нцѣ 1914-го года оказались въ такомъ положеніи, что ихъ верховное командованіе не надѣялось на возможность продлить долѣе извѣстнаго срока сопротивленіе, то, по приказанію Великаго Князя Главнокомандующаго, черезъ сербскаго военнаго представителя полковника Лонтке-вича, 'сербской арміи было отпущено до 10 тысячъ австрійскихъ •винтовокъ съ патронами, и ему же, полковнику Лонткевичу, было •разрѣшено заняться сосредоточеніемъ для Сербіи военнаго снаряженія, переходившаго къ намъ отъ австрійцевъ, при отступленіи послѣднихъ'. Если принять во вниманіе, что къ этому времени уже ^выяснилась острая нужда въ ружьяхъ и патронахъ къ нимъ у насъ •самихъ, то становится яснымъ, что только чувство горячаго желанія помочь Сербіи въ ея безвыходномъ положеніи могло въ данномъ случаѣ руководить русскимъ Верховнымъ Главнокомандующимъ. Подъ вліяніемъ Великаго Князя, и Франція, насколько могла, при-шіла Сербіи на помощь артиллерійскими снарядами.
Затѣмъ въ февралѣ 15-го года полковникъ Лонткевичъ обратился въ Ставку съ усиленной просьбой о присылкѣ русскихъ войскъ на сербскій театръ военныхъ дѣйствій, причемъ онъ особенно настаивалъ на моральномъ значеніи этой мѣры. — Несмотря на ‘отсутствіе свободныхъ войскъ и на опасеніе поставить русскій отрядъ на Балканахъ въ трудное положеніе, Великій Князь все же ■выразилъ согласіе на усиленіе казачьяго полка предназначавшагося къ отправкѣ въ Сербію, бригадой пѣхоты и доведеніе численнаго состава этого отряда до 6 тысячъ человѣкъ.
Наконецъ, когда въ іюлѣ 1915-го года, по поводу вынужденнаго бездѣйствія сербовъ, вновь поползли, заграницей зловѣщіе слу-.хи о стремленіи, якобы, Сербіи, выйти изъ войны и даже о возмож-
ности -существованія уже негласныхъ австро-сербскихъ переговоровъ, Великій Князь первый отнесся къ Сербіи не только съ полнымъ довѣріемъ, но п вполнѣ по рыцарски.
«Я считаю долгомъ завѣрить Васъ, — ппсалъ въ особомъ письмѣ къ Великому Князю Николаю Николаевичу отъ 4 іюля 1915-го. года Королевичъ Александръ изъ Крагуеваца, — что Сербія и я полны рѣшимости до конца остаться вѣрными на сторонѣ Россіи* такъ какъ убѣждены, что наша судьба неразрывно связана съ судьбою великаго и братскаго русскаго народа». — И далѣе: «Сердечно-обнимаю Васъ, дорогой дядя, Вашъ искренно любящій племянникъ. Сандро»...
Привезшій въ Ставку это письмо сероскій полковникъ гея, штаба Д. Милоевпчъ дополнилъ это письмо подробнымъ докладомъ-о состояніи сербской арміи.
— Сербская армія, — говорилъ онъ, — слишкомъ слаба, чтобы она могла одна выступить противъ Австріи и тѣмъ облегчить, положеніе атакованныхъ русскихъ войскъ. Между тѣмъ молчитъ западный фронтъ, стоитъ также на мѣстѣ, точпо- вкопанная, я итальянская армія на р. Изонцо. — Мы готовы выступить по первому слову русскаго Верховнаго Главнокомандующаго, но зпайте,. что пашъ ударъ можетъ быть только короткимъ, и что въ дальнѣйшемъ Сербія будетъ обречена на умираніе. Это наступленіе будетъ-для насъ послѣднимъ...
—Послѣднія усилія сербской арміи принадлежатъ только-сербскому народу, — отвѣтилъ на эту исповѣдь русскій Верховныя, Главнокомандующій. — II онъ далъ знать Королевичу Александру, что Россія въ настоящее время не требуетъ наступленія Сербіи, но расчитываетъ на ея готовность къ движенію впередъ, какъ только* это потребуется по условіямъ общей обстановки.
