Я предложил т. Каменеву вызвать всех сторонников договора и переговорить с ними по существу, посоветовав ему договор о «смешанном» обществе аннулировать, предложив французам известный процент с общей суммы реализуемой платины за комиссию…
Это и была та новая, не только русская, но и советская гордость, которая позволяла смотреть на «буржуев» как на буржуев — то есть с пониманием того, что у буржуя в душе нет и не может быть чести и совести, а есть лишь прибыль. А прибыль от продажи русских (теперь уже — советских) товаров нам и самим не помешает!
Сложным был путь обретения нами такой гордости — страна лежала в запустении. Чтобы понять, как трудно поднималась Советская Россия из разрухи, достаточно познакомиться с теми данными, которые Сталин привел 3 декабря 1927 года в Политическом отчете ЦК на XV съезде ВКП(б).
По данным Госплана в 1925/26 году сводный бюджет (единый государственный бюджет плюс местные бюджеты) равнялся 72,4 % от довоенного (5024 миллиона рублей). В 1924/25 году валовая продукция промышленности составляла 63,7 % и сельского хозяйства — 87,3 % от довоенного (то есть в 1913 году). Грузооборот железных дорог в 1924/25 году составлял 63,1 % от довоенного объема. Общий оборот внешней торговли снизился к 1924/25 году до 27 % от уровня 1913 года.
В этих цифрах была предельно сжатая, но точная картина экономического положения СССР к середине 20-х годов. Успехи в нравственном и культурном преобразовании России были уже более чем зримыми и весомыми, а вот в материальном отношении жизнь была скудной, полуголодной.
Однако и в экономике успехи с каждым годом проявлялись все четче!.. Так, сводный бюджет на 1927/28 год был запланирован на уровне более 7 миллиардов рублей — 110–112 % от довоенного. В 1926/27 году продукция сельского хозяйства составила от довоенной 108,9 %, а промышленности — 100,9 % от уровня 1913 года. Грузооборот железных дорог в 1926/27 году вырос до 99,1 % от довоенного, а в 1927/28 году должен был вырасти еще больше — до 111,6 %. И даже объем внешней торговли, которую Запад тупо блокировал, в 1927/28 году была запланирована на уровне в 37,9 % от уровня 1913 года.
При этом одной из причин замедленного темпа развития внешней торговли Сталин назвал тот факт, что «мы не можем торговать по буржуазной формуле «сами недоедим, а вывозить будем»…»
И Сталин, как, впрочем, и всегда, говорил правду. В 1926/27 году СССР вывез 2 миллиона 178 тысяч тонн зерна, а через год — только 344 тысячи, и 248 тысяч тонн даже пришлось ввезти. Причина была не в неурожаях, а в том, что за годы, прошедшие после окончания гражданской войны, крестьяне сумели-таки — если вспомнить слова Уэллса — «устроиться повольготнее». И теперь отдавать зерно государству «задешево» село не желало.
Проблема была, и ее надо было решать — быстро!
Крестьянский надел — не затопленная шахта, не стоящий без топлива и сырья завод, не взорванная железнодорожная станция… Землицу поднять проще, особенно если потом ее полить. И крестьянин-середняк при Советской власти, без царя и помещика, зажил неплохо: сеял, пахал и милостью божьей хлебушек с нивы и молочишко из хлева себе и своим детишкам на пропитание — худо-бедно — имел. А город — устраивайся, как хошь!
В срок десяти лет все изменилось коренным образом — пусть и через драму «Великого перелома» коллективизации на селе. И изменилось в конечном счете в интересах не только города, но и в интересах самого села, не способного сохранить обретенную свободу без индустриального города. Мало кто в России понимал это вначале так ясно, как это понимал Сталин.
Сталин потому и стал в считанные годы не только официальным лидером, но и неформальным властителем дум, что умел, как никто другой в России, видеть будущий успех там, где остальные видели только провалы и поражения.
Язык цифр скуп, но точен. И для того, чтобы увидеть коренную разницу между царизмом и большевизмом, достаточно нескольких интегральных цифр, сведенных в ниже приведенную таблицу.
Что показывает эта таблица?
В 1913 году царская Россия достигла пика своего развития. А в 1914 году началась Первая мировая война.
Практически все боевые действия велись вдали от крупных промышленных центров России, города и объекты экономики тогда не бомбили, вся промышленность имела возможность ритмичной, бесперебойной работы.
