«Очистите свои сердца от тумана поражения, наши враги, как в 1940-м – немцы и итальянцы. Vive la France!»
Офицеры подняли бокалы с шампанским и спели «Марсельезу». Ликование длилось минут 40. Буквально – минут 40. «Меньше часа» – по воспоминаниям одного из участников этой манифестации. Потом Дарьен получил приказ – не из Алжира, а из Виши, и приказ этот отменял все меры, предписанные Дарланом.
Невероятно – но он подчинился последнему по времени приказу. Его желание «оставаться на почве законности» преодолело не только его столь недавно обретенный воинственный патриотизм, но и просто здравый смысл.
9-го, 10-го или даже 11 ноября еще можно было многое сделать.
Но к 11 ноября немцы ввели в Бизерту 3000 своих солдат, a к 14 ноября Дарьен получил ультиматум: или он сдает свои 6000 человек, суда и береговые орудия, или весь гарнизон будет перебит без всякой пощады. Срок на размышление давался нещедрый – 30 минут.
Гарнизон сдался сразу, без единого выстрела. Оружие было отдано все – даже кортик адмирала Дарьена.
Командир французской «тунисской» дивизии генерал Баррэ, однако, капитулировать отказался. На атаку немецких частей, прибывающих по воздуху в Тунис, он тоже не решился – у него было довольно много людей (около 9000), но только 6 пушек и примерно дюжина допотопных танков. Поэтому он начал отступление на юго-запад, не столько навстречу союзникам, которые двигались к Тунису по прибрежной дороге, сколько к старым секретным складам горючего и боеприпасов, заготовленным в 1940 году на случай итальянского вторжения из Ливии. Материала там было немного, но он надеялся, что этого хватит на несколько ближайших дней – а там будет видно.
Солдаты его, чьи семьи остались в городе, дезертировали целыми подразделениями.
Англичане тоже двигались к Тунису, но медленнее, много медленнее немцев. В надежде ускорить продвижение был выброшен воздушный десант, нацеленный на городок Бон, примерно в 250 километрах от Бизерты. Командовал им майор с удивительной фамилией Пайн-Коффин (Pine-Coffin) – по-русски это звучало бы примерно как «Сосновый Гроб». Неизвестно, о чем думало начальство, давая человеку с такой фамилией столь ответственное поручение, но счастья ему действительно не было. Немцы обнаружили десант и засыпали его бомбами.
В последние дни ноября – 21, 24, 26-го – на границе между Алжиром и Тунисом происходили стычки между подходящими с запада, из Алжира, английскими войсками и подходящими с востока, прямо из портов Туниса, немецкими – и все они были выиграны немцами.
Резервов у Германии действительно не было – Сталинград отвлекал на себя все имеющиеся в запасе Генерального штаба войска, но Кессельринг умудрился добывать их буквально из воздуха. В Тунис в ноябре перебросили части новой дивизии, сформированной из персонала Люфтваффе, под названием «Герман Геринг». Еще одна дивизия была собрана из разных мелких и разрозненных частей – она была названа по имени своего новоназначенного командира – дивизия фон Мантейфеля – и срочно переправлена в Тунис, в основном по воздуху.
Итальянский торговый флот умудрился доставить в Тунис части 10-й танковой дивизии, даже с танками – их срочно доставили из южной Франции в Италию, а оттуда морем – в Тунис.
3 декабря произошло серьезное столкновение английских танков с немецкими, и окончилось оно поражением англичан, на этот раз с серьезными потерями – около 1000 человек попало в плен, включая несколько десятков американцев из подоспевшей было на помощь союзникам танковой части.
Эти люди оказались единственными американцами, которые выполнили директиву союзного командования «…достичь Туниса не позднее 1 декабря»– хотя сделано это было отнюдь не так, как директива предполагала..
5 декабря генерал Андерсон, командующий английской 1-й армией, доложил Эйзенхауэру, что он вынужден остановиться. Надежда захватить Тунис через две-три недели после высадки оказалась разрушенной.
«Бег к Тунису» был проигран – немцы успели раньше.
VIII
Подход союзных частей из Алжира и последовавший вслед за этим их отход обратно на запад означал изменения в существующем местном политическом раскладе. Подходившие войска приветствовались местным населением криками «Да здравствует Америка!»– хотя солдаты в массе своей были англичанами.
Когда началось отступление, кричали уже «Да здравствует Гитлер!» и, по заведенному с незапамятных времен обычаю, начали грабить дома побежденных – в числe которых, по мнению толпы, были богатыe французы.
Арабское население слишком уж поторопилось продемонстрировать свою лояльность по отношению к победителю. Победа сопровождала немецкие части не повсюду, кое-где им пришлось отступить.
У англичан в отбитых районах не было времени заниматься административным порядком, но французская колониальная власть думала совершенно иначе. За убийство француза-лесничего была сожжена целая деревня, поблизости от которой это случилось. Средство предотвращения грабежей тоже сыскалось довольно быстро – после короткого расследования грабители (или лица, назначенные на эту роль) были публично повешены.
