— Мотивация, однако… Нет для орка ничего более сладкого, чем рост личной силы и могущества…
— Только для орка? — хмыкнул я.
— Не только, — согласился он. — Но мы сейчас говорим о снага. А как же олог-хай, и уруки? Да и гоблины — сильно отличаются от зеленокожих. Ты сам об этом говорил только что… Я так понимаю, что с ними такой номер не пройдет, да?
— О, да. Тролли сделают так, как посоветуют им духи предков. А духи предков ради того, чтобы посмотреть на «макарену» от десяти тысяч орков, сделают всё, что скажу им я — через Хурджина. Поэтому у меня будет что-то около двухсот или трехсот тяжелых олог-хайских пехотинцев уже через две недели. Что касается гоблинов… Они так освоились, вросли в коллектив, можно сказать. Кажется, гоблинов у меня даже больше, чем людей — они чуют выгоду и сбегаются на поживу, как тараканы. Следуют за крысиным королем, то есть за мной — на данный момент. Потом, правда, если Акелла промахнется, они растерзают меня и поджарят на костре, и сожрут, приговаривая про сто двадцать килограмм легкоусвояемого уручьего мяса, но пока — гоблины со мной…
— А уруки? — поднял бровь его светлость, попадая по самому больному месту.
Но виду я не подал и ответил невозмутимо, хотя мне это дорогого стоило:
— А уруки пойдут в Гренадерский Корпус. Там веселее, меньше работы и больше крови. Мне достанутся только инвалиды и уручья мелочь… Но даже покалеченный урук — это великая сила, они тоже будут у меня есаулами. В конце концов — есть аугментация и другие варианты. А что касается гребаных папуасов десяти-пятнадцати лет… Их мы будем сбрасывать на вражеские позиции с дельтапланов вместо бомб с сибирской язвой!
Воронцов хрипло расхохотался. А потом сказал:
— Месяц. Кажется, у тебя будет месяц. Я договорился — Августейший Атаман всех Орочьих Войск походатайствует, чтобы ЧВК «Орда» сформировала из своего числа отряды тылового хтонического охранения. Можешь начинать подготовку — вас перебросят на Карпаты, к Паннонской Хтони.
— К Инферно… — задумчиво проговорил я.
— Кавказ — и так слишком сложный регион, чтобы проводить тут такие эксперименты, — не обратил внимание на мою реплику Георгий Михайлович. — И да, Грозные не против, чтобы ты забрал с собой хоть всех кавказских орков. И, кажется, будут не против, если ты угробишь их всех, и…
— … и угроблюсь сам, — вернул кривую ухмылку я. — Не дождетесь!
— Ну-ну… — светлейший князь потер лоб ладонью. — Ладно. Будем считать, моя надзорная миссия была успешной. Занимайтесь.
И под раскаты далекого грома исчез.
— Это моя алебарда! — орал есаул, вышагивая вдоль марширующей колонны снага. — Таких алебард много, но эта — моя!
Орки хором повторяли за ним каждую из фраз, в сотый или тысячный раз за эту ночь. Пехотинцы Орды двигались на Запад под покровом тьмы по обочинам самых пустынных дорог, чтобы не чинить препятствий регулярным войскам и мирным обывателям, которые предпочитали белый день черной ночи. Ночь — друг и союзник орков!
— Моя алебарда — мой лучший друг! — надрывался зеленокожий мускулистый молодчик с ирокезом, один из той выжившей полусотни, и хриплые глотки тысяч добровольцев-снага вторили ему так, как будто от этого зависело всё их существование. — Это — моя жизнь! Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью! Без меня моя алебарда бесполезна! Без моей алебарды бесполезен я!
Я курсировал на мотоцикле вдоль рядов своего воинства, контролируя марш и вдохновляя своим великим и ужасным бабайским присутствием тех, кто еще сомневался в правильности принятого решения стать ордынцем. Ну и решал вопросы логистического характера: пока авангард на фургонах занимался установкой одного лагеря — впереди, где Орда остановится на дневку, арьергард собирал второй, покинутый на закате. После нас оставалась только вытоптанная земля, ни единой мусорины или испоганенного здания, ни одного обломанного дерева! Это был принципиальный вопрос. Ведь четвертым, пятым и шестым постулатами Бабайской Ясы стали пункты о необходимости мыть руки и поддерживать чистоту, и порядок в целом, запрет на матерщину при женщинах и категорический запрет на вытирание хрена об занавески. Мы хотели считать себя хорошими парнями и старались, как могли.
Бесконечная колонна терялась во тьме, разрываемой лучами фонарей в руках есаулов и отблесками Белых Дланей на знаменах. Содрогалась земля под сотнями и тысячами ног. Новообращенные ордынцы повторяли свою мантру, безбожно стыренную мной у Стэнли Кубрика. Попаданец я или нет? А какой попаданец без плагиата?
— Я должен сильно рубить врагов своей алебардой! Я должен бить сильнее, чем бьет враг, который пытается меня убить. Я должен убить его до того, как он убьет меня. И я это сделаю, клянусь перед всей Ордой и атаманом! Я и моя алебарда — мы защитники моей Родины и моей Орды. Мы не боимся врагов. Мы спасители жизни. Пусть будет так. Пока не останется больше врагов. А потом мы найдем новых! Лок-тар огар!
— ЛОК-ТАР ОГАР!!!
Прошел только месяц, а мне уже начинало казаться, что кое-что, может, у нас и получится.
