[154], и князь Катияк, и князь Алабуга храбрый ратью на великого князя Андрея Ярославича Суздальского… и на всю землю Суздальскую. Князь же великий Андрей Ярославич Суздальский смутился в себе, говоря: «Господи, что се есть! Доколе нам меж собою браниться и наводить друг на друга татар; лучше мне бежать в чужую землю, нежели дружиться и служить татарам». И, собрав воинство своё, пошёл против них, и, встретившись, начали биться, и была битва великая, и одолели татары, и побежал великий князь Андрей Суздальский с княгинею своею и с боярами своими…
Можно догадываться, что поездка князя Александра Ярославича в Орду была связана с переменами на ханском престоле в Каракоруме, где летом 1251 года великим ханом был провозглашён Менгу (Мункэ), союзник Батыя. По свидетельству китайских источников, Менгу был твёрд и решителен, а в управлении вельможами весьма строг. Он пресёк злоупотребления прежних лет и покончил с неразберихой периода междуцарствия, провёл многочисленные казни и опалы. В частности, особым указом были полностью отменены «все пайцзы[155], печати, высочайшие указы, рескрипты и ярлыки, которые выдавались без меры двором каана и чжуванами»[156] в предшествующие годы (16. С. 186–187).
Следовательно, теряли силу решения, принятые несколькими годами раньше недоброжелательницей Батыя, вдовой Гуюк-хана Огул-Каймиш (сама ханша была подвергнута унизительной и мучительной казни). А ведь именно в её правление брат Александра Андрей получил ярлык на великое княжение Владимирское, а сам Александр — на великое княжение Киевское. В отличие от брата Александр был крайне заинтересован в пересмотре этих решений и получении в свои руки великого княжения Владимирского, на которое он — как старший из Ярославичей — имел больше прав, нежели его младший брат Андрей. Андрей же, надо думать, считал иначе. По-видимому, именно этим не в последнюю очередь и объясняется его мятеж против ордынского «царя».
Не знаем мы и того, как вёл себя в ставке Сартака Александр. В. Н. Татищев в своей «Истории Российской» приводит рассказ, судя по которому именно жалобы Александра на брата привели к страшной «Неврюевой рати» и разорению Северо-Восточной Руси:
Иде князь великий Александр Ярославич во Орду, к хану Сартаку, Батыеву сыну, и прият его хан с честию. И жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поймал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану идти на Андрея и привести его перед себя…
Однако едва ли Татищев извлёк этот текст из какого-то «раннего источника, не попавшего в летописи», как считают некоторые исследователи (126. С. 148; 93. С. 51–52). Скорее, перед нами естественное стремление историка XVIII века разобраться в сути описываемых летописью событий, восстановить их внутреннюю логику, опираясь на сходные факты из более поздней нашей истории, когда русские князья нередко приезжали с жалобами на своих братьев в Орду.
В том же 1252 году, одновременно с «Неврюевой ратью», на Русь из Орды было послано ещё одно войско — против князя Даниила Романовича Галицкого, тестя и союзника Андрея Ярославича. Во главе этого войска был поставлен Куремса, самый младший (по свидетельству Плано Карпини) из военачальников Батыя. Однако наступление татар на югозападные русские земли на этот раз было отбито.
В то же лето (или прежде, или после) приехали татары к Бакоте… Потом Куремса пришёл к Кременцу и воевал в окрестностях Кременца… Но они ничего не достигли в окрестностях Кременца и возвратились в свои страны…
После войны Куремсы при Кременце Даниил начал войну против татар… Даниил воевал с Куремсой и никогда не боялся Куремсы, потому что Куремса никогда не мог причинить ему зла…
Лишь спустя несколько лет, после того как место Куремсы займёт гораздо более опытный Бурундай, Даниил будет вынужден подчиниться. И тогда многие из его городов — тех самых, которые он отстраивал, украшал и заселял людьми, бежавшими от татар, будут разрушены по повелению татар самими русскими…
Но так или иначе, а в последнем в истории переломного XIII века открытом военном столкновении русских князей с татарами князь Александр оказался — может быть, и не по своей вине — в лагере татар. В отличие от своего брата Андрея (и в отличие от Даниила Галицкого) он, очевидно, не верил в возможность сопротивления ордынским ханам. А потому предпочёл покориться их власти, надеясь, что именно покорность, а вместе с нею мир и отсутствие разорительных войн — даже в условиях всё возраставшего экономического гнёта Орды — позволят его земле возродиться к будущей жизни. Впоследствии эта политика Александра в отношении Орды будет продолжена его'потомками и преемниками на великокняжеском престоле — московскими князьями.