Сельское хозяйство, хотя и оказалось в нелегком положении из-за массового призыва мужчин в армию, имело возможность работать, не уничтожая урожай, чтобы он не достался врагу, работало без потерь в сельскохозяйственном инвентаре и т. д.
Тем не менее к 1917 году без эвакуации, без оккупации, без бомбежек экономика России уже надорвалась на треть, и даже больше.
Хвалиться царизму тут нечем.
За шесть предвоенных царских лет, с 1907 по 1913 годы, в крайне благоприятных мирных условиях в стране, не разоренной войной, прирост продукции группы «А», то есть тяжелой промышленности, составил 75 % — по десять процентов в год. Вроде бы не так уж и мало, но не впечатляет, если помнить, что в русскую промышленность активно внедрялся иностранный капитал. Без него царская Россия этих десяти процентов не «вытянула» бы…
Прирост же продукции группы «Б», то есть легкой промышленности, в якобы «динамично развивающейся» царской России и вовсе оказался равным 37 % — чуть более пяти процентов в год.
Не густо!
А советская Россия, Советский Союз за период с 1917 по 1940 годы увеличила производство продукции группы «А» в 19 раз — на 1900 %!
Из общего счета годов здесь надо выбросить по крайней мере три года, потому что с 1917 года по 1920 год шла гражданская война, экономика, по сути, только гибла, да и потом несколько лет еле-еле дышала. Но даже если считать рост с 1920 года, то средний прирост в год составит 95 % — по группе «А».
И 38 % по группе «Б» — ежегодно!
А если учесть, что по-настоящему рост начался с 1930 года, то две последние цифры будут намного более высокими, почти фантастическими! И все же они оказались реальными.
Чем была обеспечена эта фантастическая реальность?
«Кнутом» и «штыком» ГУЛАГа?
Какая чепуха, я даже не буду долго ее опровергать, а просто приведу оценку со стороны. В начале 30-х годов по СССР проехал английский бизнесмен Гартель. Его интересовала не пропаганда, а реальные результаты и их причины. И резюме его было следующим:
Энтузиазм никогда не рождался из рабства. Если бы Советская Россия при осуществлении пятилетки зависела от принудительного труда, она распалась бы на следующий же день.
В коллективной книге 1934 года о Беломорско-Балтийском канале автором первой главы с названием «Правда социализма» был Максим Горький. И то, что он там писал, очень совпадало с тем, что написал Гартель:
…Включенный в атмосферу великой работы для всех и для него… правонарушитель… довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня — это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное (выделение здесь и далее мое. — С.К.), и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда…
Горький был мастером слова и знатоком жизни, поэтому он так точно определил суть правды социализма: новый строй делал людей людьми, он возвращал им изначальный смысл человеческого труда, заключающийся в работе для всех и, одновременно, для себя…
Это же счастье — такая работа, когда успехи твоего труда дают тебе же возможность предъявлять к жизни и к себе все более высокие требования. И эти требования будут законными, поскольку они обеспечены твоими и твоих современников усилиями!
Лишь социализм позволяет человеку, занятому производительным трудом — интеллектуальным или физическим — ощущать себя хозяином жизни! Если, конечно, общество, назвавшее себя социалистическим, живет по законам социализма.
Но СССР Сталина по таким законам и жил. Тогда к нам приезжал французский художник Марке — один из наиболее крупных постимпрессионистов. Он много ездил по свету, умел наблюдать и думать. И он восхитился страной, где деньги не имеют никакого значения, а во главу угла поставлен вклад человека в общее дело. Марке удивлялся советской молодежи, для которой только такое положение вещей и было естественным и единственно возможным…
Но это и значит, что в СССР человек впервые в мировой истории начинал жить как человек. На том же Беломорканале в карточках, заполняемых Учетно-распределительным отделом на прибывающих на строительство заключенных, как правило, не была заполнена графа «специальность». При этом было много еще и неграмотных. Учить людей приходилось с азов в прямом смысле слова, с букваря, а он был один на двадцать пять неграмотных.
Но людей учили!
И они учились.
Из «сырого» человеческого материала с социально деформированной психологией правонарушителя удивительно быстро получались самоотверженные работники, овладевшие той или иной профессией: плотника, бетонщика, шофера, слесаря… Ведь многих на преступный путь направили нужда или серость, а не «врожденные криминальные склонности»…
В книге о канале было написано: «На трассе всякая неквалифицированная работа становилась для человека переходом к работе квалифицированной».
Это так и было!
Горький писал:
В результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством — от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» — честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества.