х орбиталах, где ходили деньги. Подобные устройства делали обязательно вручную, потом получали сертификаты и разрешения, хотя по закону это делать было необязательно, а затем с огромным пафосом продавали. Да за такую железку дом сразу женой и прислугой можно было купить, но нет. Подобные вещи считались признаком статуса.
Всё пространство вокруг я отлично просматривал через обзорные экраны, которые заполняли почти всё возможное пространство внутренней стороны капсулы. Всё было странно, как будто кто-то перебрал с психотропными препаратами, аккуратно прочитал жалобы из моей памяти и решил сделать такую спасательную капсулу, как я хотел, даже лучше. Правда протрезветь так и не успел.
Механические часы выполняли роль мега криптора. Да, просто взгляд мельком позволял определить, что я во внутренние складки пространства могу вагон монорельса загнать. Дефендер был произведением искусства, сияющий золотом и родием, с инкрустацией в виде самых весёлых и интимных событий моей жизни, а капсула напихана обзорными экранами. Симбионт сообщил, что в капсуле больше четырёх тысяч видеокамер обзора, а сама она обшита дополнительными слоями бронирования. Открыть моё убежище, даже с помощью орбитальной бомбардировки, будет весьма непросто. Я смотрел по сторонам. Рядом со мной стояла женщина. Странная. Нарядная одежда, большие уши, прекрасная, но тонкокостная фигура и озабоченная мордочка. Я её узнал.
— Созидатель? Но это невозможно, — искренне удивилась женщина.
Она была взрослая, красивая, глаза светились золотым отблеском, и она была крыса, вернее грязекоп. Эта была та самая, которая разорвала кел в первом бассейне, где были тысячи ванн.
Я открыл крышку и вылез. Вокруг лес, полянка, птички, но на меня никто не нападал. Я чувствовал волнение и озабоченность женщины.
— Идём, сказала она, — и указала на тропинку. — У нас очень мало времени. Ты в преддверии Вечности. Здесь нет Наблюдателя и здесь нет тех, кто дарит законы. Отец Арандеса был моей настоящей любовью. У меня много детей, но он самый любимый. Есть вещи, которые не может постичь обычный человек, но раз ты здесь, я за него рада, я им горжусь. Когда ты вернешься в Единство, обязательно расскажи, что мама его помнит и знает о всех его достижениях! И очень сильно гордится. Он мой самый любимый ребенок, а его отец самая моя большая любовь.
— Это вы о Крысе? — уточнил я, хотя просто больше неоком.
— Он умрёт. Это предсказание. Он сам его сделал. Ему нельзя помочь. Тело будет убивать само себя. Он выбрал путь дикого восходящего. Ему можно было вставить стигмат раньше, и тогда бы душа отправилась в Вечность, но теперь поздно. Это руна, страшная, подлая, но никто не может понять, как она действует. Никто не знает как с ней управляться. Нет тех, у кого можно спросить.
— Мы один раз уже сломали предсказание. Можем и ещё раз. Крыс спас Склизкую. Должен быть способ. Давайте с торговцами поговорим. Они от меня что-то хотели, пусть все варианты расскажут, — предложил я.
Золотой отблеск в глазах и то, как она разорвала тушку торговца, говорило, что крыса не проста, и если вопрос стоит о жизни её любимого ребёнка, то ресурсы могут быть привлечены по максимуму. По Маханту и риксу народа Разлома знаю. Крыс мне был не чужим, и, хотя хитрожоп не выдал своей истинной личности, всё равно я к нему привык, он рисковал, когда лез нас освобождать в подземелье, и прикрыл Склизкую собой, зная, что у него нет гвоздя и он может окончательно погибнуть. Крыса покачала головой:
— Это не слуги контракции, не торговцы. Это не истинные отражения. Они их делают такими специально.
— А кто они?
— Я не знаю. Никто не знает. Вечность огромна. Здесь миллиарды миров. Они специально создали такие тела, чтобы нельзя было понять кто они и откуда. Ты сделал невозможное. Между серебром и золотом пропасть, а между деревом неисчислимое расстояние. Нельзя убить золото, будучи деревом. Вы уничтожили золотых воинов. Они носят печати забвения, и никто не узнает их тайны.
— Мне и раньше убивать золотых восходящих доводилось, и я тоже был деревом. Но как не скажу. Наблюдатель не разрешает. У наёмницы по имени Длань есть руна, в которой храниться память одного из этих. Нам рекомендовали Арандаса как главного чтеца подобной руны. Тот, кто её делал сказал, что все мысли в кучу перепутаны, но твой сын уже с подобными вещами сталкивался. Я просто не понял, что мой Крыс и Великий библиотекарь — это один и тот же человек.
Потом пришлось объяснять крысе всё с самого начала. Я не начал с того, как зародилась вселенная, но очень близко. С устройства мира, где есть примитивные электронные сигналы, ползающие по внутренней полости головного мозга, которые можно увидеть с помощью примитивного искина, к которому катушка проволоки примотана, внутри которой всунут магнитный стержень, что к голове прикладывают. И если понимать как мысли в виде электрических сигналов суетятся, то можно и мысли прочитать. При этом душа в процессе участвует на другом уровне, и в этом уравнении её не учитывают. И даже после смерти часть мыслей останавливается, и можно попытаться в мозгах покопаться. При помощи штуковин, где провода толщиной с палец и намотаны на намагниченные железяки, мы и сняли информацию с отрезанной головы, только прочитать не можем. Примерно так, если по-простому.
