инквизиция, боровшаяся за искоренение вольнодумства.
В университете боролись прогрессивное и реакционное направления. Иногда в нем появлялись такие профессора, как Джордано Бруно, который читал там в течение двух лет в качестве ординарного профессора лекции по философии Однако реакционная часть профессуры и студентов заставила Бруно покинуть университет и город. В высшей школе Тулузы тогда насчитывалось до десяти тысяч студентов, которые принимали участие в управлении университетом и избирали профессоров Университет был своеобразной автономной республикой в городе.
Гражданские войны XVI в. во Франции, борьба гугенотов и католиков обострили борьбу двух лагерей и в Тулузе. Вплоть до 1586 г. в Тулузе действовал закон о веротерпимости Профессора-вольнодумцы могли выступать перед студентами Тулузы, не выполняя никаких церковных обрядов и находясь фактически вне религии. Отмена этого закона католической Лигой привела к осложнению обстановки в Тулузе. Не изменил положения и Нантский эдикт 1598 г., признавший равноправие гyгенотов и католиков; тем не менее после гражданских войн в Тулузе начинается период католической реакции и город становится одним из главных бастионов католицизма на Юге Тулуза находилась под влиянием партии Гизов и испанского двора.
Джулио Ванини стремился уехать как можно дальше от Парижа, где общеевропейский «ученый» центр ортодоксального католицизма — Сорбонна фактически объявила его еретиком. Причины, побудившие Ванини поехать в Гулузу, установить трудно. Скорее всего, он искал хоть относительно спокойное и безопасное место. Но такого места Ванини не мог бы найти ни в одном из уюлков Европы. Имя Джулио Ванини было уже настолько известным, что в Тулузе ему пришлось скрываться под именем Лючилио или Помпео Училио.
Его судья Габриель Грамон писал, что некоторое время Ванини жил скрытно, но затем постепенно завел знакомства. Благодаря своему уму и красноречию он стал воспитателем детей первого президента тулузского парламента Лемазюрье. Можно предположить, что приглашение в дом Лемазюрье было сознательной провокацией со стороны властей. Вскоре он начал также преподавание медицины, философии и теологии широкому кругу тулузской молодежи. По свидетельству Грамона, он «вызывал восхищение молодежи, которая подражала ему и следовала за ним». В примечаниях к книге Грамона, написанных в первой половине XVII в., сказано, что Ванини в Тулузе «выдавал себя за ортодокса, будучи убежденным атеистом». По свидетельству ученого голландца Боррикиуса, Ванини выступал однажды в Тулузе перед небольшой аудиторией наиболее ученых и влиятельных людей города. Грамон говорит, что Ванини продолжал «догматизировать» в Тулузе.
Деятельность Ванини в Тулузе продолжалась лишь несколько месяцев. Летом 1618 г. в Тулузу явился некий молодой дворянин по имени Франкоп (или Франкони), которого иезуит Гарасс называл «знатным и благочестивым». Он примкнул к кружку Ванини, слушал его и, как и другие его ученики, восхищался им. Можно полагать, что направленность речей Ванини не отличалась от теорий и мыслей, изложенных в «Диалогах»: «Он не признавал бога, приписывал все случаю, был совратителем с пути истинного неопытной молодежи, с восхищением называя природу творческим началом и матерью всего существующего» 150. Фрапкон сыграл роковую роль в судьбе Ванини. Восхищаясь блеском ума и глубиной теорий своего учителя, он сблизился с ним, что, возможно, подтолкнуло Ванини на более откровенные высказывания в его присутствии. Дело закончилось тем, что Франкон написал на Ванини донос. Можно предполагать, что Франкон был подослан инквизицией и фактически был ее агентом. Не случайно судья Грамон, рассказывая о деле Ванини, именует доносчика Франкона «благородным, превеликой честности горожанином». Иезуит Гарасе пишет, что Франкон собирался вначале убить Ванини кинжалом, а затем донес па пего. Нет сомнений, что рука Франкона направлялась католическими кругами, решившими так или иначе покончить со смелым и непокорным философом-атеистом. Даже иезуит Дюран пишет, что дело Ванини было спровоцировано и организовано инквизицией и по ее указке проведено тулузским парламентом
Осенью 1618 г. Ванини был арестован. Это произошло в Тулузе на улице Жипонье, расположенной недалеко от Гаронны. При аресте среди его вещей был обнаружен хрустальный сосуд с большой живой жабой, что давало возможность обвинить его в колдовстве. Ванини потом объяснял судьям, что он таким образом приготовлял лекарство от одной болезни. Следствие вел президент тулузского парламента Грамон. Его роль в деле Ванини определил итальянский историк Рафаеле Палумбо: «Грамон — это палач, который осудил Ванини на основании клеветы», а до этого сделал все возможное для оправдания и обоснования ареста Ванини. Можно полагать, что он был главной фигурой, которой католические верхи доверили и поручили организацию суда и казни Ванини. Следствие велось долго, допрос шел за допросом, проводились очные ставки с Франконом, но Ванини упорно отрицал все обвинения. Он чувствовал себя сильнее своих судей и обвинителей и полагал, что его знания и ораторское искусство дадут ему возможность и на этот раз отвести от себя обвинения и продолжать борьбу. Придерживаясь своей тактики маскировки, он принял твердое решение сопротивляться до последней возможности и только убедившись, что все средства исчерпаны, выступить открыто и не просить милости.