Сердечныя отношенія между Великимъ Княземъ Главнокомандующимъ и главами сербскаго и черногорскаго домовъ не служили, однако, -помѣхой къ внимательному наблюденію за тѣмъ, чтобы-усилія ихъ войскъ были направлены въ сторону главной задачи, то есть къ борьбѣ съ вооруженными силами Австріи. Въ этомъ отношеніи не разъ дѣлались указанія, какъ сербскому, такъ и черногорскому правительствамъ, дабы войска этііхъ государствъ нз* уклонялись отъ общаго плана дѣйствій. Имъ внушалось, что сепаратныя попытки захватить въ свое владѣніе тотъ или другой населенный пунктъ или географическій рубежъ, будь то въ Албаніи, или-въ Босніи, отнюдь не предрѣшаютъ присужденія даннаго предмета захватчику при будущемъ заключеніи мира.
Поводомъ къ разнаго рода подозрѣніямъ въ несоотвѣтственномъ вліяніи на военныя операціи Черногорскаго Князя служило, между прочимъ, присутствіе въ Ставкѣ черногорскаго военнаго представителя генерала Мартиновича, ^соотвѣтствовавшаго ня по чину, ни по возрасту тѣмъ незначительнымъ силамъ, которыя Черногорія могла выставить для общей борьбы.
Генералъ Мартиновичъ прибылъ въ Ставку позднѣе представителей другихъ военныхъ Державъ Согласія; онъ держалъ себя чрезвычайно скромно, и лично. я никогда не замѣчалъ, чтобы онъ пользовался въ какомъ либо отношеніи особымъ покровительствомъ Верховнаго Главнокомандующаго.
4. Вопросъ о привлеченіи Румыніи къ Державамъ Согласія.
До войны Румынія офиціально примыкала къ союзу Центральныхъ державъ, связавъ себя еще въ 1900 году военнымъ соглашеніемъ съ Австро-Венгріей. Заключенная между этими государствами конвенція была направлена противъ Россіи и Болгаріи, почему эти послѣднія страны и пришли къ необходимости отвѣтнаго соглашенія, каковое и состоялось въ 1902-мъ году. Однако, съ теченіемъ времени измѣнившаяся политическая обстановка ослабила внутреннюю силу и значеніе обоихъ этихъ договоровъ.
Политическія партіи, стоявшія въ Бухарестѣ у власти, постепенно дали себѣ ясный отчетъ въ томъ» что на пути національнаго объединенія румынъ стоитъ ближайшимъ образомъ Австро-Венгрія. Въ силу этого, измѣнилось прежнее отношеніе Румыніи къ Дунайской монархіи. Румынія отказалсь отъ враждебнаго отношенія къ Россіи и стала искать путей сближенія съ ней. Симпатіи къ Берлину сохранились лишь при Дворѣ, какъ слѣдствіе родственныхъ связей царствовавшихъ въ Германіи и Румыніи династій, да еще въ нѣкоторыхъ общественныхъ группировкахъ, отодвинутыхъ внутренней политикой, однако, на задній планъ.
Поворотъ иностранной политики Румыніи въ сторону Россіи, въ оцѣнкѣ Главнаго Управленія Генеральнаго Штаба, не являлся особо существеннымъ факторомъ при войнѣ съ Центральными Державами. Румынская армія никогда не считалась въ Россіи первоклассной и менѣе всего была пригодна для наступательныхъ цѣлей. Она всегда страдала отсутствіемъ соотвѣтственнаго техническаго оборудованія и недостаткомъ боевого снабженія. Поэтому помощь ея. при вторженіи русскихъ войскъ въ Австро-Венгрію, не могла быть значительной. При оборонительномъ же образѣ дѣйствій,
протяженіе фронта Румыніи оказывалось несоотвѣтственно великимъ по сравненію съ выставляемыми ею силами, почему присоединеніе румынскихъ вооруженныхъ силъ къ Россіи также не давало послѣдней замѣтнаго усиленія; скорѣе наоборотъ. — Между тѣмъ притязательность Румыніи 'была у насъ хорошо извѣстна. Такимъ образомъ для Россіи наилучшей формой участія Румыніи въ войнѣ должно было почитаться пребываніе послѣдней въ состояніи «благожелательнаго нейтралитета». Присоединеніе ея къ Согласію могло стать выгоднымъ лишь въ томъ случаѣ, если бы имѣлась надобность отвлечь Румынію отъ союза съ Центральными Державами, или же явилась возможность образованія блока изъ всѣхъ христіанскихъ державъ на Балканахъ противъ Турціи и Австро-Венгріи.
