– Погодите, Александр Владимирович, – спросил я, – объясните, пожалуйста, что вы конкретно предлагаете?
– Если конкретно, – ответил Новиков, – то я предлагаю вашу эпическую битву добра со злом разрезать на множество мелких кусочков. Наших противников следует выбивать из игры по одному – еще до того, как истечет срок годности «Калибров» на «Иркутске», а ведущие европейские страны сумеют договориться и образовать антироссийскую коалицию. Начать при этом лучше всего с Турции. У нее и без нас предостаточно врагов. Все Балканские государство желают вонзить ей нож в бок. Следующей нашей целью должны стать Австро-Венгрия вкупе с Румынией. Наступательную операцию и полный разгром следует производить так стремительно, чтобы Берлин просто не успел вмешаться. Исходя из этого, нам нужны не оборонительные рубежи от моря до моря (вроде Великой Китайской стены), а подвижные и хорошо вооруженные ударные части, способные к проведению рассекающих операций на всю глубину вражеского стратегического построения. Поскольку о танковых войсках на первом этапе мы мечтать не можем, то это должна быть хорошо оснащенная стратегическая кавалерия, в которой на одного бойца приходится по три коня. Один, вьючный – для перевозки необходимых припасов, и два заводных – для быстрого передвижения на марше. Кроме кавполков, в состав ударных корпусов следует включить конные артиллерийские и минометные батареи – и никаких обозов, сковывающих подвижность кавалерийских частей.
– Есть тут одно соображение, – кивнул я, – если подгадать всю эту операцию к Тунгусскому диву, то, пока у зевак закроются рты, можно очистить множество карманов.
– Отлично, – кивнул Новиков, – только операцию по ликвидации Австро-Венгрии следует начать абсолютно внезапно, по какому-нибудь малозначащему поводу (вроде нападения на Сербию), и участвовать в ней должны только части постоянной готовности. Тут так не принято: начала за месяц надо изготовиться к войне, закупить припасы, лошадей и провиант, потом объявить всеобщую мобилизацию, и только потом, когда пушечное мясо будет собрано, начинать воевать. Но мы поступим совсем не так. Пока враг будет пытаться провести мобилизацию и вообще сообразить, что происходит, наша кавалерия, как минимум, уже войдет в Будапешт.
– Но оборонительные рубежи строить нужно, – сказал я, – где-то понарошку – для показухи, чтобы убедить нехороших соседей в том, что мы их боимся; а где-то всерьез, ибо там против нас в наступление могут перейти немецкие части.
– Ну, господа, – спросила императрица Ольга, – и к чему вы пришли?
– К тому, – сказал я, – что активная тактика значительно лучше пассивной. Сидя в окопах и дожидаясь врага, можно дождаться больших неприятностей.
– В таком случае, – сказал Макаров, который был осведомлен о Тунгусском диве, – на Черном море мы просто не успеем спроектировать и построить те самые линкоры прорыва береговой обороны… Сие, исходя из нашей российской действительности, возможно не ранее двенадцатого года.
– А вы попытайтесь, – ответил я, – и увидите, что способна сделать животворящая имперская безопасность. Почему англичане способны уложиться в три года от идеи до ввода в строй, а вы, господа, требуете на это втрое больше времени? Если не успеете с линкорами, вам будет необходимо достроить и модернизировать те корабли, что уже находятся в строю или могут быть готовы в кратчайшие сроки. Переносить операцию из-за вашей неготовности никто не будет.
– Решено! – сказала Ольга, – Мы принимаем план моего мужа громить наших врагов по одному. У моего величества нет пятисот миллионов лишних подданных, чтобы класть их в мировой войне, организованной по всем правилам. Исходя из этого, моему брату и мужу предстоит сформировать в составе особого восточно-сибирского корпуса генерала Келлера одну кавалерийскую бригаду нового типа – из расчета, что следующей весной мы должны сможем обкатать ее на маневрах. А теперь я попрошу всех разойтись, на совещание в узком кругу я попрошу остаться только господ из Малого Совета…
Малый совет – это я, Новиков, Михаил Александрович и сама Ольга, то есть люди, наиболее близкие и наиболее преданные ее императорскому величеству, находившиеся рядом с ней с самого начала ее пути к трону. А это значит, что именно сейчас и начнется настоящее обсуждение – вместо той неловкой и неуклюжей говорильни, которая у нас получилась из Большого Совета.
[Несколько минут спустя. Там же, в кабинете у канцлера ОдинцоваКнязь-консорт и полковник морской пехоты Александр Владимирович Новиков.]
Ну вот – господа генералы и адмиралы, некоторые из которых не проронили за все время и слова (Келлер), вышли из кабинета и я вздохнул с явным облегчением. Стареет Павел Павлович, стареет. Прежде у него не было ни одной промашки, а вот сегодня он взял и поставил телегу впереди лошади. Сначала такой вопрос необходимо обсудить в кругу своих, а уже потом созывать большой митинг, чтобы возвестить благую весть граду и миру. Конечно, я понимаю – Павла Павловича очаровала (или, точнее, зачаровала) картинка страны, героически, из последних сил сражающейся с врагом, эдакий микс из Первой Мировой и Великой Отечественной. Но я, как и любой армейский профи, скажу, что по большей частью героизм этот является следствием тупости, некомпетентности и нерасторопности лиц высшего начальствующего состава, и его требуется по мере возможности избегать.
