Еще менѣе имѣютъ подъ собой почву предположенія, которыми приписывается Великому Князю активная роль въ существѣ тѣхъ бесѣдъ, которыя, якобы, велись въ 1914-мъ году, наканунѣ войны, -въ Петербургѣ между главами обоихъ государствъ Франціи и Россіи и ихъ Министрами Иностранныхъ Дѣлъ Вивіани и Сазоновымъ.
Прежде всего я долженъ напомнить читателю, что въ визитѣ новаго Президента французской республики г. Пуанкарэ въ Россію въ 1914-мъ году пе было вообще ничего необычайнаго. Со времени начала дружественныхъ отношеній между Россіей и Франціей пти посѣщенія вошли въ обычай и всѣ бывшіе Президенты Франціи:
Феликсъ Форъ, Лубэ, Фальеръ и, наконецъ, Пуанкарэ, считали своей обязанностью по одному разу побывать въ Россіи, чтобы этимъ оказать вниманіе Русскому Царю и удостовѣрить личную нхъ вѣрность Двойственному союзу. Не былъ Казиміръ Перье, который вообще оставилъ постъ президента до окончанія срока.
Со всѣми перечисленными президентами пріѣзжали и лица, занимавшія ко временп поѣздки ихъ должность Министра Иностранныхъ Дѣлъ. Таковъ былъ общепринятый ритуалъ, по силѣ котораго главу государства всегда сопровождаетъ въ заграничной поѣздкѣ Министръ Иностранныхъ Дѣлъ. Исключеніе составляли только случаи Высочайшихъ посѣщеній, по причинамъ семейнаго характера, каковыхъ случаевъ вообще, при общеніяхъ съ Франціей, очевидно быть не могло. Нарушенія вошедшаго въ обычай порядка были крайне рѣдки и за послѣднія десятилѣтія припоминается лишь одинъ пріѣздъ Русскаго Императора въ Берлинъ, безъ бывшаго въ то время Русскимъ Министромъ Иостранныхъ Дѣлъ Сазонова, — не помню въ которомъ году, — гдѣ Императору предстояло встрѣтиться съ Англійскимъ Королемъ Георгомъ, сопровождавшимся его Министромъ Иностранныхъ Дѣлъ. Но это отступленіе было сдѣлано съ исключительной цѣлью не поставить въ неловкое положеніе дружественную Францію. Такимъ образомъ и въ сопровожденіи г. Пуанкарэ тогдашнимъ Предсѣдателемъ Французскаго Совѣта Министровъ и Министромъ Иностранныхъ Дѣлъ Впвіани ничего исключительнаго не было.
Правда, въ этогь періодъ временп уже ощущалось довольно ясно, что столкновеніе между Центральными Державами и государствами Согласія не за горами. Франція, изъ опасенія нападенія на нее, ввела у себя въ 1913-мъ году непопулярный въ населеніи законъ о трехлѣтней военной службѣ. Россія подготовляла такъ называемую «большую военную программу».Но этп мѣры служили лишь отвѣтомъ на слишкомъ активную политику германскаго Императора, клонившуюся къ всесвѣтной гегемоніи, для установленія которой усиливались въ Германіи не только флотъ и армія, но утверждалось вліяніе нѣмцевъ въ Константинополѣ, и на путяхъ къ Персидскому заливу. Словомъ, создавалась обстановка, при которой «заряженныя винтовки сами начинаютъ стрѣлять».
