— Значит, тот самый полукровка, — почесал голову он и затянулся сигаретой.
— Бабай Сархан — к вашим услугам!
— Подполковник Храпов — к вашим… У меня сын смотрит ваши видосы. Хочет стать сталкером, записаться в это ваше… Общество самопомощи. Они с матерью живут в Саянах, там… Тоже проблем с Хтонью хватает. В общем — идеалы нам близки. Мне нравится то, что вы делаете, — говоря это, Храпов выпускал вонючий дым в пространство.
Дым завивался причудливыми загогулинами и тянулся к разбитому окну. Так и не заменили стекло? Бардак хуже чем на Маяке! Я пморщился. Может он играет в доброго полицейского, а может и на самом деле неплохой мужик. Почему бы не рассказать ему о произошедшем на мосту? В конце концов — тех сволочей, что устроили над Бирюсой скотобойню надо ловить за жабры, и если не он и не Рикович, то кто тогда? Ацетонов?
— Так что, по-вашему, произошло на мосту через Бирюсу? — он затушил бычок об открытую ладонь и не поморщился.
И тут же закурил новую сигарету. Мощный! Или психически и нервно ушатанный.
— Теракт, — пожал плечами я. — Подстава. Эльфы-киборги атаковали гражданские авто каким-то энергетическим оружием. Такое вообще существует? Да и вообще… Эльф-киборги! Это же бред, вы понимаете? Кто-то хочет подставить лаэгрим.
— На мосту были не лаэгрим, — кивнул он.
— Уманьяр? — тут же сориентировался я. — Но обывателям насрать. Эльфы есть эльфы. Погромы будут…
— Уже, — на его челюстях заиграли желваки. — Давайте, рассказывайте в деталях.
— Нет проблем! — я взял себе стул, развернул его и уселся верхом. — Я выиграл байк на Осеннем чемпионате по боям без правил в Орске и решил обкатать технику, понимаете?‥ Дальняя разведка в отрыве от основных кулинарных сил Орды! Ехал себе, ехал по великому тракту и наткнулся на здоровенную такую пробку из машин, как раз у моста через Бирюсу…
Конечно, хрена с два я рассказал ему про то, что стрелял из плазмомета. И про то, что этот самый плазмомет сейчас валяется на дне речном у шестой опоры моста. Это я только Риковичу скажу, когда увижу. Почему уверен что увижу? Потому что этот Храпов при мне достал из кармана простой кнопочный мобильный и набрал чей-то номер:
— Доброго утра, Храпов у аппарата, — сказал он. — По вашему ведомству информация. Для некого Ивана Ивановича Риковича, целовальника. Какого полета? Да любого полета, тут у меня сидит какой-то урук из Сан-Себастьяна, который едет какого-то хрена на Байкал… Да-да! Не напился. В здравом уме и трезвой памяти! Записывай. Да, урук! Полукровка. Он говорит, что Риковича это заинтересует. Бурдугуз, где! Два дня? Два дня придержим. Наверное. Но это не точно. Ну, мое дело передать. Да, понимаю. Да, спасибо. Отбой.
— Два дня? — спросил я.
— Только не калечь охрану, ладно? — попросил Храпов. — Тебя переведут с четвертого этажа. Не будут сажать к троллям. На это я смогу повлиять. Остальное… Не моя это юрисдикция. Другое ведомство, другие порядки. Идиоты они, что тебя сюда посадили, если честно. Теперь пускай сами разгребают. Но Бурдугуз это Бурдугуз. Здесь хреново!
— Не хреновей, чем в Хтони, — откликнулся я. — Два дня — это максимум, господин подполковник. Не сдержите обещание — разнесу всю хату.
— Договорились, — кивнул он. — Если через два дня я не смогу тебе помочь — помогай себе сам. И узнай, как именно меня отстранили. Или прикончили. Отомстить не прошу — будут и без тебя желающие, но чтоб ты думал обо мне как о бесчестном человеке — этого бы мне не хотелось.
— Даже так? — поднял бровь я.
— Даже так. В страшное время живем! — развел руками он и закурил еще одну сигарету. Затянулся и крикнул, выпуская изо рта и носа клубы дыма: — Охрана! Забирайте… И определите его в какую-нибудь двушку поприличнее.
Я всё думал про этого Храпова, пока мы поднимались на лифте на пятый этаж, и не мог понять как к нему относиться. Друг он или враг? Полезный или вредный? Так или иначе, этот матерый мужик казался человеком слова и дела, а значит — два дня я потерпеть мог. Наверное.
Глава 4Кочегарка
Меня поместили на пятый этаж, и оставили в камере — ждать. Тут явно уже обитал некто: двухъярусная кровать была аккуратно застелена на нижней койке, на верхней — матрас оказался скручен, постельное белье лежало ровненькой стопкой. Вроде как — чем выше этаж тюрьмы, тем более неадекватная публика, но кто знает? Я тут всего одну ночь перекантовался.
Наконец, с завтрака привели всю партию заключенных. Шаркая ногами мимо моего нового обиталища, эти хмурые типы зыркали на меня злобно. Похоже, из-за меня у них были проблемы с раздачей пищи, не прилетело бы мне потом за это от всего пятого этажа скопом…
— Хероплетов! — рыкнул охранник. — К стене!
Я отошел в дальний конец камеры, решетка отодвинулась и внутрь впустили кого-то в красном комбезе и с растрепанными волосами. Черно-белого цвета — почти как грива у зебры! Тот самый эльф!
