Весной 1881 года гордая Соня, забрав дочь, уехала в Берлин. Там верный профессор Вейерштрасс познакомил ее со шведскими учеными. И вот с ноября 1883-го Ковалевская – приват-доцент Нового университета в Стокгольме, а еще через год – поднимай выше! – профессор Стокгольмского университета.
Теперь с Россией ее связывают только письма. Но писать их все труднее. О чем рассказать старым подругам – о том, что она не умеет жить как люди?! Все обожают в праздники ходить в гости – она сидеть дома. Все любят ездить-путешествовать, а она плохо ориентируется, путается на улицах, свой дом не может узнать с обратной стороны. Третьего дня из университета не приехала коляска, так Ковалевская опоздала на лекцию. Она, профессор, не сумела нанять извозчика. Выбежала на тратуар, замахала руками, а никто не останавливается. Оказывается, нужно кричать что-то определенное, а она никак не вспомнит – что…
А на прошлой неделе вообще случился конфуз: Софья Васильевна обнаружила, что протерся рукав ее пальто. Пришлось отправиться в магазин готового платья. Не ходить же с дырой? Все-таки профессор…
Но в магазине – одна продавщица, вторая, третья! Притащили десять… двадцать… тридцать одежек – пальто, накидки, плащи… Уверяют: модно! И все норовят на нее надеть!
У Сони голова кругом пошла. Стыдоба-то какая! Столько людей вокруг нее крутится, все ее разглядывают… Схватила она первое попавшееся пальто и убежала, сунув в кассу деньги. Не жалко, что денег переплатила. Жалко – пальто оказалось мало!..
Вот так и мается профессор Ковалевская. Да только кому такое расскажешь – засмеют…
Надо написать об открытиях. Только и это вряд ли подругам будет интересно знать, что ее исследования о преломлении и распространении света в кристаллических средах произвели фурор, что работа об абелевых интегралах 3-го ранга принята на ура. Конечно, с куда большим интересом подруги обсудили бы трагедию, произошедшую с ее мужем. Но Соня и сама мало что знает. Лишь в газете прочла, что 15 апреля 1883 года Владимир Ковалевский покончил с собой. После ее отъезда он окончательно разорился, брал взятки, попал под следствие и не вынес этого…
Но разве случилось бы с ним это «предпринимательское счастье», если бы тупые университетские чиновники дали возможность основателю эволюционной палеонтологии заниматься любимой наукой, а не искать средств для пропитания?!
Когда Соня узнала все это, упала без сознания. Пять дней провела в горячке, а когда очнулась, начала чертить на одеяле какие-то формулы. Какую задачку решала – не помнит. Просто это был ее способ возвращения к жизни. Талант обязывал жить.
И не надо вспоминать об этом. Любовь не для нее. Ее жизнь – наука. Вот и сейчас она решила заняться труднейшей задачей – провести исследование формы колец Сатурна. Все считают: они эллипсовидны. Но Ковалевская докажет, что они имеют форму круга. И доказала!..
Как-то в дверь ее стокгольмской квартиры постучали. Посыльный принес записку: «Буду у вас завтра». Соня уставилась на подпись: Ковалевский. Ах да! Это Максим Максимович, она познакомилась с ним еще в России. Историк, опальный профессор Московского университета, которого выслали за прогрессивные взгляды, теперь читает лекции в Стокгольме. Забавно – еще один Ковалевский в ее жизни.
Он ввалился в маленькую квартиру Сони – огромный, шумный, веселый – и стал бывать здесь чуть ли не каждый день. Приносил коробки конфет, куклы для Фуфы, ухитрялся доставать пасхальные яйца величиной с мяч. Боже, да он заслонил собой весь мир! Соня поняла – она влюбилась.
Но загадала так: окончательно пленит Максима, если справится с великой математической задачей о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки. Это был орешек, о который обломал зубы не один академик. За успешное решение этой задачи Парижская академия наук присудила Софье специальную премию.
12 декабря 1888 года праздничный зал академии встретил ученую громом оваций. А в конце вечера Максим предложил: «Софья Васильевна, вы уже достигли пика математической славы. Выходите за меня и бросайте всю эту науку!» Софья застыла. Забыть науку? Но чем же тогда она будет жить?!
7 ноября 1889 года Ковалевскую выбрали членом-корреспондентом Петербургской академии наук. Софья Васильевна приехала в Россию, чтобы присутствовать на одном из заседаний. Удивительно, но ей отказали: «Пребывание здесь женщин не в наших обычаях». Снова уехав за границу, Соня переживала черные дни. Частенько болело сердце. И впервые подумала: а может, правда бросить все и выйти за Ковалевского?
Новый 1891 год она решила встретить с Максимом. Уже договорились о свадьбе, но Софью мучили дурные предчувствия. Она попросила жениха отвезти ее в Геную, где зачем-то потащила на знаменитое кладбище Санто-Кампо. У черной мраморной статуи коленопреклоненной женщины мрачно сказала: «Мы оба – Ковалевские. Один из нас не переживет этот год».
В Стокгольм она вернулась простуженная. 28 января лечащий врач заявил, что опасность миновала. Вечером Фуфа собиралась на детский маскарад, мама сама одела ее в цыганский костюм. Но, когда дочка ушла, Софья Васильевна сказала сестре милосердия: «Во мне произошла какая-то перемена…» Ночью она начала задыхаться, и под утро ее не стало. А ведь прожила-то всего 41 год.
