Взрослые вышли из дома и устроились на солнышке, попивая кофе. Я сидела у окна с бумагой и карандашами. И подслушивала.
– Тебе не надоело, что они крутятся рядом? – спросил папа.
Малколм рассмеялся:
– Они все время играют в карты, или шахматы, или в «Какая у тебя любимая собака?». Мэтти заменяет Киту сестру, которой у него никогда не было.
– А разве в их возрасте мы не разговаривали о том, как свергнуть правительство? – Папа казался искренне озадаченным.
Мама нахмурилась:
– Они играют в «Какая у тебя любимая собака?» Ты уверен?
– Ну да! – сказал Мэл. – У Мэтти, конечно же, бульдог, потому что они такие безобразные, что хочется их обнять, а Кит говорит, что хочет ручного поросенка с тех самых пор, как посмотрел «Бейба».
– Но поросенок не считается собакой, – заметила Хоуп.
– В любом случае они выбираются из постелей до полудня, – сказал папа.
– Не говори о постели, – состроила гримасу мама. – Кто знает, что происходит между ними на самом деле? Когда нас нет поблизости?
Мэл пожал плечами:
– Мне все это кажется вполне невинным.
Папа посмотрел на дорожку впереди:
– Легки на помине.
Кит и Мэтти возвращались в сопровождении Гомеза, который тут же подбежал к Мэлу и пристально смотрел на него до тех пор, пока не получил свой тост.
– Привет! – сказала Хоуп. – Что вы будете сегодня делать?
– Еще не знаем, – ответила Мэтти. – Может, поиграем в теннис.
– Поедем кататься на лодке, – возразил Кит.
– Правда? – просияла Мэтти.
Кит кивнул:
– Ага.
– Берегитесь прилива. – Мэл сделал большой глоток кофе. – Если вы действительно хотите выйти в море, вам следует поспешить.
Мэтти нахмурилась:
– Тут у меня больше опыта, чем у тебя, Мэл.
– Ну у него когда-нибудь будут свои подростки, вот он и практикуется, – сказала Хоуп. – Почему бы вам не взять нашу лодку? В ней уже все есть, и вам не придется мотаться туда-сюда.
– Вы точно не возражаете?
– Точно.
– Спасательные жилеты! – крикнул им вслед папа.
Я смотрела, как они идут по берегу. На Мэтти были джинсовые шорты поверх купальника и старый папин свитер, наброшенный на плечи. На Ките – бейсболка и майка с изображением какой-то группы из Лос-Анджелеса, такой новомодной, что никто из нас ничего о ней не слышал. Волосы Мэтти отливали на солнце одиннадцатью золотыми оттенками и вились от соленой воды больше обычного. Парочка выглядела как на рекламе дорогой спортивной одежды.
Мама посмотрела вверх и увидела, что я наблюдаю за ними. Она помахала мне рукой.
– В магазине висит объявление о том, что им время от времени нужна помощь. Тебя может заинтересовать это.
– Правда? А когда ты его видела?
– Этим утром.
– Привет, Хьюго! – Мэл подвинулся, чтобы он мог сесть.
– Привет! – крикнула я, он посмотрел на меня, ничего не сказал и снова повернулся к Мэлу.
Я нырнула в свою комнату, испугавшись, что кто-нибудь позовет меня составить компанию Хьюго. Не хотелось провести лето, говоря с пустотой. Спустившись вниз, я вышла через заднюю дверь, взяла папин велосипед и быстро умчалась прочь.
Когда я добралась до магазина, объявление все еще висело.
Линн, хозяйка магазина, знала меня еще с тех пор, когда я не умела ходить, и потому я не нуждалась в рекомендациях. Я прекрасно ориентировалась в том, где что стоит. Печеная фасоль, зажигалки, поздравительные открытки, сыр, лук, водка. Многочисленные полки сладостей и энергетических напитков. Линн хотела, чтобы я работала у нее с двух до пяти три дня в неделю. Платить она будет наличными. Я подумала, что эти деньги пригодятся мне, если я когда-нибудь покину свой дом.
Линн научила меня управляться с кассой. Я расставила какие-то товары на полках, хорошенько подмела пол и наконец счастливых полчаса ходила с маленьким пистолетом, считывающим этикетки и дающим знать, какие из товаров просрочены.
А потом поехала домой.
С дороги я увидела в море Мэтти и Кита, метрах в пятидесяти от берега. Мэтти рулила, а Кит крепко держал парус. Стоило им выйти в море, как ветер стих, и парус казался большим пластиковым пакетом. Они проторчат на одном месте несколько часов.
Я какое-то время наблюдала за ними, но Мэтти стояла ко мне спиной, а Кита скрывал парус, и потому я пошла к Мэлихоуп рассказать им о своей работе.
Мэл был доволен:
– Все великие начинали с того, что расставляли товары на полках.
Я посмотрела на него:
– Альфред? Александр? Екатерина?
– Ну не эти великие. – Он пренебрежительно помахал рукой. – А индустриальные гиганты.
– Рокфеллер? Генри Форд? Стив Джобс?
– Ну конечно. Хорошо, что кто-то из нас станет зарабатывать себе на жизнь.
– Прошу прощения, – вмешалась мама. – Некоторые из нас очень даже вкалывают…
– В том числе я, – сказал Мэл и быстренько изобразил четыре разных эмоции, словно на него падал свет театрального прожектора.
