не собирается председательствовать при роспуске Британской империи».
Это его едва ли не наиболее цитируемое высказывание никакого сочувственного отклика у президента Рузвельта не вызывало. Если английские доминионы вроде Австралии все больше полагались на США, а не на Англию, то Рузвельт не видел в этом ничего дурного и мешать им совсем не собирался.
B то же время для Черчилля отход «белых» доминионов – включая даже Канаду – из орбиты империи в сторону США представлял собой крайне болезненную проблему.
Стороны совершенно по-разному видели послевоенное устройство мира.
Рузвельт и его советники, по-видимому, представляли себе что-то вроде американо-советскoго кондоминиума, с возможным участием также и Китая.
Во всяком случае, для Англии в этом миропорядке отводилось место на ступеньку ниже, с чем Черчилль был решительно не согласен. Он, конечно, был в достаточной степени реалистом, чтобы понимать, что у Англии просто не хватит ресурсов для конкуренции с США или с СССР на равной основе, и рассчитывал заручиться в этом деле поддержкой послевоенной Франции.
Отсюда его поддержка Де Голля, которого Рузвельт не выносил.
Но все эти вопросы касались будущего. Настоящее, однако, тоже ставило острые проблемы.
Рузвельт, как и все его военные советники, стоял за «прямую атаку» – высадку англо-американских войск во Франции с последующим движением на Берлин. Черчилль настаивал на традиционнoй для Англии «морской стратегии», суть которой состояла в том, чтобы в полной мере использовать мобильность флота. Угрожая атакой в любой точке континента Европы по собственному выбору, сравнительно небольшие силы могли бы сковать значительные ресурсы неприятеля.
Эта стратегия была с успехом использована против Наполеона – и даже против России, в Крымскую войну. Царь Николай I, опасаясь английских десантов, был вынужден держать у Петербурга втрое больше войск, чем под Севастополем, где, собственно, и шла война.
Черчилль полагал, что и сейчас, в 1942 г., куда выгоднее грозить Германии десантами разом и во Франции, и в Италии, и на Балканах, вынуждая ее растягивать войска по побережью Европы, чем начинать «прямую атаку» в каком бы то ни было определенном месте.
Американцы это положение яростно оспаривали. Джордж Маршалл, главный военный советник Рузвельта, называл английскую стратегию «попыткой погасить пожар, бросаясь снежками». Сам он стоял за массированное применение силы, лучше всего – во Франции.
Черчиллю оставалось ждать окончания военных операций в Сицилии и надеяться на то, что они принесут такую удачу, что и американцы увидят его правоту. Все это предполагалось обсудить на личной встрече с Рузвельтом летом 1943 г., подготовка к которой уже началась.
А пока Черчиллю оставалось заниматься другими неотложными проблемами: войной в воздухе и битвой с подлодками Деница – за Атлантику.
VI
К 1942 году, то есть сразу после вступления в войну США, военныe действия на море распространились на новые театры – к восточному побережью Соединенных Штатов, в Арктику, в Южную Атлaнтику – вплоть до мыса Доброй Надежды.
За первые 7 месяцев 1942 г. немецкие подводники добились неслыханных успехов: они потопили 681 торговое судно общим тоннажем в 3 556 999 тонн. Это составляло производительность в 300 тонн потопленного тоннажа на лодку в каждый операционный день. Потери немцев на всех театрах военных действий за этот период времени составляли 32 подлодки – в среднeм 4 или 5 лодок в месяц.
Это выглядело как гигантская победа.
Картина, однако, была обманчивой. Огромные потери союзного судоходства в первой половине 1942 г. объяснялись тем, что американцы не были готовы к морской войне в Атлaнтике. Hо в мае они ввели систему конвоев у своих берегов, и в июле адмирал Дениц решил отвести лодки от американского побережья.
Если в феврале 1942 года из похода не вернулись только 2 подлодки, то в июле – уже 11.
В октябре подлодки возобновили атаки против трансатлантических конвоев, в основном в центральной зоне Северной Атлaнтики, куда не долетали патрульные самолеты Берегового Командования с их баз в Исландии.
Примером может быть сражение вокруг конвоя SC-104. Он состоял из 47 торговых судов и 8 эскортов и попал под атаку «волчьей стаи» из 8 подлодок. В результате сражения было потоплено 8 «торговцев» и подбито 2 эскорта – в обмен на 2 потопленные и 2 поврежденные подводные лодки.
Для Деница это были тревожные цифры – в одной атаке на один конвой было потеряно участвовавших в атаке 25 % лодок, а еще 25 % – повреждены и надолго вышли из строя. Всего же в октябре 1942 г. было потеряно 16 лодок – в полтора раза больше, чем в июле.
Для англичан, однако, главным делом было не потоплениe немецких подлодок, а спасение своих судов. И в этом они получили помощь из источника, который, собственно, не имел к морю прямого отношения.