Вот на русско-японской войне, уже миновавшей в этой реальности, как раз в эти дни должны были бы идти героические и отчаянные бои безнадежной обороны Порт-Артура, уже списанного в расход высоким армейским начальством. И куда делся тот героизм? А нет его – списан за ненужностью, стоило вправить кое-кому мозги и хорошенько отоварить господина Куроки на рубеже реки Ялу. Да, там героизм был к месту, нужный и вполне полезный, но только не было в нем ничего трагического. Все геройство при Тюренчене происходило, так сказать, в рабочем порядке, а участники сражения были уверены, что командование находится в надежных руках, наследник-цесаревич знает свое дело твердо и не оплошает и не сглупит. Именно так и надо действовать, а не создавать себе трудностей, чтобы потом их героически преодолеть.
А Ольга у меня умница – поняла, что обсуждение свернуло не туда, и распустила Большой Совет для обсуждения вопросов «в комитетах»; а чтобы решить вопрос «по существу», собрала нас, своих ближайших помощников. Почему она не пригласила остаться контр-адмирала Степанова? Не знаю, наверное, потому, что он не был с нами от звонка до звонка на Элиотах. У него был свой отдельный квест, и Ольга не воспринимает его как своего. Сергей Сергеевича бы сюда… но чего нет того нет, поэтому будем решать вопросы сами, в меру собственного разумения, тем более что, действительно, судьба следующей войны будет решаться на суше, а не на море.
– Итак, друзья, – сказала моя ненаглядная, – во избежание повторения ситуации, когда карета оказывается впереди лошади, прежде всего предлагаю обсудить вопрос будущего Российской империи: какой она должна стать и чего нам следует избегать как огня.
– В первую очередь, – сказал я, – Российская империя должна быть сильным государством с развитой промышленностью и сытым довольным народом. И править ею должны не кто попало, а лучшие и достойные люди, служилое сословие, не жалеющее для нее ни сил, ни трудов.
– Если Россией будет править кто попало, – заметил Одинцов, – то она никогда не станет сильным государством с развитой промышленностью и сытым и довольным народом.
– И это тоже верно, – хлопнула в ладоши Ольга, – но это азбучные истины, которые вы, Павел Павлович, могли бы и не повторять. Но предположим, что мы вчетвером как раз не кто попало, и по такому же принципу, ориентируясь исключительно на полезность для дела, подобрали себе помощников. Какие есть еще силы, внутренние и внешние, которые могут помешать нам вести Россию к искомой государственной гармонии и процветанию?
Одинцов пожал плечами.
– Внутренних сил, мешающих развитию России, – сказал он, – всего четыре. Причем одна из этих сил действует на российское общество снизу, а три остальные сверху. Снизу нас тормозят нищета, забитость и неграмотность основной народной массы, и пока мы не справимся с этой проблемой, она чугунным каторжным ядром будет висеть у нас на ногах. Сверху на общество в первую очередь давят те, кто имеет прямую выгоду от нынешнего положения дел. Это дворяне-нахлебники, проматывающие выкупные платежи, плату за сдаваемую в аренду пашню, а также кредиты Дворянского банка, данные им под залог имений, хлеботорговцы, скупающие урожай по дешевке и отправляющие его на экспорт, фабриканты, извлекающие сверхприбыли из дешевого труда русских рабочих, банкиры, эксплуатирующие жирные нивы золотого стандарта. Мы пока только примеряемся, как взяться за этих людей, чтобы вместе с ними не снести Россию – ведь они так вросли в ее действительность, что не отдерешь, так что теперь требуется резать по живому. Отдельной проблемой можно считать взяточников-коррупционеров и работающих с ними в паре поставщиков всякого негодного гнилья, которое они сбывают по цене первоклассного товара. Но на этих теперь хотя бы есть управа. Имперская безопасность исправно вскрывает их делишки и, беспощадно конфисковав имущество, отправляет субчиков на каторжные работы. Кроме двух предыдущих проблем, в нашей российской действительности существуют такие вроде бы образованные люди, называющие себя интеллигентами, которые всегда будут против правительства, кем бы оно ни было назначено и какие бы действия ни предпринимало. Но это не проблема, а скорее помеха. Крику много, толку чуть; хотя брызги ядовитой слюны во все стороны, признаюсь, напрягают. А выписывать за их деятельность по паре лет каторги я все же считаю неоправданным. Внешние же силы, действующие против нас, просты и однозначны. Как говорил еще ваш батюшка, Европа пугается нашей огромности и хочет, чтобы мы умерли, превратившись в корм. Правда, некоторые из государств предварительно хотели от нас работы по сдерживанию своих конкурентов, но теперь, в связи с нашими действиями и самим фактом нашего существования, они отставили эти мечты в сторону. Чем больше мы будем увеличивать мощь России: расселять наших крестьян на пустых землях, улучшая их жизнь и увеличивая урожаи зерна, строить заводы и фабрики, открывать университеты и заявлять о научных достижениях, усиливать армию и флот, раздвигать границы, тем сильнее нас будут ненавидеть и тем больше будет жажда нашего уничтожения…