— У вас пять минут оправиться — и на работу. Таго, введи его в курс дела!
Лязгнула решетка и мы остались один на один со странным остроухим.
— Хай! — сказал он и вдруг протянул руку в приветственном жесте. — Меня зовут Таго Гваунн Амилле. Будем знакомы.
— А? — удивился я. — И никаких попыток показать, кто в доме батька?
Все-таки тут, в этом Бурдугузе сидели рецидивисты и социально опасные элементы… Ну и я, да. Однако, эльф просто излучал дружелюбие.
— Что? Батька? Это что? А-а-а-а! Нет, зачем? Нам еще работать вместе и время коротать, Небеса знают сколько… Так что, ты сам будешь пробовать показать кто тут… Батька? Будешь рычать и кидаться на меня? Или скажешь как тебя зовут, ёлки?
— Бабай Сархан, — я пожал протянутую ладонь и хмыкнул: конечно, его рука была поменьше моей лапищи, но определенно в этом эльфе было много, очень много силы. И, похоже, он знался с маной. Саириной. А еще… Я не удержался и спросил: — Ты ведь уманьяр? Слишком много уманьяр для меня, за последние дни!
Ну да, его кожа имела характерный, слегка кирпичный оттенок, и плечи были пошире, чем у лаэгрим, хотя в остальном этот странный эльф походил именно на своих сибирских лесных братьев, а не на авалонских эльдар.
— Много? — удивился он. — Ты встречал уманьяр тут? Я, может год уже ищу-бегаю по всей России, ёлки! А тут — прям много?
— Троих, — сказал я. — Но это были очень, очень странные эльфы.
— А… — он пригладил обеими руками свою странную, полосатую шевелюру. — Я так понимаю, что подробности спрашивать бессмысленно? С чего бы тебе доверять мне, верно?
— Абсолютли, — кивнул я. — По крайней мере, не так сразу. Хотя, мне кажется, что парень ты не говнистый. По крайней мере, вежливый и доброжелательный, это в наших реалиях дорогого стоит… Даже если ты потом попробуешь меня задушить. Но пока вроде как у нас через пять минут какое-то дело, да? Что там намечается? Работу подкинут?
— Кочегарка! — вздохнул Таго Гваунн Амилле. — Для самых вредных заключенных. Я там уже прописался, ёлки!
— Ёлки? — переспросил я.
— Ёлки! Прицепилось это… Слово-паразит, да? По-нашему ёлка — фирр! Представляешь, когда говорил на своем языке — все время фиркал. Выучил русский, теперь «ёлки» говорю! Выверты психики… Слова ведь ни капельки не похожие, ни одной одинаковой буквы… Хотя, если всё детство…
Похоже, это Таго-как-его-там был тем еще балагуром.
— Ну, меня в кочегарку — это понятно. Я бардак на раздаче устроил и не дал себя избить. А тебя чего?
— А я по стенкам бегаю и лещи раздаю! — улыбнулся он. Зубы у него, как и у всех эльфов, были белоснежные, как будто из рекламы зубной пасты.
— Лещи? — нет, определено, сокамерник мне на сей раз попался прелюбопытный.
— Лещ? Я правильно сказал? Ну, слап! Постчйотчина! — у него внезапно прорезался акцент.
— Даже слишком правильно! Говоришь, год в России? И так приспособился?
— Импровизируй, адаптируйся, преодолевай! — вдруг выдал этот странный эльф как будто в воздух. — Давай, отвернись — я сделаю свои дела. Скоро нас позовут на работу!
— Товарищ, я вахты не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару, —
Огни в моей топке совсем не горят,
В котлах не сдержать больше пару!
— ревел я, орудуя огромной совковой лопатой.
Эльф ржал, и знай, успевал открывать топки и следить за вентилями и термометрами, чтобы отопительную систему не разорвало к японой матери. Он тут был уже опытный, не одну смену уголек кидал за плохое поведение. Идея немного взбрыкнуть и устроить итальянскую забастовку, максимально эффективно исполняя свои обязанности, и тем самым нанести ущерб пенитенциарной системе Государства Российского пришла к нам чуть ли не одновременно. Пожалуй, в тот самый момент, когда мой сокамерник первый раз воскликнул «Ёлки!» осознав мои возможности в роли экскаватора. Татау под обмотками полыхали золотом, я кидал уголь быстрее, выше, сильнее, да к тому же еще — добровольно и с песнями! Куда там работничкам, которые тут колупались до этого…
И мы решили дать жару! Ударить трудоголизмом по произволу тюремного начальства.
Вся суть местной работы для заключенных содержалась в одной меткой армейской поговорке про то, что чем бы солдат не занимался — лишь бы задолбался. И транспортеры для угля тут в теории работали, но на практике самым их наглым образом отключили от питания. А зачем тратить электроэнергию, если доступна бесплатная рабочая сила, которую нужно утомить до последней крайности?
Таго Гваун Промилле… То есть, Амилле, сидел здесь больше месяца и знал, какая кочегарка отвечает за те или иные помещения. Эта, например, была напрямую связана с административными помещениями и казармами для охраны. Три котла, три топки. Грузовик выгружает уголь в бункер снаружи, через трубу черные куски ископаемого топлива сыплются на транспортер и… И должны были бы автоматически доставляться к месту горения, но хрен там! С замершего транспортера один черный урук в грязном красном комбезе с лопатой в руках с энтузиазмом загружает его в топки. Благо, тут всего-то помещение размером примерно пять на семь метров, особенно далеко ходить-бродить не надо.