— Пять, — растопырил пальцы кел.
— Эй, нет, так не пойдёт. Вдруг Склизкая икру метать начнёт? Там тысячи полторы детей может быть.
— Это как? — Удивился поставленный моим идиотством в тупик представитель контракции.
Всё это время от меня шла волна честности и, возможно, наглости. Я так и не понял, что могу, но искренность и честность пёрла как плазма из главного калибра тяжёлого крейсера.
— У них всё как у людей, — попытался разубедить меня торговец.
— Это пока как у людей, а как дальше я представления не имею. Давай договоримся о полутора тысячах. Есть конечно рыбы, которые и по миллиону икринок мечут, но думаю на полутора тысячах можно остановиться. Мне всё равно больше детворы не прокормить. По крайней мере, детей я тебе своих не отдам.
— Ты не хочешь договариваться. — возмутились в ответ.
Я немного надавил своими ментальными возможностями и с самым честным видом произнёс:
— Я очень хочу договариваться. Просто те цифры, которые вы предлагаете, совершенно неприемлемы.
— У Народа Воды всё так же, как у людей. У них только чешуя сверху, а внутри они практически такие же.
— Вот! Именно практически! Значит есть различия? Верь вам торговцам… Значит, что-то не так и внутри. Ладно, снаружи чешуя меня никогда не смущала, я и не таких видел. Знаешь, у меня на корабле две женщины служили. Командир РЭБ и бортинженер. Обе приличные девушки, но у властительницы РЭБ зубы треугольниками. Как улыбнётся, на каком ни будь отсталом орбитале, так полбара забулдыг по сторонам расползаются. Все зубы — отточенные треугольники. А бортинженер — она длинная и худощавая была. Пока одета в стандартный комбинезон или парадную форму человек как человек, а если снимет с себя всё, особенно белье, так у нее килограмма два металлического пирсинга по всему телу. В штуках, ну, наверное, не меньше пары сотен колец и штырьков. Они везде, вообще везде воткнуты, а всё закрытые места под одеждой покрыты татуировками, полностью, без просветов. Есть кольца толщиной с палец, — и я продемонстрировал оттопыренный и изогнутый мизинец. — Пока с неё одежду не снимешь, никогда не догадаешься, что в ней ещё две сотни предметов. Пока туда-сюда, в душ, то звон металла по всем палубам стоит. — и сбросил мыслеобраз, где одна во всё лицо улыбалась треугольными клыками, а вторая в порыве страсти металлом гремела, а татуировками не были покрыты только кисти рук, ступни ног, шея и лицо.
Кел замер. Я ему не говорил, нет, не отказал и всей своей ментальностью направлял посыл, что прямо вожделею срочно договориться, но простые расчеты, которые я ему вывалил из своего небогатого житейского опыта, явно поставили в тупик. Судя по остекленевшим глазам, представителю высшей расы нужно было срочно с кем-то посоветоваться. Как вообще составить соглашение так, чтобы и меня кинуть и не оперировать цифрами космического масштаба?
По забегавшим глазам я понял, что торговец вернулся с совещания и сказал:
— Это будет ненужная тебе вещь, о которой ты не знаешь, и которую ты не сможешь использовать ни сейчас, ни в будущем. Это не будет никто из твоих детей, в каком бы количестве они не родились, никто родственников и друзей.
Да, такие уточнения были аргументом. Список уступок был внушительный. Осталось подумать, почему я должен отказаться от столь заманчивого предложения? И тут я понял, или это моя паранойя включилась, не хуже, чем у Цая? Использовать ни сейчас ни в будущем. А в прошлом? У меня все вещи ненужные. Я такой человек, что лично мне никогда ничего не нужно, просто обстоятельства заставляют таскать кучу хлама, а так, я без сожаления могу вообще всё выбросить. Отдать что-то, что я могу использовать в прошлом. Не будь у меня встречи с Альто и Златоглазкой во сне, когда я видел потерянное солнце Единства, подписался бы не задумываясь. Если это не касается моих родных и друзей, а контракторий хочет хапнуть просто ценный предмет, не заплатив должную цену, то для меня это не будет переживанием на всю жизнь.
Помню как говорил отец Вархард: «Материальное бренно», — выдавливая из головы отступника кристалл управления, раздавив череп кибернетической конечностью. Копатели в системе нашли странные кристаллы, которые можно было вшить в голову, управлять электроникой, немного смещать пространство и даже менять некоторые свойства материалов. Это были азур-артефакты. Подобные вещи редки, но не уникальны. Вместо того, чтобы изучить свойство находки и понять, как ей пользоваться, все начали срочно вставлять их в голову и провозглашать себя богами на земле. Вот я и высаживал десант из закованных в тяжёлую планетарную бороню святых отцов. Мой бот оказался в самой гуще боя. Выходить из корабля моей персоне не разрешили, но я был на общем канале, смотрел глазами камер скафов и отлично видел все проповеди и процесс изъятия опасных ценностей у возомнивших себя невесть кем отступников. Тогда кристаллы прямо из раздавленных черепов конфисковывали.