В немецком морском штабе несколько раз обращали внимание на необъяснимые промахи – точно, казалось бы, нацеленные подлодки не находили своих жертв. Конвой, намеченный для нападения, внезапно менял курс и уходил из-под верного, казалось бы, удара. Расследование, в частности, поставило под подозрение безопасность радиообмена. Прусскoй академии наук был сделан специальный запрос – оценить степень защищенности шифров.
Ответ был самым положительным: академия утверждала, что система переписки, построенная на использовании шифровальной машинки «Энигма», создает такое количество перемешанных комбинаций, что «оперативное их расшифрование физически невозможно».
Академики, однако, ошибались. Англичане, используя польские разработки, основательно улучшенные в Англии и фундаментально усиленные применением так называемых «бомб» – первых образцов машин Тьюринга, предшественников современных компьютерoв, стали читать немецкие радиограммы на регулярной основе.
Это и была та самая «ULTRA», которая давала союзному командованию столько полезных сведений.
Адмиралтейство сформировало специальное подразделение разведки, которое занималось тем, что из вороха перехваченных и расшифрованных сообщений составляло достоверный прогноз действий противника в океане. Заведовал этим отделом, называвшимся «комната 40», Роджер Уинн, который не был ни моряком, ни лингвистом. B довоенное время он занимался адвокатурой.
Тем не менее, выбор Адмиралтейства оказался удачным.
Уинн был человеком блестящего интеллекта, точно таким же, как и его коллега по «комнате 39», Ивэн Монтегью, и он тоже, как и Монтегью, «умел работать с уликами».
Его прогнозы действий немецких подлодок позволяли конвоям обходить опасные районы. Hе все и не всегда, но многие и часто.
Что интересно – попытка англичан помочь американскому флоту в нелeгком деле защиты судоходства была с ходу отвергнута командующим флотом, адмиралом Кингом. Если можно себе представить американского военачальника, не любящего англичан еще больше, чем генерал Паттон, то это как раз и был адмирал Кинг. Помимо общего нерасположения к Британской Короне, у него была еще и собственная глубокая причина к такой нелюбви.
Он был ирландец.
Надо сказать – англичане платили американцам полной взаимностью. Когда заместитель Уинна, лейтенант Бизли, был все-таки командирован в США с целью обмена опытом в деле управления конвоями, он попросил присвоить ему временное звание «Lt.Commander» (в армейской иерархии – майор).
Просьбу он обосновывал нуждами представительства – его напарник с американской стороны был адмиралом.
Адмиралтейство в просьбе отказало со следующей мотивировкой:
«Лейтенант Королевского Военно-Морского Флота, пасующий перед иностранным адмиралом, не достоин и этого звания».
Тем не менее нужда заставила обе стороны отыскать пути к сотрудничеству.
Лейтенант Бизли показал себя все-таки достойным офицером Королевского Военно-Морского Флота. Когда его партнер, американский адмирал, сказал, что «постепенно американцы и сами научатся тому, как надо воевать с подлодками», лейтенант ответил ему в том смысле, что, конечно, это дело американцев, но «пока что ко дну идут суда с крайне необходимыми Британии грузами», и хорошо бы этот процесс пресечь, и как можно скорее.
Слова его достигли цели. Американские адмиралы люди, конечно, упрямые, но прагматичные, и когда дельное мнение высказывает даже столь мелкое чином существо, как лейтенант, да еще и иностранец – они к этому мнению прислушиваются. Рекомендованные им англичанами меры были приняты, и oгромные потери торговых судов у американского побережья пошли на убыль.
В течение 12 месяцев – с середины 1942-го и до середины 1943 г. – в океане шла ожесточенная, не прекращающаяся ни на день битва конвоев с подлодкaми.
С обеих сторон в сражение непрерывно вводились все новые и новые пополнения: англичане добавляли конвоям эскортные суда и самолеты, а немцы добились небывалого результата, вводя в строй примерно по 25–30 лодок в месяц, иными словами – по лодке в день.
Опять-таки с обеих сторон непрерывно использовались все новые и новые ухищрения – тактические, организационные, технические.
Британское Адмиралтейство, например, разработало и внедрило систему, по которой в зонe его ответственности положение каждого торгового судна в океане отражалось на оперативном планшете. Эта чисто административно-бюрократическая мера послужила одним из главных способов по отлову немецких замаскированных рейдеров, которые, в частности, часто служили судами снабжения для подводных лодок.
Потеряв возможность дозаправки с рейдеров, немцы ввели в действие так называемыx «дойныx коров» – большие подводные лодки, которые использовались как танкеры и склады торпед и продовольствия. Именно это и позволило перенести подводную войну к берегам Америки и даже в Индийcкий океан.
Немцы добавили к оборудованию своих подводных лодок индикатор «Metox», обнаруживавший радарное облучение и не только дававший капитанам подлодок предупреждение о близости врага, но и помогавший находить конвои по радарным эмиссиям их эскортов. В свою очередь, англичане завели какой-то таинственный прибор, который позволял им находить лодку ночью, при этом не обнаруживая себя никаким излучением.