Другой представитель того же ордена иезуитов, Гарасс, говорит, имея в виду три прочитанные им книги Ванини, что автор в них выступает как киник, обманщик и «завершенный атеист». Сравнивая Ванини с его предшественниками, Гарасс писал: «Парацельс — это мечтатель-ипохондрик, Помпонацци — законченный атеист, Кардано — просто профан, Агриппа — одержимый бесом. Ванини же был умноженным воспроизведением всех этих четырех». Поскольку он атеист и «умноженное воспроизведение» своих предшественников-вольнодумцев, автор считает себя обязанным самым явным образом оклеветать Ванини: «…на свободе, — говорит оп, — это было наиболее презренное существо, когда-либо жившее па земле».
Католические критики Ванини считали своей задачей очернить передовых философов. По словам Гарасса, среди «наиболее благородных задач, требующих выполнения в наши дни», прежде всего выделяется такая, как «показать с очевидностью, что конец догматиков-атеистов всегда сопровождается проклятием бога и людей». «Первым из них, — писал он, — был Ванини в Тулузе». Гарасс называет его «воинственным, злым, трусливым».
Одним из наиболее яростных врагов Ванини из лагеря реакционных церковников был Грамон, который говорил, что «большая часть людей смотрит на него как на ересиарха, но я смотрю па пего как на атеиста, ибо отрицать бога не значит быть ересиархом… Он издевался над всем священным и религиозным… обоготворял природу, как добрую мать и причину всего существующего. Это его основное заблуждение». В примечаниях к сочинению Грамона говорится, что Ванини был «убежденным атеистом» и «скорее медиком, чем теологом» 163.
Таким образом, различные характеристики, которые дают Ванини его современники, — яркое доказательство того, что подход к его творчеству и его деятельности был классовым, и другим он не мог быть. Представители реакционных католических кругов, пытавшиеся укрепить идеологические основы разлагавшегося уже феодального общества, с бешеной злобой нападали на передовых мыслителей. На философов-атеистов и противников католицизма возводилась грязная клевета. И друзья и враги правильно оценили деятельность Джулио Ванини: он выступал против католицизма, фактически отрицал бога, даже в качестве перводвигателя. Поэтому современники по праву считали Ванини атеистом, а не главой какой-либо новой ереси, ученым, а не богословом.
Несколько работ, посвященных Ванини, появилось в начале XVIII в. Это книга Олеариуса «О жизни и смерти Ванини», вышедшая на латинском языке в Иене в 1708 г., работа Шрамма «О жизни и трудах знаменитого атеиста Джулио Чезаре Ванини», написанная по-латыни и увидевшая свет в 1709 г., появившиеся в Амстердаме в 1711 г. «Беседы по различным темам истории, литературы, религии и критики» француза де ла Кроза. Ее четвертый раздел посвящен атеизму, и в нем речь идет также о Ванини. Итак, спустя почти столетие после гибели Ванини писатели разных стран справедливо оценивали его как атеиста.
Давид Дюран, выпустивший в 1717 г. в свет одну из первых и достаточно полных работ о Ванини, поставил перед собой задачу изучить его творчество и жизнь с позиций клерикала и члена ордена иезуитов. Он, действительно, «познакомился с сильными и слабыми сторонами Ванини собственными глазами, т. е. прочитав все его труды». Он считает, что Ванини был атеистом, а не мучеником, ибо атеисты, по мнению Дюрана, не способны к возвышенным чувствам. Многие философы и теологи XVII и первой половине XVIII в., — такие, как Грац, Миллер, Паркер, — справедливо считали Джулио Ванини атеистом.
Однако было и другое направление в историографии, связанной с именем Ванини. Его основоположником был некий «датский вольнодумец», автор «Апологии Джулио Чезаре Ванини, Неаполитанца», изданной в 1712 г. в городе с необыкновенным названием Космополис. Было установлено, что этот безымянный сочинитель — не кто иной, как Пьер Франческо Арпе, а Космополис — это Роттердам, центр гуманизма общеевропейской известности. Основываясь на «благочестивых», хотя и совершенно формальных оговорках Ванини в его трудах, Арпе доказывал, что неаполитанский философ якобы не был атеистом и не отрицал бога, называя природу богом лишь образно. Эту точку зрения разделял и один из крупнейших немецких философов Готфрид-Вильгельм Лейбниц (1646–1716). В своих трудах Лейбниц вообще стремился примирить религию и науку, шел на компромисс с феодальной идеологией. Он также считал, что Джулио Ванини не был атеистом, что поэтому он не заслуживал казни и стал случайной жертвой интриг светской и духовной аристократии Тулузы.
Такая постановка вопроса автора «Апологии» — Пьера Франческо Арпе, выхолащивала сущность мировоззрения Ванини и вела к попытке «примирить» Ванини с католической и вообще религиозной идеологией.