Весьма естественными въ такихъ условіяхъ являлись бесѣды Впвіани съ Сазоновымъ, въ теченіе которыхъ не могли не подвергнуться обзору всѣ вопросы, интересовавшіе обѣ дружественныя державы. Эти бесѣды были тѣмъ болѣе необходимы, что въ Россіи существовалъ, небольшой правда, кругъ лицъ, тѣмъ не менѣе возглавлявшійся графомъ Витте, который сѣялъ сомнѣніе въ томъ, дѣйствительно ли Франція, въ случаѣ нападенія Германіи на Россію, будетъ готова поддержать послѣднюю, въ особенности, въ случаѣ, если конфликтъ возникнетъ на почвѣ нѣсколько далекихъ французскимъ интересамъ балканскихъ дѣлъ. Слухи эти пріобрѣтали особое значеніе со времени вступленія во власть лѣваго кабинета Ви-віани. Изъ донесеній А. П. Извольскаго, въ Россіи было извѣстно, что лица, принадлежавшія къ крайнимъ лѣвымъ парламентскимъ партіямъ были принципіально болѣе другихъ склонны къ пацифизму, и наименѣе расположены къ союзу съ Россіей, въ особенности же къ активному проявленію этого союза. Необходимо было разсѣять это опасеніе, что, впрочемъ, облегчалось политикой Берлина за послѣдніе годы, пробудившей во Франціи склонность не отступать, въ случаѣ надобности, отъ принятія вызова. Во всякомъ случаѣ, лишь разъясненія самого Предсѣдателя Французскаго Совѣта Министровъ Вивіанп могли быть признаны русскимъ правительствомъ исчерпывающими.
Совершенно неправильно, однако, думать, что въ этихъ переговорахъ игралъ какую нпбудь активную роль Великій Князь Николай Николаевичъ.
Императоръ Николай II весьма ревниво оберегалъ прерогативы своей самодержавной власти, къ наиболѣе существеннымъ элементамъ которой онъ сопричислялъ личное направленіе внѣшней политики русскаго государства. Нѣкоторые шаги Государя въ этой области управленія были до поры до времени скрываемы имъ даже отъ своихъ министровъ иностранныхъ дѣлъ, для которыхъ нерѣдко было нахожденіе въ папкахъ, возвращаемыхъ изъ Дворца, Высочайшихъ телеграммъ, уже отправленныхъ по назначенію самимъ Императоромъ. Читатель уже знаетъ и болѣе серьезный случай личной иниціативы Царя, въ политическихъ вопросахъ, выразившейся въ извѣстномъ Бьеркепскомъ соглашеніи.
Вмѣстѣ съ тѣмъ Императоръ Николай II не терпѣлъ и случаевъ непрошеннаго вмѣшательства постороннихъ лицъ въ дѣятельность отдѣльныхъ вѣдомствъ, тѣмъ болѣе дипломатическаго. Это вмѣшательство всегда вызывало со стороны Царя вопросъ: «А Вы говорили съ соотвѣтствующимъ Министромъ по этому вопросу?». — Г-ъ другой стороны въ годы, непосредственно предшествовавшіе войнѣ, Великій Князь Николай Николаевичъ далеко не пользовался такимъ довѣріемъ у Государя, какъ это было нѣсколько рапьгае. Его считали при Дворѣ главнымъ виновникомъ дарованія Манифеста 17-го октября и недовѣріе, вызывавшееся этимъ обвиненіемъ, раз-жигалоеь не только недружелюбнымъ отношеніемъ къ нему нѣкоторыхъ реакціонныхъ министровъ, но и тайнымъ вліяніемъ извѣстнаго Распутина, участіе котораго въ направленіи государственныхъ дѣлъ можно установить уже за нѣсколько лѣтъ до 1914-го года. Къ тому же, подъ вліяніемъ того же отвергнутаго въ семьѣ Великаго Князя Распутина и другихъ причинъ семейнаго характера, Императрица Александра Федоровна глубоко возненавидѣла жену Великаго Князя Николая Николаевича Великую Княгиню Анастасію Николаевну и ея сестру Милицу Николаевну, жіену брата Великаго Князя — Петра Николаевича, и потому всемѣрно стремилась отвести Николая Николаевича отъ какого либо активнаго вліянія на Царя. Лишь подъ давленіемъ общественнаго мнѣнія и личныхъ достоинствъ этого лица, какъ военоначальнпка, состоялось его назначеніе Верховнымъ Главнокомандующимъ послѣ объявленія Россіи Германіей войны, и слѣдовательно только съ этого времени его голосъ получилъ возможность вліять на вопросы военно-дипломатическаго характера.