Это рассказывать я не стал и промолчал, но кажется понял зачем всё это мудрили торгаши. Клятва в Единстве не пустой звук, а вполне осязаемая штука, которая будет давить и не даст поступить иначе. Наверное, плохо поступаю, что потратил столько усилий торговца на меня, но он подал отличную идею, раскрыв главный секрет. Я осознал, что хотят что-то утащить из моего прошлого, или что-то могло сработать в прошлом, но чем я не смогу воспользоваться в будущем. Ничего говорить не стал. Если я собираюсь делать гадости, то лучше делать сразу и без объяснений. Удовлетворять моральную составляющую, произнося обличительные речи мне не нужно.
Наверняка здесь не всё просто, и всех вводных у меня нет. Пришла в голову мысль, что даже моя черная руна, активирующаяся при любых обстоятельствах, и не подверженная блокировкам всеми мне известными способами, имела массу ограничений. Ведь вначале нужно было применить Руну, лишиться всей звездной крови безвозвратно, а потом уже применить воздействие, которое будет усиливаться тысячекратно. Судя по информации всё работало, но были нюансы. Чёрная руна великого усиления и истинной преданности отлично усиливала взрывчатку в моих костях и удар лбом об Верховного тавра, отлично отработал амулет Нимфеи, но он имел свои заряды и был независим. А как использовать заклинание или стихию, если у тебя нет звездной крови? Может и здесь есть несколько слоёв правды? Я мило улыбнулся и спросил:
— Раз уж ты здесь, и мы мило беседуем, скажи, пожалуйста, а без звёздной крови какие руны можно использовать и как их можно получить?
— Ты не хочешь договариваться, — упрямо повторил контракторий.
Теперь он был проконсультирован и уверенно держался. Больше на количество детей мне его развести не удастся, но мой вопрос, наверное, дурной, а может и уникальный, опять вызвал некие подозрения, и торговец уточнил:
— А почему ты спрашиваешь?
— А почему мне это не интересно? — также удивлённо ответил я вопросом на вопрос.
— А почему тебе интересно?
— А твой ответ будет зависеть от моего?
— Нет, — уверенно ответили.
Я понимал, что даже в случае честного ответа могли не договорить, или рассказать только часть информации, без нюансов, в которых и есть суть проблемы. Видя всю честность в глазах представителя контракции, я сделал такие же честные глаза, и даже честнее.
— А кроме спасения друзей можно мне получить одну такую? Как аванс? Я хочу рассказ о рунах без звёздной крови, и я хотел бы получить именно такую в качестве аванса. Но вначале мне нужно понять, для чего они нужны и как ими пользоваться.
Глаза торговца опять остекленели. Потребовалась очередная консультация с кем-то поумнее, а я рванул в сторону огромного прохода, который был метрах в трёхстах. Большая дыра была прикрыта плёнкой, а за дырой я на мгновение увидел тряпку, которой махнули. На ней был знак шестого флота. Тот самый, который был на щеке Златоглазки и броне Альто Канавереса. Около бассейнов не работали руны, даже моя чёрная, и я полагался только на скорость тела. Бежал как никогда и чувствовал, как вернувший в тело сознание торговец выскочил и побежал за мной. Тощий был золотом, и сократил разрыв за секунды. Я пробежал барьер, который меня пропустил и торговца пропустил.
А потом бегущего за мной подмяло, начало рвать и раскидывать кусками. Последнее что я увидел, прежде чем он издох, это радостное лицо и сдавленный вопль:
— Они уже идут.
Над трупом стояла женщина крыса в разукрашенной и очень яркой броне. Она была с ног до головы перемазана кровью и тем, что из брюха тощего выпотрошила. Глаза сияли золотом, и она взволнованно вскрикнула:
— Мой мальчик! Мой Арандес! Он знал, что погибнет. Он сам сделал это предсказание. Великий библиотекарь и хранитель мудрости народа не может ошибаться.
Вот же червь! До меня наконец дошло. Я слышал, что кел могут менять тела. Я сам меняю тела, Семён меняет тела, да полно кто это может. Всё об этом говорило, прямо мордой тыкало тупого капитана малого тральщика. Было очевидно, что Крыс совсем не тот тощий юноша, который самым своим умным знанием считал информацию, откуда срачка бегуна образуется и как это объяснить с научной точки зрения. Ещё и гордился, что узнал об этом на приёме в библиотеке. Конечно! Он и есть тот старый фламин. Но как он поменял тело, почему он дикий восходящий?
Крыса, словно поняв о чём я думаю, сказала:
— Ему подарили, заплатили, отдали. Созидатели хотели справедливости и хотели предсказания, а получилось сразу три лучших предсказания, и он в смертельной опасности. Первое, что он погибнет, второе, что ты украдешь у Вечности и Единства то, о чём не знаешь и о чём они не знают, но это само могущество, которым ты будешь повелевать, и было ещё одно, о котором я не знаю.
Теперь понятно, что хотел и почему чётко не сформулировал торговец. Он сам не знал. Попроси он отдать небесную руну, я бы отдал, а тут тягучая и неопределённая песня… Спросил у крысы:
— А можно предсказание поменять, сломать, не сделать?
— Настоящее предсказание сломать и отменить нельзя, его нельзя даже поменять, но его можно подправить.