Так что порядок восстановился очень быстро.
Немцы тем временем занимались устройством порядкa в своей зоне. Командир корпуса XC – так в сумме назывались немецкие части в Тунисе – обнаружил, что его запасы горючего и боеприпасов составляют – в зависимости от категории – от половины и до полутора процентов от нормального уровня боевого обеспечения. Он поделился этим наблюдением с начальством – и был смещен «за излишний пессимизм».
Корпус был переименован в 5-ю танковую армию. 8 декабря прибыл новый командующий – генерал Юрген фон Арним.
Оптимизма у него было больше, чем у его предшeственника. Но, тем не менее, он тоже пришел к выводу, что наступление, которого от него требовали, пока что невозможно. Были приложены все возможные усилия, чтобы переправить из Италии как можно больше солдат и припасов. Весь Тунис был объявлен «оборонительным районом».
Линией обороны на востоке должна была стать так называемая линия Марет – построенная французами оборонительная полоса на границе с Ливией. Ее первоначальное предназначение заключалось в защите Туниса от возможного нападения итальянцев – теперь она очень пригодилась для обороны от Нильской армии Монтгомери.
На западной же границе, отделявшей французскую колонию Тунис от французской колонии Алжир, укреплений, естественно, не было.
Их начали строить немедленно. На это были нужны ресурсы, которые следовало изыскать на месте. Они, конечно, нашлись.
В частности, фон Арним провел сложный юридический маневр: еврейское население Туниса – все 63 тысячи человек, которые жили в этих краях с незапамятных времен и к европейским евреям не имели никакого отношения, – было объявлено «союзником англо-американского врага» и все вместе, скопом, оштрафованo на 20 миллионов франков.
Тунисский банк выдал эти деньги германскому командованию в обмен на документы, оформляющие эту сумму как «долг еврейской общины, залогом за который служит вся недвижимая собственность ее членов».
Деньги были даны «в долг» бывшим владельцам недвижимости под 8 % годовых. Цены назначал банк.
Движимое же имущество – депозиты в банке, золото, драгоценности вплоть до обручальных колец – было конфискованo в пользу Рейха. Все евреи-мужчины, которые могли держаться на ногах, были мобилизованы на рытье окопов.
Что во всей этой истории является по-настоящему поразительным – фон Арним никого не расстрелял.
Тунисского варианта Бабьего Яра не произошло.
Никаких объяснений этому факту я не нашел.
Возможно, ему было некогда. Возможно, у него не было под рукой зондеркоманды. Возможно, ему было жаль патронов, которых не хватало. Возможно, он не хотел мешать армию в «партийные дела».
Возможно даже, что генерал фон Арним – в рамках того правопорядка, которому он верно и ревностно служил, – был гуманным человеком.
IX
В 10:30 утра в субботу, 9 января 1943 года, президентский лимузин выехал из ворот Белого дома и, проехав всего четыре квартала, свернул к охраняемому въезду в подземные помещения здания Федерального бюро гравировки и печати. В здании печатались бумажные доллары, и для их отгрузки под зданием был устроен целый подземный вокзал – секретная ветка железной дороги подходила туда через специально выстроенный туннель. Туннель работал всего два месяца, но в этот день его использовали не по штатному порядку.
Агенты Секретной службы Казначейства, которые по традиции ведают охраной президентов Соединенных Штатов, внесли президента Рузвельта (после перенесенного полиомиелита сам ходить он не мог) в вагон, построенный фирмой «Пульман» специально для его дальних поездок. Вагон был истинной крепостью на колесах – со стеклами толщиной в 75 мм и броневой задней дверью весом в тонну.
Багажный вагон вез кодирующую машину, четыре передатчика и электрогенераторы, способные обеспечить небольшой город.
Весь персонал, который обычно обслуживал президентский поезд, был заменен стюардами с яхты Белого дома.
Только через полчаса после отправления машинист получил указания, куда ему ехать – пока на север, в Мэриленд. Потом – ему скажут.
В Мэриленде поезд поменял направление и двинулся на юг. Путешествие было рассчитано на 5 дней – 27 часов поездом до Майами, оттуда летающей лодкой в Тринидад, оттуда – в Бразилию, оттуда – через океан в Западную Африку. Корабли флота Соединенных Штатов были расставлены вдоль маршрута, готовые оказать летающей лодке президента помощь в случае вынужденной посадки.
Явно принимались еще какие-то меры предосторожности. Детали не опубликованы и поныне.
Это было первое путешествие президента США за границу во время войны, и президент определенно получал от поездки удовольствие – и от самой поездки, и от того, что она была обставлена столь секретно, что о самом факте поездки не сообщалось даже самым доверенным людям – например, пресс-секретарь Белого дома ничего о ней не знал.