Правительство Братіано, невидимому, учло послѣднія обстоятельства и задалось цѣлью извлечь для своей страны изъ создавшагося положенія наибольшую пользу. — Тщательно лавируя между дипломатическимъ воздѣйствіемъ Державъ Согласія, съ одной стороны, и Центральнаго европейскаго союза съ другой, — оно выжидало наиболѣе выгодныхъ для себя предложеній, ведя съ обѣими сторонами двухсторонніе переговоры.
Уже въ первый день объявленія Россіи войны со стороны Германіи, А. П. Извольскій телеграфировалъ С. Д. Сазонову, что, іго свѣдѣніямъ французскаго правительства, Румынія, какъ бы выражаетъ склонность къ общимъ дѣйствіямъ съ Австро-Венгріей. Примѣрно такія же свѣдѣнія были получены и въ Петербургѣ, въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ, изъ другихъ источниковъ.
Въ виду этихъ слуховъ, тогдашній президентъ французской республики Пуанкарэ, въ бесѣдѣ съ русскимъ посломъ въ Парижѣ, высказалъ, что, по его мнѣнію, слѣдовало бы, не теряя времени, произвести воздѣйствіе на Румынію, обѣщая ей Трансильванію.
Опасаясь присоединенія Румыніи къ врагамъ Державъ Согласія, С. Д. Сазоновъ уполномочилъ русскаго посла въ Бухарестѣ Поклевскаго сдѣлать румынскому правительству соотвѣтственное предложеніе.
— «Пока не видно, — сообщалъ Поклевскій, — чтобы Румынія шла на подобное соглашеніе»...
Въ самомъ дѣлѣ, — Братіано отвѣтилъ, что въ предложеніи Державъ Согласія онъ видитъ цѣнное доказательство дружескаго къ Румыніи расположенія, но что возглавляемое имъ правительство не можетъ себя сейчасъ связать соотвѣтственнымъ соглашеніемъ, хотя и не желало бы отъ него совершенно отказаться въ ожи-
Даніи обстановки, при которой Румынія найдетъ возможнымъ измѣнить занятое ею положеніе абсолютно-нейтральной страны.
«Абсолютный» нейтралитетъ понимался, однако, Румыніей нѣсколько своеобразно, такъ какъ черезъ румынскую территорію шелъ въ Турцію непрерывный потокъ военной контрабанды. Сами австрійцы привыкли смотрѣть на Румынію, какъ на своего негласнаго союзника. Принужденные, напримѣръ, военной обстановкой эвакуировать Черновцы, они переотправили до 300 вагоновъ съ продовольствіемъ къ границамъ Румыніи.
Въ двадцатыхъ числахъ августа извѣстія о настроеніи въ Румыніи стали столь тревожными, что Верховный Главнокомандующій Великій Князь Николай Николаевичт приказалъ на всякій случай составить для него соображеніе о томъ, какъ приспособитъ начавшееся въ Галичинѣ наступленіе русскихъ войскъ къ возможному враждебному выступленію противъ Россіи румынъ.
Стратегическое развертываніе русскихъ войскъ было въ нѣкоторой мѣрѣ къ этому приспособлено расположеніемъ на крайнемъ лѣвомъ флангѣ, на уступѣ довольно сильной арміи генерала Брусилова. Эту 8-ую армію и имѣлось въ виду повернуть, въ случаѣ надобности, на югъ, съ цѣлью удара по румынскимъ войскамъ.
Чтобы отдалить Румынію отъ Центральныхъ Державъ и затруднить ей навсегда возможный безъ этой мѣры поворотъ на сторону Австріи, Верховный Главнокомандующій, въ своей перепискѣ по этому поводу съ С. Д. Сазоновымъ, допускалъ даже занятіе румынскими войсками части Буковины, или вступленіе ихъ въ Тран-сильванію, но лишь при условіи широкой огласки, должествовав-шей установить, что это занятіе произошло по приглашенію Россіи. Насколько я знаю, румыны отъ этого предложенія отказались.