Мы шли на запад.
Глава 12Сеанс массовой психотерапии
Бахар привел сибиряков, когда мы стояли огромным табором в какой-то балке недалеко от реки с эпичным названием Сарматская. Ну как привел? Мы воспользовались старыми подвязками на железной дороге и пять эшелонов, состоящих из теплушек с орками и людьми, довезли дикую толпу сюда за несколько дней. Да, да, людей на удивление оказалось тоже довольно много: что-то около четверти из всех рекрутов. Всё-таки Орда стала узнаваемым брендом, а мои способности Резчика тайной больше не были. Так что перспектива заслужить кровью и потом нечто, могущее если и не поставить вровень с магами, но — по крайней мере — дающее шанс держать голову высоко поднятой при общении с пустоцветами, привлекало в наши ряды амбициозных и отчаянных парней с сервитутских окраин и даже кое-кого из земщины.
Ну, и деньги, конечно, тоже манили. Все знали — в Орде всё делится на всех, никто добычу не зажимает. Сколько добудем — столько и заработаем, никакой фиксированной ставки жалованья! На кой черт нам те, кто собирается получать зарплату? Нам нужны были те, кто готов был добывать и зарабатывать!
О войне пока не говорили. Считалось, что нашу ЧВК наняло государство для зачисток Хтони на южных рубежах, пострадавших от прошлогодних столкновений с балканцами и от восстания упырей в Буковине. Об этом трепались по телеку и в Сети, именно это мы говорили всем встречным-поперечным. Орки идут отвешивать трындюлей чудовищам!
«Имела жаба гадюку!» — радостно потирали руки обыватели.
Итак, с новобранцами Бахара наша численность перевалила за пятнадцать тысяч, а еще нам навстречу торопились колонны Щербатого, который собирал отряды с Поволжья…
— Если с поля боя бежит один — десятку смерть! — Двухголовый объяснял принцип ордынской децимации, тряс дрэдастой башкой и ходил меж рядов отрабатывающих удары алебардами бойцов, тыкая суковатой палкой в тех, кто чего-то там делал неправильно. — Если бежит десяток — сотне смерть! Бежит сотня — тысяче смерть! Бежит тысяча… А ну, ты, молокосос в желтой майке, скажи-ка, что будет, если побежит тысяча?
— Всей Орде — смерть! — выкрикнул урук-подросток со зверским лицом.
Майка-безрукавка кислотного цвета торчала из-под элементов урук-хайского национального костюма, пацан был жилистый и крепкий. Этот молодой был мне откуда-то знаком, совершенно точно. Но вспомнить обстоятельства нашей встречи мне никак не удавалось. Имя еще у него такое, легендарное… Не то Азог, не то Тралл, а может и вовсе Аспарух… Что-то такого уровня.
— Молоде-е-ец! — Бахар одобрительно постучал по голове палкой легендарной Желтой Майке. — Умеешь проводить логические цепочки, надо же! Но ты не прав, желтая майка! Не будет такого, чтобы тысяча ордынцев сбежала! Если нас будет тысяча и пойдем мы даже долиною тени смертной, то не убоимся зла! Потому что мы и есть самое страшное зло в любой долине, а? Мы всё сожжем, всех убьем и всех оттрахаем! А, ять… Не, после того, как сожжем, мы никого трахать не будем. Мы сначала оттрахаем, а потом сожжем. Мы же адекватные, а не какие-нибудь там…
И набрался же, засранец Двухголовый, от меня изречений! Оно, с одной стороны, льстило, а с другой — пугало. Чем больше сила, тем больше ответственность? А ну, как не справлюсь со всей этой массой долбоящеров? Или своей философской дичью заведу их куда-нибудь не туда… Орду срочно нужно было куда-то применить, направить кипучую энергию в… Нет, не в мирное русло. В русло самое что ни на есть агрессивное и разрушительное — но при этом прибыльное и эффектное!
— Бабай, кончай мечтать, пошли кофе пить! Телик посмотрим, там Кузя настроил, говорит — по новостям твою эту цыпу-дрипу показывают, она теперь настоящая ведущая, а не погодная! — Евгеньич махал мне рукой от штабной палатки.
Что характерно — даже в походе наши предпочитали Первый Черноморский телеканал, а не всякие там московские топовые конторы. Вот она — любовь к малой родине!
— Иду, иду! — я отвлекся от занимательного зрелища тренирующихся в поте лица своего ордынцев и зашагал через лагерь, к шатру, с крыши которого в небеса смотрела спутниковая антенна, а изнутри раздавался бархатный голос Маргариты Рошаль.
Похоже, ей приключения в Хтони и пожар в «Мускате» пошли на пользу: Марго вела новости! Это, насколько я знал, куда как выше в телевизионной иерархии, чем прогноз погоды! И очечки эти в золотой оправе на ее носике смотрелись очень провокационно-элегантно, и жакетик этот — тоже, да и пуговичку можно бы застегнуть, а то и две, а то народ мужескаго полу больше не новости слушал, а в ложбинку ту самую пялился… Какая разница, что она говорила? Главное — как она это говорила!
— А Бабай ее трахал… — раздался откровенно завистливый голос Кузи откуда-то из-под лавки, но я даже среагировать не успел!
Потому, что Маргарита на экране неожиданно вздрогнула, дотронулась до уха, в котором явно располагался микронаушник, и звенящим голосом произнесла: