Обряд царского бракосочетания, хоть и был демократизирован и сокращен в масштабах, все равно вызвал у меня чувство внутреннего протеста. Я чувствовал себя участником какого-то разгула темных сил, своего рода пира во время чумы. В отличие от уходящей в прошлое элиты, не видящей в этом ничего зазорного и даже не желающей знать о бедственном положении русского народа, мы, пришельцы из будущего, сделаны из другого теста. У нас есть совесть, и веселиться в тот момент, когда где-то от голода умирают дети, мы не считаем для себя возможным. С другой стороны, мы все знаем, насколько при подготовке этого мероприятия был урезан первоначальный осетр. С точки зрения семейства Романовых, свадьба эта бедная, почти сиротская, – но Ольга была упряма, а единственный человек, у которого хватает терпения с ней спорить (то есть ее маман Мария Федоровна) махнул на младшую дочь рукой. Мол, ее папа тоже был экономен до скупости: он, когда его не видел никто из посторонних, в кругу семьи носил стоптанные сапоги и протертые штопанные мундиры. Вдобавок к урезанию бюджета мы с Ольгой по-иному подошли и к формированию списка приглашенных гостей. Если прежде на царские свадьбы, помимо других Романовых, были званы чины первых трех классов «табели о рангах» да иностранные дипломаты, то мы заявили, что это наше чисто семейное торжество, а потому его гостями станут лично близкие нам люди. Точка. И спорить бесполезно.
Если экс-император Николай, как говорят, был одержим эпохой царя Алексей Михайловича Тишайшего, то у нас получилась мизансцена, похожая на времена Киевской Руси. Столы для пира были составлены в форме буквы «П», при этом во главе стола, на возвышении, сидели виновники торжества – две пары новобрачных; там же – родня Ольги и наш старший комсостав. У нас с Ольгой был один трон на двоих, как это и полагалось в те далекие времена. Это после мероприятия она снова станет императрицей, а я – князем-консортом. Но сейчас, на этом пиру, мы – великий князь и княгиня Цусимские, которые пируют вместе со своей дружиной и семьей главного воеводы. А внизу, за двумя столами, которые составляют ножки этой буквы, сидят те, кого мы можем назвать своей верной дружиной. Жаль только, что за этим столом нет команд кораблей, которые занесли нас в этот мир и одержали первые победы; но мы не забыли и исправно подняли в их честь бокалы, а императрица осыпала их крестами и звездами (имеются в виду звезды на погоны, то есть очередные звания). Кто-то же должен присматривать за благонравием японцев, чтобы у нас на заднем дворе снова не завелась язва. К тому же Цусима – крайне важный актив и удерживать эти острова за собой необходимо в любом случае.
Да, Ольга рассказала мне свой давний сон, еще элиотских времен, который она считает пророческим. Говорит, что именно тогда она поняла, насколько сильно меня любит, и приняла решение пойти по пути, указанному Павлом Павловичем, чтобы поддержать меня лично и все наши начинания. Ведь страх потери возникает только по отношению к тому человеку, который по-настоящему дорог. У меня нет столь яркого воображения, как у моей дражайшей половины, наделенной даром художника, и мне не снятся цветные и яркие сны, но, несмотря на это, я понимаю какое сокровище мне досталось в жены, причем безотносительно ее происхождения из Романовых и титула императрицы. Если бы Михаил согласился принять трон, то мое отношение к ним обоим ничуть бы не изменилось. Ольга навсегда бы осталась моей любимой, а Михаил – другом.
Склонившись к розовому ушку, я тихонько шепчу в него, как сильно я люблю мою дорогую девочку. Ольга краснеет и прячет смущенную улыбку в кулак. Да, это так; пройдет еще немного времени, и мы с ней останемся наедине. Сейчас мы муж и жена перед Богом и людьми, но нам еще необходимо преодолеть последний барьер и стать самыми близкими людьми друг для друга. Такими близкими, чтобы, как говорят в народе, между нами и нитку нельзя было продернуть. Кстати, пьем мы с Ольгой только фруктовую сельтерскую, морсы и другие безалкогольные напитки. Прямо из этого зала, как только закончится застолье, мы удалимся для того, чтобы приступить к деланию наследника, и, судя по смущенной улыбке новобрачной, она это знает и, более того, предвкушает.
Кстати, угощали гостей и виновников торжества не только хлебом единым. Я имею в виду, что помимо яств русской кухни и заморских деликатесов, подаваемых на столы услужливыми лакеями, была еще и культурная программа. Правда, от пляшущих балеринок я отказался наотрез. Еще чего не хватало! В основном нас развлекали певцы и артисты комического разговорного жанра, но все это было, что называется, разогревом. Разогревали публику, то есть нас, для выхода Шаляпина… Да не Прохора (будь он неладен), который, позабытый всеми, остался в двадцать первом веке – а Федора! Ну ладно, нет ничего удивительного в том, что на императорскую свадьбу позвали самого Шаляпина. Ведь сейчас как раз его время, расцвет таланта и славы. Одним словом, попасть в начало двадцатого века и не послушать Шаляпина было бы нонсенсом. Удивились мы, когда он раскрыл рот и запел… Во-первых – это была уже переделанная «любэшниками» «Красная армия», в которой слово «красная» была повсюду заменена на «русская». За ней, без всяких переделок, последовал «Орел шестого легиона», потом певец спел «Священную войну» в которой слово «фашистская» было изменено на «японская», потом была обычная в его репертуаре «Дубинушка», за ней – «Офицеры» (тоже вроде бы с переделками), и в самом конце Шаляпин спел «Гимн России» нашего времени. Все, господа офицеры, занавес. Господа-товарищи офицеры повскакивали из-за столов и грохнули такими рукоплесканиями, что можно было подумать, будто прямо на голову рушится потолок.