– Хм, – ответила ему мама, что могло означать: «Занялся бы ты чем-то стоящим».
К тому времени как Кит и Мэтти вернулись, ужин был в самом разгаре, и им пришлось усесться на одном стуле. Мэтти обвила одну ногу вокруг ноги Кита, и они ели в таком вот положении, хватали куски с тарелок друг друга, шептались и хихикали. Мэл и папа возились с барбекю. Я заметила, что Хьюго смотрит на брата и Мэтти с холодным отвращением, а Алекс приложил пальцы к горлу, изображая рвотные позывы. Мама велела ему прекратить, а Хоуп делала вид, что ничего не замечает. Для остальных ужин был довольно безрадостным, дух общего товарищества оказался нарушен. А затем, когда я уже совсем было решила встать и уйти с тарелкой на кухню, Кит встретился со мной взглядом с такой понимающей, самоироничной улыбкой, что я не могла не улыбнуться ему в ответ.
Его игра, его правила.
10
В магазине никогда не было много народу, и мне нравилось, что покупатели приходили волнами: туристы из кемпинга неподалеку, ездоки на лошадях, заляпывающие пол навозом в поисках мятных леденцов, местные жители, покупающие готовую еду.
– У вас есть моцарелла? – Женщина спросила об этом вежливо и немного застенчиво, но это не очаровало Линн, с трудом подавившую ухмылку. – Или петрушка? – с угасающей надеждой продолжала женщина.
– Сегодня нет, – отвечала Линн тоном, подразумевавшим «И никогда не будет!».
– Простите! – смутилась покупательница. – Спасибо. – Казалось, ей стыдно, что она любит нечто настолько унизительное, как сыр для пиццы, и мне захотелось сказать ей, что магазин в соседней деревне продает и моцареллу, и пармезан. А еще свежую рикотту, и оливковое масло из Италии, и домашнюю корицу, и сосиски, которые они делают сами. И петрушку.
Линн не любила отдыхающих, хотя они оставляли в магазине больше денег, чем местные жители. Ее другая помощница, Денис, была солидарна с ней в этом. Я же прочно обосновалась во вражеском лагере, но получила прощение, поскольку обходилась им дешевле, чем обошлись бы все остальные, кто откликнулся на объявление.
Большинство покупателей, местных или приезжих, знали меня. «Привет!» – говорили они. Или: «Как дела?» Мальчики определенного возраста справлялись, здесь ли Мэтти, а мальчики, любившие лошадей, сообщали мне, что видели Тамсин.
Ну конечно же, они видели Тамсин. Если они оказывались где-то неподалеку от лошадей, то обязательно встречали ее, тащившую ведра с водой от шланга или вывозящую новичков на их первую поездку. Всегда имелись пять-шесть девочек ее возраста, чье сексуальное развитие сдерживалось седельным мылом и которые каждый свободный час посвящали уходу за пони.
Как и другие родители девочек-лошадниц, наши папа и мама лишь вздыхали и платили за бесконечное обмундирование и уроки, говоря себе, что лошади – это хорошее, безопасное времяпрепровождение и что, по крайней мере, им не приходится беспокоиться о том, что их дочь носится по окрестностям в машине, набитой не подходящими для подростков напитками.
И я гадала, а обращают ли они хоть какое-то внимание на самих лошадей.
Два года тому назад, еще до первого выступления Тамсин, я как-то шла мимо девчушки, причесывавшей хвост своего пони, и не успела я глазом моргнуть, как он лягнул ее в грудь обеими, в металлических подковах, ногами. Я до сих пор слышу ужасающий глухой звук. У нее, должно быть, оказались сломаны все ребра, но точно я этого так и не узнала, потому что ее увезли на вертолете «Скорой помощи». В другой раз, когда Тэм ожидала своей очереди прыгать, мальчик впереди нее что-то сделал неправильно и перелетел через лошадь.
В то лето было много переломов большеберцовых костей и плеч. Были сотрясения мозга и вывихи, было много тренеров, которых лягнули в лицо. Лошадники, похоже, воспринимали все это с кротким безразличием, но их увечья ужасали меня, равно как и размеры и сила животных, управляемых бесстрашными детьми. Так что Тэм была бы в большей безопасности, если бы каталась на заднем сиденье сомнительной «Корсы».
Однажды по пути домой с работы я остановилась у конюшни и увидела, как Тамсин под конец долгого дня пьет в офисе чай с другими владелицами пони. И позавидовала их солидарности, бесконечным разговорам о том, что другим по барабану, чувству принадлежности к общему делу. Они всегда выглядели счастливыми.
– Не надо, – сказала Тэм, когда я попросила ее дать мне несколько уроков. – Ты не создана для этого.
Что она имела в виду?
Я протестовала, но она твердо стояла на своем и, наверное, была права.
Работа в магазине как-то организовывала мое время, и мне нравилось зарабатывать деньги. Я намеревалась поступить в художественное училище и уехать из дома сразу по окончании школы – не потому, что ненавидела родителей, просто мне трудно жилось среди такого обилия мнений и такого количества разнообразных тревог. Экзамены, секс, тело, еда, отметки – кто-то всегда переживал очередной кризис. Иногда в большой семье, чтобы тебя заметили, нужно требовать внимания к себе. Пищевое отравление, тревожность, нарциссизм, пони. Тут сгодится что угодно.