Разветвленная по всей стране организация конгресса выполнила новую установку своего вождя. Кампания гражданского неповиновения так же внезапно утихла, как и началась. Никто из конгрессистов не рискнул не подчиниться Ганди.
Очередная сессия конгресса прошла 31 марта 1931 года в Карачи. Председательствовал на сессии Валлабхаи Патель, но, как всегда, решающую роль играл Махатма. Без его участия и решающего слова не обсуждался ни один вопрос.
Делийский пакт был одобрен подавляющим большинством голосов. Его поддержал и Джавахарлал Неру. Взвесив все «за» и «против» соглашения, он решил, что к февралю 1931 года правительство было готово потопить в крови участников сатьяграхи. Но власти предпочли урегулирование путем соглашения вместо новых кровавых побоищ.
В Карачи была впервые принята резолюция об экономической политике конгресса, призывавшая к национализации основных отраслей промышленности, облегчению участи эксплуатируемых и ограничению доходов богатых. В связи с этой резолюцией правительственные газеты начали распространять слухи о том, что она была куплена «красным золотом Москвы». Высмеивая эти спекуляции, Неру утверждал, что «это отнюдь не был социализм, и капиталистическое государство легко могло бы принять почти все содержащееся в этой резолюции». При этом он заметил, что если бы коммунисты ознакомились с ней, то несомненно заявили бы, что «она представляет собой типичный продукт буржуазно-реформистского мышления». Отверг Неру и идею о том, что между ним и Ганди была заключена сделка, а экономическая резолюция стала платой за одобрение Неру делийского пакта. «Мысль о том, что я мог бы предъявить Ганди ультиматум или торговаться с ним, кажется мне чудовищной. Мы можем приноравливаться друг к другу или можем расходиться по какому-либо конкретному вопросу, но в наших взаимоотношениях никогда не может быть базарных методов».
Единственным делегатом ИНК на второй раунд конференции круглого стола стал Ганди. Он должен был во всеуслышание заявить о позиции конгресса. Если же англичане все-таки начнут рассматривать требование о предоставлении Индии независимости, то Ганди срочно должен будет вызвать в Лондон других руководителей конгресса. Но надежд на такой поворот событий практически не было.
В апреле 1931 года новым вице-королем Индии стал лорд Уиллингдон. Прежде он был губернатором провинции Бомбей, а затем генерал-губернатором Канады. Он был известен как жесткий администратор и мрачный человек.
Ирвин пригласил Ганди в Бомбей на церемонию передачи власти. Уиллингдон встретил Ганди не слишком тепло, но пригласил его перед отъездом на конференцию в Лондон посетить летнюю резиденцию вице-короля в Симле. Ганди ответил, что будет настаивать на предоставлении Индии полной независимости и что иное решение конгресс не удовлетворит.
Ганди боялся, что в любую минуту на смену перемирию может придти новое противостояние. Поэтому он боялся ехать в Лондон. И только тогда, когда поезд с делегатами от других политических партий, индийских общин и княжеств уже отправился из Дели в Бомбей, Ганди дал окончательное согласие на поездку.
Вице-королю пришлось выделить для Ганди отдельный поезд и приостановить железнодорожное движение от Дели до Бомбея, чтобы Махатма успел на пароход «Мултана», который отплыл в Лондон в конце августа 1931 года в Лондон. Ганди любил морские путешествия, будучи уверен, что они благотворно действуют на здоровье. Целыми днями он сидел на дощатом полу палубы и вел беседы с пассажирами. Европейцев интересовало его понимание Бога. «Мой Бог находится не наверху. Он должен быть познан на земле, — разъяснял Махатма. — Не следует думать о потустороннем мире. Если мы сможем выполнить свой долг здесь, потустороннее само позаботится о себе. Истина — вот мой единственный Бог».
29 августа Ганди взошел на борт корабля «Раджпутана». Его сопровождали Махадев Десай, Пьярелал Найяр, ученик и биограф, и; Дж. Д. Бирла, богатый промышленник, тоже являвшийся учеником Ганди, а также Сароджини Найду и Маделин Слейд, англичанка из богатой и знатной семьи, принявшая от Ганди новое имя Мирабаи. Всем им надлежало опекать Махатму и помогать ему преодолеть трудности европейского быта. Жизнерадостность Сароджини еще больше оттеняла аскетизм Ганди. А Мирабаи без колебаний заявляла изумленным корреспондентам, что, проведя в Индии шесть лет и найдя счастье, не собирается возвращаться домой. «Моя прошлая жизнь в Англии мертва и уже похоронена. Пусть так и будет. Я не имела желания ехать в Лондон и совершаю это путешествие исключительно по просьбе Гандиджи». Ходили слухи, что Мирабаи влюблена в Ганди и ревнует его к другим женщинам. Но не исключено, что влечение Мирабаи к Махатме было чисто духовным. Ромен Роллан утверждал: «Она принесла окончательные обеты в его присутствии. Она купается в счастье… Зная Ганди, приняв его веру, она нашла свой истинный путь».
Мирабаи писала Ромену Роллану 12 ноября 1925 года: «Ах, отец мой, я даже не могла себе представить, насколько он божествен. Я ожидала Пророка, а обрела Ангела».