Пока говорили, оказались около огромного дерева. Это было не игг-древо, просто очень большое, высотой с полкилометра, и со стволом метров сто в диаметре. В основании имелось огромное дупло, образующее просторный зал с ровным полом. Похоже, что так и задумали и вырастили отличное помещение. Под потолком висели полярии, давая свет, а в середине было пятно портала.
— Я пришла вытащить тебя. Тебя хотят схватить. Они не могут схватить твоё тело, но пытаются схватить твою душу.
— Это я уже понял. Как не засну, так прямо суета.
— Я тебя украла. Я тебя выпущу, но я не знаю где будет следующий сон.
Моя рожа, наверное, просияла от догадки. Лучшая ловушка для моего симбионта — это капсула с колонистом.
— Поэтому вы сделали капсулу из иллиума, чтобы я в ней очнулся? Такую красивую и прямо как я хотел?
— Нет. Это ты сам сделал. На такое способны только созидатели, и я вначале подумала, что это они нашли путь в преддверие Вечности. Как ты смог это сделать, я не знаю. На этот вопрос у меня нет ответов. Где твоё тело? Как тебя найти? Нам надо спешить.
Был риск, что сейчас меня разводят под видом мамы хвостатого на место, где я прячусь, но мои ментальные чувства говорили, что все волнения, переживания и надежда были настоящими. С другой стороны, ну от кого я прячусь? Куда мы пошли знали наёмники, азио, там побывали кел и даже Капюшон. Добавиться ещё мама-крыса. И я рассказал, как меня найти, предупредил о всех возможных неприятностях, которые смог вспомнить по-быстрому. Мне кивнули, а потом впихнули в переход.
И я проснулся. Грязекопша в боевой броне уже стояла ко мне спиной, вглядываясь в коридор испытаний.
— Я спустилась в Единство, использовав тело грязекопа. У этого народа врожденно развито то, что другие Восходящие развивают годами, и могут так и не приблизиться к возможностям любого ребёнка. Чувство иногда ощущает то, что никакие руны не найдут. Нет ничего в миру, кроме ощущения, а чувство, зачастую, либо есть, либо нет. Я бродила по Единству многие сотни лет в поисках нужного артефакта. Жила в разных народах и была в десятках кругов. Арандес не единственный мой ребенок, но самый любимый.
Я уже понял, что мне на выход, и спешно собирал вещички, а крыса продолжала:
— Это как еда. Тебе подносят самое лучшее и редчайшее блюдо, созданное из лучших деликатесов, мастерством величайших поваров. Нет ничего лучше и вкуснее, но иногда так хочется простых, запеченных на огне кореньев и пожаренного мяса. Просто кусок мяса, горсть ароматных трав и немного соли. Десяток мгновений на раскаленном камне с одной стороны, и десяток с другой. Вытащить брошенные на угли корешки, отряхнуть золу и всё это съесть руками. В этом мире неспокойно. В Единстве это видно явно, а в Вечности тихо, скрыто, но нехорошие дела по размаху не уступают. Мне было пора уходить. Я выяснила всё, что мне нужно, но эти искренние и простые чувства. Я влюбилась. Просто так, мимолётно и спонтанно. Это был отец Арандеса. Жаль, я не смогла провести со своим ребенком больше времени, но я следила и смотрела. Улыбалась каждый раз, когда он достигал недостижимых высот. Он стал фламином племени в том возрасте, когда многие ещё только начинают выходить из детства. Я помогала, но так, чтобы мой мальчик не остановился и продолжал двигаться сам. За несколько сотен лет я привыкла к этому телу настолько, что решила оставить его здесь. Я истинная Кел и могу взять любое, но мне нравится именно это. Подобное нельзя объяснить, но такое тоже бывает.
Она стояла и била лысым хвостом, словно тигрекс, сжимала и разжимала пальцы с когтями. Я судорожно напихивал в криптор всё ценное, готовясь к выходу, и сообщил:
— Я всё, — а она шагнула в коридор испытаний.
После боя с кел, когда в очередной раз нарушили правила, воинов поменяли. Наверное, это делают специально, чтобы желающие пройти испытания, проходили честно, не зная о всех возможностях бойцов. Лие удалось бы победить одноглазого, знай она о его шипастом языке, которым он удержал девушку, прежде чем ударил головой.
Первой была быстрая и пластичная девушка с парой клинков, почти без одежды. Не думаю, что кто-то хотел удивить неприкрытым телом, скорее всего броня больше мешала, чем могла помочь. Она была стремительна и молниеносна. И также молниеносно подцеплена когтями. О гибкости грязекопов можно легенды слагать, а скорость у золотой кел в теле крысы была не меньше. Когти были остры как мономолекуляры. Удар одновременно под подбородок рукой, а второй рукой в грудь. Рывок. Движение рук вверх и вниз. Крыса вспорола брюшину красотке и отрезала бёдра с ногами, разделив позвоночник, а когти, воткнувшиеся в подбородок, резко вылетели из головы, расплескав мозги по потолку. Схватила на лету выпадающие из рук девки клинки и швырнула в набегающего второго противника. Разглядеть косматого и огромного я не успел. Клинки ударили в голову, пробив череп, уперевшись рукоятями в лоб и нос. Сила инерции была такая, что я не успел рассмотреть косматый мешок, в последний раз взмахнувший руками и ногами в воздухе, перед тем, как упасть на пол и растаять каплями звёздной крови. И ещё два шага вперёд, а я шёл за крысой.