Потом мы всей компанией в триста человек, включая Шаляпина, императорских высочеств и отставных величеств, фотографировались на широкой дворцовой лестнице… Каждый из приглашенных, в том числе и кавалеры георгиевских крестов из рядового состава, должен будет получить по две карточки. Представляю себе, как в какой-нибудь заштатной Жуковке Симбирской губернии, где отродясь перебивались с крапивы на лебеду, престарелые родители получат от своего чада фото, где тот с крестом, в одной компании с бывшим государем-императором и нынешней государыней – на ее, государыни, свадьбе… Впрочем, шокирующее письмишко своим родным может черкнуть не только отличившийся рядовой или унтер, но и любой из приглашенных на данное мероприятие младших офицеров. Ведь они тоже, по сути, большие дети, которым не солдат в штыковые атаки водить, а еще в солдатики играть…
После фотографирования я перекинулся парой слов с Шаляпиным. И вот тут выяснилось, что просто так на императорский корпоратив он и не подумал бы поехать – чай, не Николай Басков нашего времени. Но потом ему сказали, что основным контингентом среди приглашенных будут герои Тюренчена и вообще русско-японской войны – и только тогда он согласился почти с радостью. Вот так, а вы думали? Впрочем, времени на долгие разговоры с Шаляпиным у меня не оставалось, ибо гостям уже было пора расходиться по домам и казармам, а нам с Ольгой в сопровождении самых близких друзей – удаляться в опочивальню. Совершенно не понимаю людей, которые в день своей свадьбы напиваются до положения риз. Взяв Ольгу под руку, я еще раз поблагодарил свою предусмотрительность, которая позволяла мне употреблять только безалкогольные напитки.
[22 августа 1904 года. Санкт-Петербург, Зимний Дворец, личные апартаменты правящей императрицыЕё Императорское Величество Ольга Александровна Романова.]
Я очень волновалась в день своего бракосочетания. Собственно, причин для волнения у меня не было, но, видимо, подобное происходит со всеми невестами, которые выходят замуж по любви. Волнение это и было вызвано чрезмерной радостию, предвкушением всей полноты будущего семейного счастья… В ТОТ РАЗ я ничего подобного не чувствовала. Да и брак оказался ненастоящим… Сейчас мне казалось, будто вся та история с герцогом Ольденбургским была не более чем дурацким сном или выдумкой бесталанного сочинителя. Даже когда я узнала о смерти Петра, меня это совсем не тронуло – ни малейших отзвуков сожаления о нем не обнаружила я в себе. Умер он так же, как и жил – самым случайным образом. Сначала я подумала, что иметь такие мысли – это плохо, не по-христиански. Но после того как я помолилась, эти мысли ушли. Ведь он и вправду был совершенно посторонним человеком для меня… Он ко мне даже ни разу не прикоснулся за время нашего «брака»! По сути, до того падения на Новикова на островах Элиота я никогда не была НАСТОЛЬКО близка с мужчиной…
Ах, как же это все-таки хорошо – любить и быть любимой! Зная при этом, что твой избранник – достойный человек, способный дать все то, что необходимо для счастья… А откуда я это знаю? Вот просто знаю – и все. Наверное, наитие… Да и Господь, как вижу, благословлял меня на этот брак с самого начала. Недаром же тогда Он бросил меня в объятия Новикова… Отец Небесный словно бы показывал: вот он, жених твой. Несомненно, это был Его знак, а вовсе не случайность – ведь именно Сашка оказался за моей спиной там, в той летящей по волнам лодке, и смог остановить мое падение, заключив в свои крепкие объятия… О, я никогда, никогда не забуду те свои ощущения… Даже когда состарюсь, они не сотрутся из моей памяти и останутся такими же яркими, как и теперь.
Глядя на Дарью, я видела, что ее обуревает такое же волнение. Об этом свидетельствовали ее горящие глаза, подрагивающие ноздри и вздымающаяся грудь. Но она, как и я, была счастлива. Настолько, что глаза ее, обычно серые, приобрели удивительный оттенок бирюзы. И когда она смотрела на своего жениха, из них лилось яркое свечение, делавшее ее лицо особенно прекрасным… Ведь она любит своего Павла Павловича, любит давно и истово, и вот он наконец стал ее второй половиной. Но им проще – они уже удовлетворяли свою страсть, пусть даже самым аморальным, греховным образом… а мне это предстоит впервые в жизни.
Но вот, наконец, все позади: подготовка, венчальный обряд и праздничный обед. Приняты поздравления, получены подарки. Гости – хмельные и довольные – разошлись. Самые близкие друзья и родственники проводили нас в наши покои. За окнами дворца уж давно сгустилась тьма… И мы с моим мужем остались одни. Тишина во дворце. И только напольные ходики вкрадчиво тикают, словно напоминая о неумолимо бегущем времени… о том, что нам следует сполна наслаждаться всем тем, чем одаривает нас жизнь своею щедрою рукою…