Большой интерес представляет вопрос об отношении к Ванини великих французских атеистов XVIII в. Прежде всего, следует обратиться к одному из предшественников французского просвещения — Жану Мелье, жившему в конце XVII — начале XVIII в. Приходский священник, он ненавидел, как он сам говорил, «благочестивую ложь», которую ему приходилось проповедовать. Перед смертью он оставил трехтомное «Завещание», страницы которого заполнены резкой и убедительной критикой христианского учения. Мелье доказывал, что вера в бога не всегда была среди людей и что наиболее просвещенные люди отрицали его. В качестве примеров он приводит Сократа и Аристотеля. «Свидетели тому, — писал он, — Диагор и Пифагор, оба великие философы, которые были изгнаны и сосланы и книги которых были сожжены за то, что их авторы дурно отзывались о богах и писали против них. Есть еще много других подобных философов, например, атеист Ванини…»164. Таким образом, Жан Мелье ставил Ванини наряду с крупнейшими философами и считал его атеистом.
Французский материалист Дени Дидро (1713–1784), один из наиболее ярких философов-атеистов XVIII в., считал Ванини воинствующим атеистом, сражающимся с деистами: «Только деист 165 может выдержать натиск атеиста. Суевер слишком слаб для этого. Его бог существует только в воображении. Кроме действительных трудностей предмета, он бессилен и перед всеми теми, которые проистекают из ложности его собственных понятий. Какой-нибудь К. или Ш. был бы в тысячу раз опаснее для Ванини, чем Николи и Паскали 166 всего мира» 167.
Своеобразную характеристику дал Джулио Ванини крупнейший представитель французского просвещения XVIII в. Вольтер (1694–1778). Он был идеологом прогрессивной французской предреволюционной буржуазии, антиклерикалом. Ему, как и Ванини, приходилось маскироваться, нападая на религию. Маркс сравнивал его с Ванини, подчеркивая, что у них был один и тот же метод критики религии: он «проповедует в тексте безверие, а в примечаниях защищает религию, — и верил ли кто-нибудь в очистительную силу этих примечаний?»168. Однако Вольтер не дошел До последовательного атеизма, он признавал бога как перводвигателя вселенной, т. е. был деистом. Более того, Вольтер считал признание бытия бога необходимым для того, чтобы держать в повиновении народ. Отсюда его крылатые слова: «Если бы бога не было, его следовало бы изобрести». Выступая против религиозного фанатизма, он был и противником атеизма, хотя считал его меньшим злом. В этой непоследовательности сказалась классовая буржуазная ограниченность Вольтера. Вольтер изумлялся тому, что у Ванини можно встретить доказательства существования бога, по он не принимал в расчет, что это было у итальянского философа лишь прикрытием для отрицания бога. Философское определение божества в «Амфитеатре» Ванини Вольтер использовал для критики ортодоксального католицизма. Вольтер в своем «Философском словаре» писал, что «Ванини был лишь чужеземным педантом без каких-либо выдающихся качеств. Это был бедный неаполитанский священник, проповедник и теолог по своему ремеслу, диспутант, допускавший крайности». Идею Ванини об эволюции существ он понимал следующим образом: «Идея, подобная правде, более возвышенная, чем правильная, но которая так же далека от атеизма, как существо от небытия». Будучи деистом и противником атеизма, несмотря на широту своих познаний и глубину мысли, Вольтер не смог правильно оценить Ванини, хотя и проявлял к нему большой интерес, чувствуя, что он является незаурядной личностью. Вольтер переводил Ванини, но его перевод с латинского был неточным из-за неполноты. До Вольтера эти же отрывки были полностью и правильно переведены на французский язык Дюраном в его книге о Ванини.
Франсуа-Ноэль Бабёф (1760–1797), вожак нарождавшегося французского пролетариата, был большим почитателем Ванини. В одной из его рукописей, исследованной советским ученым В. М. Далиным, записана краткая биография Ванини (в ней, в частности, сказано, что Ванини был сожжен живым). Бабёф знал о внимании Вольтера к творчеству великого итальянского вольнодумца. В своей библиотеке Бабёф имел редкий экземпляр «Амфитеатра» Джулио Ванини и нередко обращался к нему. Он уточнял переводы Вольтера из этой книги и делал свои, приближающие французский текст к латинскому оригиналу Ванини. «Несколько лет назад, — рассказывает Бабёф в этой рукописи, — один из моих друзей попросил меня предоставить на время текст Ванини и перевод Вольтера, чтобы показать их архиепископам Нарбоннскому (Диллону) и Эксскому (Буажелену). Они сказали ему, что это — настоящая галиматья. Было бы странным, если бы Вольтер взял на себя труд переводить галиматью, тем более, что перевод был очень трудным. Но он был поэтом, гением, и он увидел лучше епископов, что в стремлении получить какое-либо представление о невидимом и непостижимом существе, управляющем вселенной, Ванини пошел дальше, чем чей-либо человеческий разум». В этом отрывке все представляется крайне интересным: и то, что в бурные годы великой французской буржуазной революции к Ванини обращаются деятели революции и их противники — князья церкви; и то, что Ванини становится в эти годы ниспровержения феодальных порядков объектом идеологических споров; и то, что коммунист-утопист Бабёф понимает Ванини правильнее, чем Вольтер, и по заслугам оценивает великого итальянского атеиста.