На похоронах гроб Софьи Ковалевской был завален цветами. Оказывается, ее, вечно гонимую по свету, знал и любил весь мир.
Сирень на снегу
Это сейчас парфюмерия – французский приоритет. А было время на рубеже XIX и XX веков, когда на весь мир гремела российская парфюмерия. И наш отечественный предприниматель, Генрих Афанасьевич Брокар, с гордостью носил звание «парфюмера мира № 1». Но уместно вспомнить и заслуги его жены – Шарлотты Андреевны. Это она, занявшись продажей и рекламой российского парфюма, стала первой женщиной-менеджером и вывела парфюмерный рынок России на первое место в мире.
А все началось так романтично – с любви…
Как много знает молодой парфюмер Генрих Брокар! Шарлотта слушает его раскрыв рот. А ведь она и сама прекрасно образованна – в прошлом, 1861 году окончила лучший женский пансион в Москве. Научилась говорить на трех языках, прекрасно рисовать, музицировать, поддерживать любую беседу. Но таких увлекательных рассказов ни от кого не слышала. А ведь отец Шарлотты, господин Равэ, не жалел денег на образование дочери, даже за курсы математики заплатил. Отец верил: учение – клад. Ведь именно благодаря своему образованию он смог заработать приличное состояние в России, куда приехал из Бельгии много лет назад. Служил гувернером в «благородных семействах», даже у Тютчевых сыновей учил. Потом снял дом в центре Москвы на Никитской, открыл магазин медицинских инструментов. Торговля пошла замечательно, и жизнь наладилась.
Шарлотта Брокар
Шарлотта выросла совершенно русской. Обожает зиму – снег, катания на тройке. Любит распивать чаи по-московски и читать стихи Пушкина. «Евгения Онегина» в особую тетрадь переписала и каждую главу снабдила акварельными рисунками. Милейший Генрих Афанасьевич пришел от ее рисунков в восторг. Сам он приехал из Парижа пару лет назад. Отец его, тоже парфюмер Атанас Брокар, имеет магазин на Елисейских Полях, но дело идет туго. Вот младший Брокар и поехал в Россию искать парфюмерное счастье. Правда, пока он работает химиком-лаборантом, но хочет открыть собственное дело.
В то морозное утро разрумянившаяся после катания Шарлотта влетела в дом и остолбенела. Пахло сиренью. Это зимой-то?! Конечно, цветы выращивают в оранжереях, но чтобы сирень?.. Сладко вздохнув, Шарлотта пошла на запах. Лестница. Коридор. Сиреневый аромат вился из-за двери кабинета отца. Шарлотта приоткрыла дверь и застыла – так сладко и дурманяще благоухала сирень. «Смотри, дочка, какой волшебный букет! – улыбнулся отец. – Не завянет и аромата не потеряет!»
Смущенный Генрих Брокар поднялся с кресла и протянул Шарлотте… граненый флакончик. Духи! Но как поразительно похожи на запах живой сирени. Сирень на снегу…
Жаль, что Шарлотта уже влюблена! Ее избранник – известный тенор. Сегодня она позвала его выступить на зва ном вечере. Пришел и Брокар с корзиной фиалок. Только и сказал, вздохнув: «Поставьте цветы на рояль!»
Красавец тенор запел модный куплет и вдруг дал петуха. Скривился беспомощно, вздохнул поглубже перед высокой нотой и вновь сфальшивил. Словом, он с позором бежал из гостиной. Генрих утешал Шарлотту: «Как говорят, не для тенора цветочки!» Бедная девушка думала, он шутит. Разве могло ей прийти в голову, что душка тенор и впрямь потерял голос из-за фиалок? Да-да, коварный парфюмер отлично знал: фиалковый запах пагубно влияет на связки – можно потерять голос. Вот и приволок корзинку побольше. Решил убрать соперника. Не убил, конечно, зато Шарлотта тенора разлюбила.
В 1862 году 19-летняя Шарлотта вышла-таки замуж за 24-летнего парфюмера. А 15 мая 1864 года Брокар открыл собственную «фабричку» – снял заброшенную конюшню на Пресне и нанял подручных – мужика Герасима и мальчишку Алешку Булдакова. В двух кастрюлях кипело и булькало густое скользкое варево. Потом мыло сушили, резали и на тележке развозили по лавкам. Но спроса не было. Оказалось, русский народ не привык мыться с мылом, только парился с веничком. А богатые аристократы парфюм из Парижа привозили.
Шарлотта задумалась, как помочь мужу. Конечно, она верила: Брокар изготовит самые лучшие мыла. Но ведь их надо продать! И вот как-то завела она беседу за самоварчиком: «Думаю, мыло не в лавки, а на ярмарку относить надо. Простые люди там все покупают». Брокар руками замахал: «Простые люди мыло не возьмут!» Но Шарлотта не сдавалась: «А что возьмут? Гостинец жене и ребенку! Вот ты красивый гостинец и сделай. Детям – мыло «Детское» в форме зайчика или рыбки. На куске буковку алфавита выдави – и игрушка, и учение. А для взрослых – мыло в форме морковки, свеклы, огурца. И главное, чтоб мыло было самое дешевое: народное – по копейке. Вот с этой копеечки