Так князь Александр Ярославич занял наконец отцовский престол и получил «старейшинство» среди русских князей, сделавшись великим князем Владимирским.
По пленении же Неврюевом великий князь Александр церкви воздвигнул и город людьми наполнил, людей же разбежавшихся собрал в домы их…
Ещё несколько десятилетий спустя во Владимире будут помнить о заботе, которую проявлял великий князь Александр Ярославич в отношении владимирских и прочих храмов. Один из владимирских епископов, живших в самом конце XIII столетия (Иаков или Симеон), в своём послании не названному по имени сыну Александра Невского (Дмитрию или Андрею) будет ставить в пример их отца:
Вижь, сыну княже, како были великие князья, твои прадеды и деды, и отец твой великий князь Александр: украсили церковь Божию клирошанами, и книгами, и богатыми домами, и великими десятинами по всем градам, и судами церковными…
Новгородский же книжник позднее изобразит приход князя Александра Ярославича на великое княжение во Владимир поистине в эпическом стиле:
…По Батые пришёл на великое княжение из Новгорода Великого в град Владимир сын Ярославов, внук Всеволодов, правнук Юрия Долгорукого Александр Великий, Храбрый, Невский, коий шестьюжды имел брань с немцами: и помог ему Бог, и короля убил[157]. И потому князья русские с честью хранят имя великого князя Александра Ярославича, внука Всеволодова.
ГОД 1253
Новгород. Псков
Став великим князем Владимирским, Александр остался жить в Северо-Восточной Руси, а на новгородское княжение посадил своего старшего сына, одиннадцатилетнего Василия. В том же году юному Василию Александровичу впервые пришлось встать — конечно, только формально — во главе новгородского войска.
Из Новгородской Первой летописи старшего извода
В лето 6761 (1253). Воевала литва волость Новгородскую и захватила полон; и нагнали их новгородцы с князем Василием у Торопца, и так отмстили им за кровь христианскую, и победили их, и полон отняли, и пришли в Новгород здравы.
В том же году пришли немцы под Псков и пожгли посад, но самих их псковичи много били. И пошли новгородцы полком к ним из Новгорода, и те побежали прочь. И пришли новгородцы в Новгород, и, повернувшись, пошли за Нарову, и опустошили волость их; и корела также много зла сотворила волости их. В том же году пошли с псковичами воевать немцев, и они поставили против них полк, и победили их псковичи[158] силою честного креста, ибо сами на себя начали окаянные клятвопреступники[159]; и прислали во Псков и в Новгород, прося мира на всей воле новгородской и на псковской, и так заключили мир.
Того же лета, на зиму, выбежал князь Ярослав Ярославич из Низовской земли, и посадили его [на княжение] во Пскове.
(24. С. 80)
Последнее событие, датированное зимой 6761 года, произошло, по-видимому, уже в следующем, 1254 году. Лаврентьевская летопись иначе рассказывает о судьбе князя Ярослава Ярославича, брата Александра Невского и ещё одного участника несчастной для русских битвы у Переяславля во время «Неврюевой рати»:
На зиму, по Крещении (после 6 января 1254 года. — А. К.), Ярослав, князь Тверской, сын великого князя Ярослава, со своими боярами поехал в Ладогу, оставив свою отчину. Ладожане почтили его достойною честью…
Наверное, именно из Ладоги, «на зиму», Ярослав и перебрался в Псков, где был принят псковичами на княжение. Александр не мог не воспринять это как открытый вызов своей власти.
Ещё одно событие этого года не нашло отражения в русских источниках, хотя имело весьма тяжёлые и долговременные последствия для Руси.
Из «Юань-ши»
Битекчи Берке внёс в реестр количество дворов и населения русских[160].
Упомянутый в китайском источнике Берке — под именем Беркай — известен и русской летописи. Именно он шесть лет спустя, в 1259 году, будет «брать число» (то есть проводить перепись всего податного, облагаемого налогом населения) в Новгороде. Пока же, вероятно, был составлен лишь предварительный реестр, то есть начата подготовка к будущему «исчислению» всей подвластной монголам Русской земли. Знаменательно, что это событие отделено всего несколькими месяцами от начала великого княжения Александра Ярославича.