Великій Князь Николай Николаевичъ во время посѣщенія Президента Французской Республики состоялъ Главнокомандующимъ войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа, то есть, былъ старшимъ военнымъ начальникомъ надъ всѣми войсками въ столицѣ и ея окрестностяхъ. Только въ качествѣ такового и одного изъ старшихъ представителей царствующей династіи, онъ далъ Президенту Республики и Императорской четѣ въ Красномъ Селѣ обѣдъ и имѣлъ близкій доступъ къ участію въ тѣхъ торжествахъ и военныхъ смотрахъ, которыми были ознаменованы дни 20-23 іюля 14-го года.
Какъ военный, занимавшій одну изъ высшихъ строевыхъ должностей въ русской арміи, онъ, слѣдя за неизбѣжнымъ ходомъ событій въ Европѣ, могъ, конечно, мечтать о побѣдѣ русскаго оружія и даже обязанъ былъ стремиться къ обезпеченію успѣха въ предстоящей борьбѣ, но его личное настроеніе не могло имѣть и не имѣло никакого вліянія на обостреніе возникавшаго конфликта и ускореніе его разрѣшенія вооруженной рукой.
Я могу привести еще одно соображеніе въ доказательство изложеннаго положенія. — Бывшій при Императорѣ Николаѣ. II весьма долгое время передъ войной Министръ Иностранныхъ Дѣлъ С. Д. Сазоновъ, несмотря на свою внѣшнюю мягкость, былъ въ основныхъ вопросахъ политики человѣкомъ весьма твердыхъ убѣжденій, не допускавшимъ посторонняго вмѣшательства въ дѣла его вѣдомства, особенно если это вмѣшательство грозило для Россіи серьезными опасностями. Между тѣмъ, его Балканская политика, во главѣ которой стояло стремленіе избѣжать войны, встрѣчала на своемъ пути рядъ затрудненій со стороны Великихъ Княгинь Анастасіи и Милицы Николаевны — родныхъ дочерей Короля Черногорскаго, стремившихся къ улучшенію и упроченію на Балканскомъ полуостровѣ положенія Черногоріи. Извѣстенъ, по ходившимъ разсказамъ, даже на этой почвѣ случай очень рѣзкаго разговора С. Д. Сазонова съ Великой Княгиней Милицей Николаевной. — Такъ какъ Великая Княгиня Анастасія Николаевна состояла въ супружествѣ съ Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, а сестра ея Милица Николаевна была замужемъ за братомъ Николая Николаевича, Великимъ Княземъ Петромъ Николаевичемъ, то обстоятельства эти клали серьезный отпечатокъ на отношенія С. Д. Сазонова къ Великому Князю Николаю Николаевичу, которыя были въ общемъ очень сдержанными. Бывшіе старшіе чины Министерства Иностранныхъ Дѣлъ, однако, еще совсѣмъ недавно, категорически свидѣтельствовали мнѣ, о чрезвычайно тактичномъ и сдержанномъ поведеніи въ балканскихъ вопросахъ Великаго Князя Николая Николаевича, предпочитавшаго полнѣйшее невмѣшательство въ исканія Великихъ Княгинь. Эти свидѣтельства совпадаютъ вполнѣ и съ моими личными наблюденіями, но въ болѣе поздній періодъ времени. 1914-1915 годы. Нейтральность Великаго Князя Николая Николаевича къ черногорскимъ притязаніямъ была настолько велика, что даже въ вопросѣ о будущихъ границахъ Черногоріи (въ 1915 году дипломатія Державъ Согласія занималась весьма усердно вопросами о границахъ!). Великій Князь предпочелъ предоставить опредѣленіе желаній Черногоріи Великой Княгинѣ Милицѣ Николаевнѣ, которая и изложила ихъ, по предложенію Им- г ператора Николая П. въ особомъ письмѣ отъ 5-го апрѣля 1915-го года изъ Кіева, гдѣ проживали обѣ черногорскія княгини.
Такимъ образомъ, помимо личной позиціи невмѣшательства, цѣлый рядъ условій фактически препятствовалъ Великому Князю Николаю Николаевичу войти активнымъ лицомъ во внѣшнюю политику Россіи, смежную по времени съ войной, не говоря уже о томъ, что его особое семейпое положеніе подсказывало Великому Князю необходимость соблюденія извѣстнаго такта и строгой сдержанности.