Глава двадцать пятая. КОРОЛЕВА ПОЛЬШИ
Все долгие дни и недели, пока шла война между Литвой и Русью, княгиня Елена не находила себе места. Она плохо спала по ночам и маялась от сердечной боли днями. Она вела замкнутую жизнь и общалась лишь с самыми близкими придворными. На её половине в одном из покоев усилиями вернувшейся с родины Палаши была сделана маленькая часовенка. Каждый день утром и вечером Елена шла в свою часовенку, опускалась на колени перед образами и подолгу молилась, прося у Всевышнего прощения за грех развязывания войны. Иногда вместе с Еленой молилась Палаша, овдовевшая в эту войну. Её муж, тысяцкий Игнат Берсень, погиб в первые же дни битвы под Брянском. Преданная Палаша хотя и скорбела о гибели Игната, но молилась о Елене. Она доносила до Господа Бога правду о горестной жизни великой княгини в Литве, о преследовании её виленским епископом, о безразличии к ней супруга. Через эту правду Палаша увещевала Всевышнего вразумить государыню, что нет за нею грехов в случившейся войне между Литвой и Русью. «Помилуй мою государыню, милосердный, дай ей вольно дышать, накажи недостойных тебя панов и вельмож», — шептала Палаша.
Время шло, а душевный покой к Елене не приходил, и она продолжала казниться, считая себя виновной в том, что два народа ринулись убивать друг друга. Княгиня думала, что если бы она уступила домогательствам епископа Войтеха и Александра, приняла бы их веру, то кровопролития бы не случилось. Она задавала себе вопросы, которые смущали её. Праведна ли та вера, из?за которой гибнут тысячи неповинных людей? Ответа у неё не было, и Господь его не давал. Выходило, что отец был прав, требуя постоять за православие, не щадя живота своего. Когда до Елены дошли вести о том, что Всевышний с россиянами одержали в этой войне победу и пленили многих вельможных панов и гетманов, к ней возвратились душевное равновесие и радость жизни. Нет, не зря она выстояла в борьбе против католиков, не предала веру отцов, призывала россиян идти под крыло отчизны. Теперь и она могла сказать, что есть и её доля радения в том, что десятки тысяч россиян вернулись в лоно своей отчины. «О, за это и пострадать можно!» — восклицала счастливая Елена. Двадцать пять городов, семьдесят волостей, сотни селений — это бесценный подарок её батюшке, это утверждение себя личностью, достойной уважения. Знала Елена, что ныне у неё прибавилось врагов в Литве, что епископ Войтех, канцлер Монивид, сам государь, паны рады из кожи вылезут, дабы превратить её жизнь в бесконечную череду страданий. «Что ж, — говорила себе Елена, — она готова пострадать за веру и Русь».
Великая княгиня не ошиблась в своём предчувствии. Вскоре после поражения литовского войска на реке Ведроше епископ Войтех явился в Нижний замок и велел великому князю Александру по праву духовного отца прийти в замковую капеллу. Туда же велел привести супругу для беседы.
— Сын мой, именем папы римского я повелеваю тебе о том.
— Святой отец, я постараюсь уговорить её, но не уверен…
— Грех на душу возьмёшь несмываемый, — пытался настаивать Войтех.
Елена и на сей раз отказалась идти на беседу с Войтехом. Она даже не сочла нужным выйти из опочивальни в трапезную, где её ожидал Александр. Она позвала Дмитрия Сабурова и велела сообщить Войтеху:
— Передай владыке Адальберту, что моя вера запрещает мне входить в храмы и капеллы католиков. И ещё передай ему, что нам лучше побеседовать в моей трапезной.
Дмитрий сказал потом Елене, что Войтех взбесился от гнева, но всё-таки пообещал прийти в покои великой княжны. Пришёл он не один, а с Александром. Обычно бледный епископ был пунцовый от возмущения и жёстко произнёс:
— Уведомляю тебя, государыня, что я написал грамоту папе римскому о том, чтобы отлучить тебя от супруга. Государь согласен с тем посланием, у него есть к тому основания, что он и подтвердит. Только по твоей вине наше войско разбито и тысячи боголюбивых католиков погибли в этой войне. Твоё прощение и неизгнание от супруга в твоих руках. Мы даём тебе время подумать до завтра. Да хранит тебя Святая Дева Мария.
Епископ осенил Елену крестом и спешно покинул трапезную, не дав государыне вымолвить ни слова в свою защиту. Александр был смущён гневной речью Войтеха, но утешения Елене не выразил. Она долго смотрела на его опущенное к полу лицо и тихо сказала:
— Ты доставишь мне радость, если добьёшься вместе с Войтехом разрыва супружеских уз. Может быть, в монастыре мне будет покойнее, чем здесь. Говорю об этом прямо. И я завтра же пошлю гонца уведомить о том батюшку.
Александр остался глухим к сказанному Еленой. Он взглянул на неё пустыми глазами и ушёл из покоев.
Елена почувствовала, что на глаза навернулись слёзы, и ей захотелось плакать. Она подошла к окну, смотрела на крепостную башню и не видела её: горечь изливалась. Вместе с тем накатывалось твёрдое убеждение, что с Александром у неё уже не будет благостной жизни. Теперь, после поражения на Митьковом поле, все паны рады, все гетман, князья и другие вельможи станут видеть в ней ненавистного врага. А сколько родственников пленённых Острожского, Радзивилла, князей Друцких, графа Хребтовича и ещё многих других панов и шляхтичей будут слать ей проклятия и жаждать кровной мести! И показалось Елене, что жизнь её в Вильно под одной крышей с безвольным человеком, находящимся в цепких руках вельмож, окажется ужаснее жизни рабыни где?нибудь в татарском улусе. Однако Елена поняла, что прежде чем принять какое?либо решение, ей надо запастись терпением и дождаться повеления папы римского. Она надеялась, что её супружество с Александром будет прервано по воле римской церкви хотя бы по той причине, что они оставались бездетными, а престолу нужен наследник.
Но шло время, а повеления папы римского Александра VI всё не было. Дошли до Вильно слухи, что он безнадёжно болен.
Той порой Литва поднималась на порог новой войны. По воле панов рады и великого князя канцлер вёл успешные переговоры с Ливонским орденом о совместном походе на Псков. Вместе с магистром ордена фон Плеттенбергом уже был составлен план летнего похода. В Литве вновь собиралось войско и воинам была обещана в предстоящей войне богатая добыча. Но разбойное нападение на мирный торговый город Псков на сей раз не состоялось. Великое Литовское княжество вступало в пору больших перемен.
Волею судьбы или по злому умыслу — толком никому не ведомо — после скоротечной болезни скончался старший брат Александра, польский король Ян Ольбрахт. Это произошло в середине июля. Умер он в краковском дворце польских королей Вавеле. Весть о кончине Яна Ольбрахта достигла Вильно спустя две недели. Гонцам пришлось проскакать более восьмисот вёрст. Прибыли они в город ранним утром, и в Нижний замок их не хотели пускать. Лишь после того как гонец сказал дворецкому Ивану Сапеге, что в Кракове умер король, посланцев пустили к великому князю. Александр принял их лежа в постели. Ему было дурно, болела голова. Вялый, сонный, он слабым голосом спросил:
— Ну, что там случилось?
Старший гонец доложил государю чётко:
— Великий князь литовский Александр Казимирович, велено вам сказать от имени польского сейма и передать грамоту о безвременной кончине вашего старшего брата, короля Яна Казимировича, последовавшей 14 июня во дворце Вавель.
Однако всё сказанное гонцом не дошло до Александра: зудила мысль, почему он вчера так сильно напился? Он понял, что произошло в Кракове, только после того, как это повторил дворецкий:
— Милостивый государь, старший брат Янушка скончался в Вавеле, тебя о том и извещают гонцы.
В глазах Александра рассеялся туман, и он спросил:
— Но почему умер Янушка? Он был такой крепыш.
— О том нам неведомо, государь, — ответил гонец.
Дворецкий Сапега догадался, как привести великого
князя в чувство. Он отлучился из спальни и вскоре вернулся с кубком вина.
— Прими, государь, полегчает. Горе?то какое, его так не переживёшь. Я помню, Ян Казимирович подковы гнул.
Выпив вино, Александр долго и молча смотрел на гонца. А когда наступило время просветления в голове, он тихо заплакал.
— Господи, Янушка, зачем ты покинул нас? Я ведь любил тебя, хотя ты ко мне был несправедлив. Да ладно уж, я всё тебе прощаю. — Тут Александр вспомнил про Елену и спросил дворецкого: — А что, государыня знает о кончине моего брата?
— Так все знают, государь, — ответил Иван Сапега.
Несмотря на раннее утро, в замке уже никто не спал.
Весть о смерти короля Польши разлетелась по всем покоям дворца и дошла до великой княгини. Она встала, оделась и поспешила в покои Александра. В сей час она забыла всё тягостное, что было между нею и супругом. Она сочла своим долгом быть рядом с ним, вместе пережить утрату, и ей удалось утешить и поддержать Александра в горе. Елена помогла ему справиться с утратой, обрести равновесие. Она говорила ему:
— Судьбы наши, мой государь, в руках Всевышнего. Ему было угодно взять твоего брата на небеса. Тебе же надо держаться и встретить с мужеством перемены судьбы.
— Спасибо, государыня, ты говоришь правду: перемены грядут и надо держаться стойко.
Горе примирило Александра и Елену. Он вновь забыл о хмельном. На похороны брата он, однако, не сумел съездить. Короля Польши предали земле по случаю жаркой погоды, как и положено, на третий день после кончины. Но Александр готовился к поездке в Краков. Он знал, что скоро его позовут в Вавель. Ольбрахт, как и Александр, был бездетен, и в польском сейме уже решали вопрос, кому быть королём и не лучше ли объединить две державы под одной короной.
В эти напряжённые дни ожидания Александр и Елена как?то вовсе забыли о происках епископа Войтеха, о его челобитной папе римскому. Но той челобитной уже был дан ход. Папа Александр VI отнёсся к посланию Войтеха ревностно, и хотя здоровье его убывало, он написал грамоту и прислал её виленскому епископу. Он выразил в послании своё высочайшее благословение действиям Войтеха. Ещё папа вознёс хвалу Войтеху и митрополиту Иосифу за их радение об утверждении унии между католической и православной верами на землях Смоленщины.