Очевидно, что фраза, говорящая о заступничестве Бога за князя русского и землю Русскую, приведенная в «Сказании…», тоже неслучайна: «И помог Бог князю великому Дмитрию Ивановичу…» В соответствии с христианской традицией заступничество и покровительство Бога возможно только по отношению к законному правителю, т. е. – праведнику. Эта идея подчеркивается следующей деталью – в летописи перед «Повестью…» размещен текст о Кириопасхе, в котором сообщается о совпадении Пасхи и Благовещения. Такое совпадение действительно приходилось на 1380 год, что являлось очень редким явлением и особо почитаемым православным праздником. Именно в этот день под Божьим покровительством князь Дмитрий Иванович решает выступить против «неверных».
В этой связи интересно будет еще раз обратиться к тексту пророчества Мефодия Патарского, в котором, как помним, Патарский сообщал о двух разрушительных варварских набегах, которые должны предшествовать светопреставлению. Первый набег произойдет из Етривской пустыни – из нее выйдут «измаильтяне»; а второй – с севера, откуда вырвутся Иафетовы потомки – Гог и Магог и другие нечистые племена для истребления христиан. И многие христиане истреблены будут ими, за что «нечестивых» покарает Бог великим землетрясением.
В соответствии с христианской традицией народы Гога и Магога воспринимались посланниками Сатаны или Антихриста, после пришествия которых, по свидетельству Патарского, должен прийти и сам Антихрист и погубить все грешные народы. После чего наступит Восьмой день Творения и на землю вновь придет Иисус Христос, чтобы открыть спасенным им мученикам врата в жизнь вечную.
Теперь постараемся посмотреть на текст «Сказания…» исходя из логики средневекового автора, основанной на указанных ветхозаветных аллегориях.
Итак, исходя из христианской логики, на основании которой летописец и вел свой рассказ, Мамай должен был восприниматься как Гог – некий предводитель «неверных» народов, вместе с Магогом посланный на землю Сатаной для истребления христиан в последние времена. В данном случае под христианами надо понимать христианскую Русь. Также становится очевидным, что посланники Сатаны – Гог и Магог, а также их народы, пришедшие по воле Сатаны, тем самым нарушили закон Божий.
Под законом, нарушенным посланниками Сатаны в образе Мамая и его войска, вероятно, надо понимать власть законных ханов, узурпированную самозванцем Мамаем. По пророчеству, Бог покарал «неверных» Гога и Магога, их земли и их народы страшным землетрясением. В нашем случае, т. е. в тексте «Сказания…», в качестве кары Божьей был послан на Мамая и «поганых измаильтян» великий князь – царь русский и защитник веры христианской Дмитрий Донской. Здесь прослеживается еще одна идея, разрабатывавшаяся русскими книжниками на протяжении более двух столетий, – московский князь – царь всея Руси. Москва – Третий Рим. Данная идея хорошо читается в Хронографе редакции 1512 года. В нем исторический процесс рассматривается как смена великих царств. Так, на смену ветхозаветному Израилю идут друг за другом Вавилонское, Персидское царство, Македонская держава, государство Египетских Птолемеев. Затем следуют Римская империя и Византия. Возвышение и гибель этих царств определяются Божьим промыслом, который ведет историю. Центральная идея Хронографа – с падением под натиском турок православных «благочестивых царств» – Греческого, Сербского и Болгарского – единственным средоточием православия осталась Русь. Она «растет, младеет и возвышается».
Таким образом, в представлении автора Хронографа, Русь, унаследовав от Византии традицию православного «царства», является законной преемницей былых империй. Долг русских государей как преемников православных «царей»-императоров – защищать православную веру во всем мире.
Историческая идея Хронографа, заключающаяся в концепции восприятия русской истории как части всемирной истории и божественного замысла, нашла отражение еще в одном памятнике – Никоновском летописном своде (40–50-е годы XVI века). Отдельные статьи этого свода посвящены биографиям русских князей, в них передана родословная от Рюрика до Ивана Великого, которая увязывается с жизнеописаниями царей, почерпнутыми из всемирной истории. Особенное внимание в источнике уделяется падению Византии и возвышению Москвы – Третьего Рима – центра православия. Роль Москвы как стольного города на новом, третьем этапе русской истории, как преемницы Киева и Владимира предопределяется уже в княжение ее основателя Юрия Долгорукого: «Сий великий князь Георгий Владимеричь в богоспасаемом граде Москве господьствуя, обновляя в нем первоначальственное скипетродержание благочестиваго царствия…»
Кульминацией идеологов концепции возвышения власти стала уже упоминавшаяся нами «Книга Степенная царского родословия» («Степенная книга»), содержащая жизнеописания русских государей – великих киевских, владимирских и московских князей. Ключевой идеей здесь является непрерывность самодержавной власти, берущей начало в Киеве и продолжающейся, несмотря на удельную раздробленность, во Владимире, а далее в Москве.
Завершает родословную биография царствующего монарха, первого русского царя Ивана IV.