Ганди пытался урезонить ее от столь пылкого поклонения: «Зачем столь остро желать быть рядом со мной? Для чего прикасаться или целовать мои ноги, которые однажды будут холодны, как смерть? Тело — ничто. Истина, которую я представляю собой, перед вами… Зачем так отчаянно зависеть от меня? Зачем делать все, лишь бы угодить мне? Почему не помимо меня и даже не вопреки мне? Я не устанавливаю никаких пределов для вашей свободы, кроме тех, на которые вы сами согласились. Разбейте кумира, если можете и хотите…»
Маделин-Мирабаи думала, что в последний раз навестит свою мать леди Слейд и навсегда вернется в Индию. Впрочем, в 1959 году Мирабаи Слейд еще раз побывала в Англии, чтобы потом переселиться в Австрию, в страну любимого ей Бетховена, и провести в Вене последние 22 года своей долгой жизни. Она скончалась в 1982 году в возрасте 89 лет.
Для многих поступок Мирабаи казался непостижимым: дочь потомственных аристократов, отказавшись от всех благ обеспеченной беззаботной жизни, целиком посвятила себя служению Индии, ее вождю. Такое у многих не укладывалось в сознании; молодая женщина, вместо того чтобы наслаждаться светскими радостями, блистать в изысканных салонах Лондона, вела тихую аскетичную жизнь в индийской глинобитной хижине, почитая за счастье ухаживать за чужеземным старцем. Другое дело — Энни Безант, профессиональный политик, славе и яркой жизни которой могла бы позавидовать любая европейская женщина. Авторитетом она могла соперничать со многими индийскими лидерами.
Надо сказать, что Ганди решительно осуждал собственный культ. Он не раз говорил: «Я счастлив, когда люди следуют за моими идеями, а не когда они идут за мной… Я не хочу быть объектом поклонения, на который обращена слепая вера, но я хочу верности моим идеям».
Но поклонники все равно боготворили Ганди. А гонды, одно из племен Центральной Индии, создало его культ. Сам Ганди сурово осудил этот предрассудок, но ничего поделать не мог.
В этой поездке Ганди сопровождал его личный секретарь Махадев Десаи, человек удивительной трудоспособности. Он был просто незаменимым помощником Ганди. Уже на пути в Лондон, начиная с Марселя, наступили бешеные по своему ритму дни. Во Франции Ганди ожидали сотни телеграмм и писем, его непрерывно требовали к телефону, корреспонденты газет не давали ему покоя, в городской ратуше в его честь устраивался большой прием, на котором он должен был выступить с речью.
В Лондон Ганди со своей свитой прибыл 12 сентября. В Европе он сразу обрел популярность. На фотографиях тех дней Ганди беззубо улыбается, одет в набедренную повязку, в сандалии и большое белое покрывало, наброшенное на плечи. Вместо того чтобы остановиться в гостинице, он решил жить в Ист-Энде, среди бедняков, у Мюриэл Лестер, которая когда-то была у него в ашраме.
В нем видели проповедника ненасилия и борца за свободу Индии. В Англии Ганди также устроили необыкновенно теплый прием. Все газеты на первых полосах объявили о прибытии Махатмы. Его снимки стали главным сюжетом фотохроники. Предложение поселиться в одном из дворцов или в дорогой гостинице Ганди отверг.
Ганди несколько раз пересекал Индию вдоль и поперек на поезде, на машине или пешком.
Через 45 лет после своего первого посещения Англии Ганди был уже человеком с мировым именем. Люди узнавали и приветствовали его, почтительно уступая ему дорогу.
В Англии бастовали докеры и шахтеры. Правительство из-за кризиса было вынуждено отказаться от золотого стандарта фунта стерлингов, что привело к его резкой девальвации. Из-за этого значительно упала и индийская рупия, жестко привязанная к британскому фунту.
Премьер-министр Макдональд из-за того, что его Кабинет перестали поддерживать часть лейбористов и либералов, вынужден был создать национальное правительство, в которое вошли четверо лейбористов, четверо консерваторов и двое либералов. Лейбористское большинство в палате общин английского парламента объявило Макдональда предателем, что грозило скорыми досрочными выборами. В этих условиях конференция круглого стола потеряла смысл, так как британское правительство не в состоянии было принимать какие-либо принципиальные решения по Индии; Ганди это прекрасно понимал. Но трибуну конференции и свое пребывание в Англии он рассчитывал использовать для разъяснения позиции ИНК.
Конференция круглого стола открылась в большом зале Сент-Джеймсского дворца. Приветствовали конференцию премьер-министр Макдональд и председательствовавший на ней лорд-канцлер Санкэй.
После представителей Индии, которых устраивало сохранение колониального статуса, выступил Ганди. «Индия до сего времени удерживается мечом. Я не сомневаюсь в способности Великобритании и далее удерживать Индию в подчинении при помощи меча. Однако задумайтесь, что лучше — порабощенная, но восставшая Индия или Индия как уважаемый партнер Великобритании, готовая разделить с ней невзгоды и, сплотившись, встретить общую беду. Такая Индия, если потребуется, по своему свободному волеизъявлению сможет вести с Англией совместную борьбу не за эксплуатацию какой-либо из наций или каких-либо людей, а, как это и должно быть, за благополучие всего человечества».