Ведение дела Ванини взял на себя Катель, советник тулузского парламента. Он был одной из самых мрачных фигур католического судилища, ярым сторонником осуждения Ванини, в то время как некоторые члены суда, очевидно в меньшей степени связанные с католическими властями, предлагали ограничиться изгнанием его из Франции. Ванини держался спокойно и твердо, как в тюрьме, так и на допросах. Когда Ванини приводили из тюрьмы на допрос, его наружность обращала на себя внимание: худой, высокий мужчина, с головой мыслителя, с блестящими глазами и пылкой речью. На допросах говорилось, что кроме открытых выступлений Ванини его ближайшим ученикам были известны тайные лекции, которые он читал дважды в неделю. Грамон говорит, что «среди самой юной части молодежи, падкой на новые идеи, он излагал свои мысли о невозможности воплощения бога, все приписывал случаю, поклонялся природе». На этих лекциях он насмехался над католицизмом, приводил доводы атеистов и, как отмечал в своих мемуарах Маланфан, «слабо им возражал». Это свидетельство подтверждает, что и в своей устной пропаганде Джулио Ванини использовал метод дискуссии, примененный им в «Амфитеатре» и «Диалогах».
Современный событиям источник так рассказывает, за что судили Джулио Ванини: «В ноябре месяце прошлого (1618) года был арестован и заключен в городскую тюрьму Тулузы некий итальянец, философ и очень ученый человек, который преподавал на дому детям и юношам из хороших семей, стремившимся в совершенстве овладеть философией. Он придерживался мнения и обучал, что наши тела не имеют души и что умирая каждый из нас становится мертвым, как и грубые животные; что дева Мария (о, отвратительное богохульство!) знала телесную близость, как и другие женщины, и произносил другие более постыдные, недостойные ни написания, ни произношения слова. Своим красноречием он так настоятельно внедрял свое вредное мнение в сознание своих слушателей, что они начали колебаться в вере, принимая ее за ложное учение. Когда сведения об этом дошли до ведома парламента, последний вынес решение против этого нового магистра. Будучи схвачен и допрошен, он утверждал, что придерживался правильного учения»151. Следствие длилось несколько месяцев. Его обвиняли в пропаганде безверия, отвращении молодых душ от истинного бога, в безнравственности. Вапини обладал огромной силой логики и обширными философскими и богословскими знаниями; он мог доказать судьям, что проповедовал «истинного бога», доказать и по существу и по форме, хотя к процессу привлекались многие теологи, знаменитые проповедники, министры (главы) кальвинистских общин из Монпелье. Маскировочная одежда его лекций для молодежи и его доказательств па суде была ортодоксально-католической, как и в его книгах. Но на стороне суда была сила закона, которым в своей животной ненависти и в страхе перед всем новым и разумным пользовались католические мракобесы.
Однажды на допросе Ванини спросили, в чем состоит его истинная вера. Он ответил, что верит в бога и троицу. «Докажи!» — приказал ему судья. Ванини быстрым взглядом обвел помещение, увидел па полу соломинку, поднял ее и сказал: «Вот эта соломинка заставляет меня верить в бога. Зерно, брошенное в землю, питается, умирает и гниет; затем белеет, зеленеет, выходит из земли, питается утренней росой и дождем, вооружается колючими остриями, которые отгоняют птиц, наполняется, покрывается зелеными листьями, желтеет, опускает свою голову и опять умирает. Затем его срезают, отделяют зерно от стебля, и плодом питаются люди, а соломой животные, которые служат людям. Если сказать, что природа создала это первоначальное зерно, то кто же создал природу? Значит, бог создатель всего» 152. Это по сути дела пантеистическое доказательство по форме было ортодоксальным, и судьи не могли придраться к Ванини и обвинить его в безбожии. Такие быстрые, яркие и неопровержимые доводы он приводил, очевидно, в течение всего следствия. Данных для обвинения Ванини было явно недостаточно. Но это не смущало судей. Они знали, что перед ними не безвестный учитель Лючилио, а автор присужденных к сожжению книг Джулио Ванини. На него могли смотреть к тому же, как на сторонника Джордано Бруно. Хотя Ванини нигде в своих трудах не называетего имени, он обращается к теории Бруно о множественности миров: так, в «Амфитеатре» он делает выписку о «небе конечном, над которым сотворено небо бесконечное». Формально его судили только за атеистическую деятельность в Тулузе. Весьма вероятно, что так было задумано католическими властями.
Тогда же была создана версия о частном характере осуждения Ванини и непричастности к делу католической церкви и инквизиции. По мнению Маланфана, если бы Ванини добился передачи дела инквизиции, то последняя ограничилась бы только дисциплинарным взысканием. Основываясь на этих предположениях, великий французский философ-рационалист Декарт, современник Ванини, также считал, что «не за то погиб Ванини, что он написал свои сочинения, он был осужден за частные действия и речи…». Очевидно, версия о частном характере осуждения Ванини широко насаждалась во Франции XVII в. Католические круги с целью смягчить жестокость действий тулузского парламента пытались объявить Ванини сумасшедшим. В «Историческом словаре», вышедшем в Неаполе в 1741 г., было написано: «Если бы Ванини не был сожжен, он все равно умер бы в связи с сумасшествием».