— У нас впереди ещё двенадцать дней, и если король найдётся, то сейм и раду можно отменить или посвятить заседания другим вопросам.
— Сын мой, ты правильно рассудил, — поддержал Монивида Радзивилл, — потому шли гонцов немедленно сегодня же. Если кто?то из дальних городов и земель не успеет, то всё равно заседания будут полномочными.
— Отправь гонцами королевских гвардейцев. У них лучшие кони, и над ними тяготеет долг службы королю, — добавил Сигизмунд.
Канцлер Монивид исполнил волю архиепископа и принца без промедления. По всем дорогам от Кракова помчались сотни воинов во все концы державы. Гонцам дали полномочия менять коней в городах и селениях.
В эти же дни в одном из старинных замков, принадлежащих князю Михаилу Глинскому, пробуждался от волшебных снов и приходил в себя от долгих ночных утех король Польши и великий князь Литвы Александр. Он выпил весь бальзам императора Ци Ши–хуанди, вдоволь насытился близостью с Кристиной и, проснувшись однажды утром, принялся перебирать в памяти всё, что произошло с ним за минувшее время. Но в это утро многое случившееся с ним он не мог вспомнить. Он долго осматривал прекрасную спальню, стены которой были обшиты радующими глаз шелками, и не хотел вставать с ложа. Приподнявшись на локте, он увидел лежащую рядом золотокудрую Кристину, и на душе у него стало празднично, он потянулся, чтобы обнять её. Обнял, приблизился, ощутил её лёгкое дыхание. Александр смотрел на Кристину неотрывно, и в памяти всплыло, как показалось ему, нечто далёкое, словно за дымкой лет.
Тогда он сидел за столом вместе с графом Ольбрахтом и князем Глинским. Она же, волшебная, появилась из ниоткуда и ухаживала за ним, наливала прекрасный напиток, он пил его и оторваться от кубка не было сил. «Но это было так давно, прошла целая вечность», — подумал Александр. Он погладил обнажённое плечо спящей Кристины и встал; найдя свою одежду, попытался надеть её. Кое?как это ему удалось. Король подошёл к узкому окну и распахнул его. То, что он увидел за окном, показалось ему совершенно незнакомым, потом опять что?то вспыхнуло в памяти, и он припомнил, как стоял у окна рядом с Кристиной и любовался широкими просторами. Он вновь увидел, как за окном, далеко внизу, катила свои воды широкая река. За нею утреннее солнце освещало бескрайний лесной массив. Справа, ближе к реке, он заметил купола православного храма. Перегнувшись через подоконник, Александр посмотрел вниз и признал знакомые крепостные башни с бойницами и воинов, кои несли службу на каменных стенах. Однажды он гулял по этим стенам с Кристиной. Александр вновь подошёл к ней, прикоснулся к её плечу и легонько потряс. Она открыла глаза и улыбнулась ему. Улыбка была завораживающая, добрая, манящая. Он спросил:
— Моя любовь, как ты отдохнула? Я давно с нетерпением жду, когда ты откроешь глаза.
— Вот я и открыла, — улыбаясь, ответила Кристина. — А отдохнула славно. Сегодня была самая прекрасная наша ночь.
— Я должен тебя огорчить: я ничего не помню. Будто всё случилось между нами давным–давно. Когда мы с тобой встретились?
— Мой славный король, мы с тобой почти месяц рядом день и ночь, и мы столько всего видели, пережили, что и через сто лет не забудем.
— Но это не так. Я почти ничего не помню.
— Ты вспомнишь. Я это знаю. Да, мы вместе витали в волшебных снах, но они улетучатся, и останется прекрасная явь. Теперь то, что ты видишь, всё земное. Зачем ты оделся, мой государь? Иди ко мне, и я расскажу тебе о нашей яви, приоткрою завесу о волшебных снах, и наш праздник продолжится.
— Хорошо, я поспешу к тебе, как только узнаю, как живёт моё королевство. Я ведь и этого не ведаю.
— Тебе всё расскажет мой дядюшка, но после того, как ты меня поцелуешь, обнимешь и мы с тобой справим маленький праздник.
Кристина откинула атласное одеяло и оказалась перед королём во всём блеске своей наготы. Король покачал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Нет, это не было наваждением, это была явь, в которой он жил всё последнее время. У него появилось желание владеть этой явью. Он торопливо сбросил одежды и упал на ложе в объятия юной баронессы. Она приняла его, забавно мурлыкая, как ласковая кошечка. Тешились они долго, пока Александр не почувствовал изнеможение, но и оно было приятным. Александр тихо посмеивался и ласкал Кристину.
— Ты небесный ангел. Благодаря тебе я жив, я здравствую и жажду, чтобы наш праздник никогда не кончался!
— Вот видишь, а ты хотел убежать от меня, — смеялась Кристина и покусывала ухо короля.
— Я люблю тебя, Кристина, и мы никогда не расстанемся, — отозвался Александр, продолжая ласкать её.
Чуть позже Кристина омыла Александра, помогла ему одеться, сама омылась и оделась. Делала она всё это с весёлой песенкой на устах. Закончив обряд, она певучим голосом произнесла:
— Мы проголодались, мой милый государь, и нам пора на трапезу.
Александра удивляла притягательность её нежного голоса, она обращалась к нему просто, как к равному, но это не казалось фамильярностью, а было похоже на поведение очень близкого, родного человека. Они спустились в трапезную. Их ждал Михаил Глинский. Он пригласил Александра и Кристину к столу. Король осмотрел всё, что было на столе, и не увидел хрустального сосуда, в котором хранился бальзам императора Ци Ши-хуанди. Он огорчился. Глинский заметил это и сказал:
— Ваше величество, праздники кончились и вам пора возвращаться в Краков.
— Это почему же? — спросил король. — Я волен в своих желаниях и не намерен расставаться с Кристиной.
— Но тебя, государь, всюду ищут. По всем дорогам мчатся в поисках короля гонцы. Радзивилл и Сигизмунд собирают сейм и раду. Депутатов созывают не по чьей?то прихоти, а по воле народа.
— Это ещё с какой стати? — удивился Александр.
— А вот этого я не знаю, но твоё отсутствие в Вавеле действительно затянулось.
— Хорошо, я сегодня же уеду в Краков, но только вместе с Кристиной. А по–иному и не быть, — твердо произнёс король.
— Это разумно, мой государь, — согласился князь Михаил и спросил племянницу: — Моя дорогая, ты готова уехать в Краков?
— Да, дядюшка, — с улыбкой ответила Кристина.
— Тогда помолимся и вкусим пищу, — сказал князь, словно положил конец всем разговорам.
Король сел к столу и глубоко задумался. Он никак не мог понять, зачем князь Глинский затеял всю эту игру, мог бы просто познакомить его с Кристиной, и они остались бы в Кракове. Он, Александр, конечно же, стал бы встречаться с Кристиной и полюбил бы её. Он написал бы папе римскому прошение о разводе с Еленой и взял бы в жены Кристину. Он уже верил, что Бог наградит их наследником. Всё так просто, считал Александр, а Глинский что?то скрывает. «Нет, я потребую, чтобы князь всё выложил начистоту», — сделал вывод король и принялся за еду, потому как был голоден.
Чуть позже, потребовав от князя чистосердечного рассказа о том, с какой целью он отлучил его от трона на месяц, Александр добился своего. Однако князь сказал не всю правду и был краток:
— Мой государь, истинно говорю, что я пытался спасти тебя от неминуемой беды. За дни, проведённые в моём замке, ты избежал её. Кто хотел причинить тебе зло, я не стану о том говорить. Будешь в Кракове, отыщешь злочинцев сам. И сам будешь судить их, если найдёшь их вину преступной. Большего, государь, от меня не требуй.
— Хорошо, князь, я тебе верю. Ты всегда преданно служил литовскому народу, и я отблагодарю тебя: ты станешь маршалом королевского двора.
В этот же день, близко к полудню, Александр и Кристина покинули замок Михаила Глинского. Он дал им две кареты: не должно было королю и любовнице ехать вместе. В двух крытых возках расположились слуги и служанки. Ещё были повозки с кормом. Весь этот маленький кортеж сопровождали пятьсот вооружённых воинов, сотня из которых была королевской. Александр удивился этой силе и даже возразил, но Михаил сказал, что в пути они могут сойтись с крымчанами, разбойничавшими в пределах восточных земель державы.
— Так что, ваше величество, бережёного Бог бережёт, — напутствовал в дорогу князь.
Через неделю, в час глухой полуночи, король Александр въехал в Краков. Стражи у городских ворот не признали короля, да и число воинов их напугало. Кто- то крикнул:
— Это не король! Не пускайте его!
Александр вышел из кареты и показался у ворот. Его осветили факелами, узнали и ворота открыли. Раздались громкие голоса:
— Король, король вернулся!
Близ дворца всё было проще. Его встретили гвардейцы и с нескрываемой радостью распахнули ворота. Вместе с воинами кортеж въехал во двор. Дверцы кареты короля распахнулись у парадной лестницы. Король вышел из кареты, прошёл к Кристине и, когда она покинула экипаж, вместе с нею поднялся по парадной лестнице во дворец. Александр велел слугам не беспокоить вельмож до утра и прошёл с Кристиной на свою половину. Здесь его встретил постельничий Мартын. Привыкший к ночному бдению, он словно ждал короля.
— Ваше величество, слава Богу, вы живы и здоровы,
— со слезами на глазах произнёс Мартын и перекрестился. — Господи милосердный, дошли до тебя мои молитвы!
Александр устал. Ему хотелось поскорее лечь в постель. Он лишь спросил, где королева, и, когда услышал, что её нет в Кракове, искренне обрадовался, но попытался узнать:
— Разве она не вернулась из Гливице?
— Сказано, ваше величество, что она на пути к Руси…
— Слава Спасителю! — воскликнул Александр.
Его радость была искренней. Что ж, королю Польши
и великому князю Литвы уже не суждено было встретиться с супругой. Шли последние дни их совместной жизни. Александр обратился к Мартыну:
— Отведи баронессу в покой для гостей и поставь стража, чтобы никто её не побеспокоил. До полудня меня не буди, кто бы ни пришёл.
— Исполню, батюшка–государь, — ответил Мартын, уже подумав, что надо бы сообщить принцу Сигизмунду о возвращении короля.