово к походу. И вот что хочу знать твердо: взял или не взял Роберт провиант для войска?
— Нам уже ведомо, что не взял. Амбары с провиантом не открывались. И ратник Окун видел, что за войском не тянулись повозки. Да и времени до рассвета Роберту не хватило бы.
— Это хорошо, это нам во благо, — оживился Генрих. — Вот что, матушка-королева. Гони сейчас же всю дворню к провианту, шли туда повозки, и пусть туда загружают все: хлеб, сыры, колбасы, вино — все! И поручи канцлеру Жозефу Мариньи проследить за всем.
— Все исполню. А ты пока приляг и отдохни.
— Спасибо. Нужно, и потому прилягу, — согласился Генрих.
— Все будет хорошо. Но позволь мне и Анастасии идти с тобой. Мы не будем обузой, мы понадобимся.
Генриху хотелось взять Анну с собой. Он смотрел в ее глаза и видел в них мольбу. Но что-то остановило его. Он вспомнил о детях, подумал, что без матери их нельзя оставлять. Но, не зная истинной причины, побудившей Анну просить его, он нашел в себе мужество отказать ей:
— Нет, моя королева, вам лучше остаться. Там, вдали от тебя, я буду спокойнее, веря, что детей и Париж ты убережешь. Ведь если бы не ты, кто бы уведомил меня об измене? И Анастасия нужна тебе больше, чем мне. Будьте мужественны, мои дорогие. И, прошу, иди распорядись со сборами в путь.
Анна не нашла доводов настоять на своем и согласилась.
— Я люблю тебя, мой государь, и буду ждать и страдать, пока не вернешься. — Анна подвела Генриха к ложу, усадила его, сняла сапоги. — Приляг и постарайся уснуть. Тебе это очень нужно. — С тем Анна и покинула спальню короля.
События в эти дни развивались стремительно. Герцог Роберт спешил добраться до Бургундии и потому не давал воинам и лишнего часу отдыха. Но он не рискнул умчать с конными воинами вперед и не оставил три тысячи пеших воинов без присмотра. Роберт, однако, счел нужным послать гонцов в монастырь Клюни, дабы уведомить аббата о своем вступлению в Бургундию. Но к Дижону Роберт не пошел. Он понимал, что Дижон для него опасен. Мэр города граф Моро де Жоннес, по мнению Роберта, знал, что в Тулузе нет никаких волнений и войску без надобности идти туда. К тому же король уведомил бы Дижон, если бы надумал послать войско в Тулузу. Наконец, граф Моро был многим обязан Генриху. Год назад он получил от него место мэра и тем был избавлен от скудной жизни. И потому граф Моро на измену не пойдет. Перебрав все это в мыслях, Роберт повел войско в обход Дижона. Рыцари, кои вели свои отряды, зароптали: почему коннетабль повел войско мимо города? Некоторые подъезжали к Роберту и спрашивали:
— Сир, разве мы не будем отдыхать в Дижоне? Так всегда было.
— На сей раз так не будет. Наш поход секретный, и чем меньше людей будет знать о нем, тем успешнее мы управимся в Тулузе, — отвечал герцог. Слова его звучали твердо и не вызывали сомнения в искренности сказанного.
Отправив в строй очередного досужего рыцаря, Роберт позвал барона Севинье и послал его вдоль колонны предупредить всех рыцарей, чтобы никто из них не отлучался от лучников и копейщиков.
— И скажи каждому, что, ежели кто-то попытается это сделать, будет обличен в измене, — пригрозил он Севинье.
Такая суровая мера, считал Роберт, даст возможность удержать войско в повиновении и благополучно достичь юга Бургундии. На подходе к «своему графству» Роберт предпринял еще один шаг к упрочению своего положения. Он послал к аббату монастыря Клюни, святому отцу Гуго, вторую пару гонцов с просьбой прислать ему в войско пятьдесят монахов, способных не только очищать души воинов от греховных побуждений, но и держать оружие. Ждал он их с нетерпением, и у него на то была особая причина.
Однако воины короля уже разгадали преступные замыслы герцога Роберта. Никогда ранее не было, чтобы лучники, копейщики, меченосцы в походе голодали. Всегда за войском следовал большой отряд с провиантом, и воины два раза в день получали пищу. Теперь же шел третий день пребывания в пути, а о них словно забыли и не кормят. Покидая Париж, воины сумели запастись кое-чем лишь на день. И к вечеру третьего дня, когда войско остановилось на отдых, ратники потребовали герцога к ответу. Коннетабль был вынужден явиться перед войском. Он прискакал на коне в окружении трех десятков телохранителей и рыцарей из Моневилля. Роберт знал, что, если не найдет нужных слов и не приведет воинов к терпению, не добудет до утра провианта, они выйдут из подчинения и взбунтуются. Он понимал, что правда о его действах вот-вот всплывет и он будет обвинен в измене королю. Тогда, как бы он ни оправдывался, ему не поверят и все кончится для него позором и смертью. И Роберт бросил вызов судьбе. Он решил сказать воинам якобы правду. Если она обернется против него, значит он, и впрямь изменник и клятвопреступник. Если же воины поверят ему и пойдут за