Таким образом, следуя логике и идеологии средневекового автора, в рамках восприятия русской истории как части всемирной истории и божественного замысла великий князь Владимирский и князь Московский Дмитрий Донской видится спасителем земли Русской, осуществившим промысел Божий.
Подобное проведенческое понимание роли великого князя Дмитрия Ивановича позволяет нам в этом же ключе осмыслить и цифровую символику «Сказания…».
Сегодня подавляющее большинство историков сходятся в том, что в тексте не идет речь о времени как таковом, которое с точностью до часа было очень сложно определить русским воинам, всего лишь основываясь на расположении солнечного диска, также сомнению подвергается и сама датировка сражения.
Для понимания проведенческого значения для средневекового человека роли Куликовской битвы в масштабе вселенской истории необходимо разобраться с датировками, используемыми в русских летописях.
Итак, после принятия христианства на Руси стал использоваться юлианский календарь, продолжительностью 365,25 суток с семидневной неделей. Летоисчисление стало вестись в соответствии с византийским календарем (юлианский календарь по византийской эре) от сотворения мира, отсчет производился с 5508 года до Рождества Христова.
Исходный момент византийской эры служил началом для всех циклов, применявшихся в расчетах при определении дат подвижных церковных праздников, связанных с временем совершения Пасхи. Однако если в Константинополе, откуда и пришел на Русь юлианский календарь, год начинался 1 сентября, древнеславянское начало года долгое время приходилось на 1 марта. Но уже в конце XIV века наряду с весенним годом в русских летописях начинают встречаться датировки, основанные на сентябрьском новолетии. В XV веке сентябрьский год полностью вытеснил мартовский.
Важно иметь в виду, что в христианской традиции один день Творения был сравним с земным 1000-летием. В такой трактовке 6000-е и 7000-е столетия приобретали особый сакральный смысл – в понимании 6-го и 7-го дней Творения. Седьмая тысяча лет от сотворения мира должна была завершиться концом света, после чего последует последний день Творения – 8-й и на землю вновь придет Мессия.
В связи с тем что в 7000 году от сотворения мира, или в 1492 году от Рождества Христова, в соответствии с григорианским календарем конец света так и не наступил, на Московском церковном соборе была утверждена новая пасхалия, по которой начало года уже официально было перемещено на 1 сентября.
Несколькими столетиями позже, 31 декабря 7208 года от сотворения мира, Пётр I повелел перейти на новое летоисчисление от Рождества Христова, и следующий за 31 декабря 7208 года день был обозначен 1 января 1700 года от Рождества Христова, но с поправкой на 11 дней, по юлианскому календарю. Каждое тысячелетие эта поправка увеличивается на один день, так, в XXI веке она составила уже 14 дней в сторону отставания юлианского календаря (по старому стилю) от григорианского (по новому стилю). Так, с 1700 года от Рождества Христова в России стали отмечать Новый год 1 января.
«Утро на Куликовом поле». Художник А. Бубнов
Григорианский календарь, признанный во многих странах Европы еще в XVI веке, был утвержден у нас декретом Совнаркома от 24 января 1918 года, в соответствии с которым была введена поправка в 13 суток, и после 31 января 1918-го стали считать сразу 14 января. В связи с тем что дни недели в обоих календарях совпадают при переходе от одного из них к другому, день недели сохранился.
Теперь пришло время рассмотреть цифры, относящиеся к описанию Куликовской битвы, которыми мы располагаем на основании данных из известных нам источников.
Итак, во всех источниках датой Куликовской битвы указывается 8 сентября 6888 года от сотворения мира (1380). В соответствии с византийской эрой 8 сентября 6888 года являлось последним днем уходящего года и одновременно седьмого тысячелетия, другими словами, по христианской традиции 7-го дня Творения.
Крейсер «Дмитрий Донской»
С тем чтобы более подробно разобраться в символических деталях Куликовской битвы, нам придется вновь обратиться к тексту «Сказания…», а именно той его части, в которой описаны действия Владимира Андреевича Серпуховского и Дмитрия Боброка-Волынского, под чьим командованием находился тот самый засадный полк, решивший исход битвы: «Когда же настал седьмой час дня, по божьему попущению и за наши грехи начали поганые одолевать. Вот уже из знатных мужей многие перебиты, богатыри же русские, и воеводы, и удалые люди, будто деревья дубравные, клонятся к земле под конские копыта: многие сыны русские сокрушены. И самого великого князя ранили сильно, и с коня его сбросили… Христианские полки поредели – уже мало христиан, а все поганые».
Далее летописец описывает нетерпение князя Владимира, обращающегося к воеводе Дмитрию и побуждающего его более не ждать исхода сражения и вступить в бой: «Уже наши князья и бояре, все русские сыны, жестоко погибают от поганых, будто трава клонится!” И ответил Дмитрий: “Беда, княже, велика, но еще не пришел наш час…” И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный потянул из-за спины нам, и воскликнул Волынец голосом громким: “Княже В