– Да слава богу, что поехал на поезде и что эта бочка была! Ладно, Кац, приеду, всё расскажу. А сейчас давай делом займись. Часы-то тикают, и Матюхинен скоро проснётся. Всё, пока, до встречи!
Закончив беседу, я посмотрел на часы – было 5–40. Кац должен был успеть застать Матюхинена ещё в постели. От Смольного института доехать до Семёна – максимум десять минут. Трое приближённых Семёна, или, как он выражался, «шестёрок», жили с ним в одной большой квартире. На его сленге – малине. И, как правило, ночевал он там вместе со своей женщиной – шмарой на его жаргоне. Уговорить эту тёмную личность принять участие в любой незаконной авантюре было раз плюнуть – лишь бы был хороший навар (это опять выражение Семёна, или, как он себя называл, «Сэмэна»). И это уже было проверено несколькими делами, которые проворачивал Кац через этого «авторитета» (и опять это было выражение «Сэмэна»). Так что на обработку уголовного авторитета я закладывал двадцать минут. Ну и десять минут, чтобы добраться до квартиры Матюхинена. По этому хронометражу всё должно было получиться.
Глава 19
Время до назначенного мной общего построения бойцов спецгруппы и санитаров ещё было, и я решил посвятить его себе. А вернее, своему желудку. Он начинал требовать хоть какой-нибудь пищи. Приказать своему денщику раздобыть что-нибудь пожевать я не мог – Первухин охранял задержанных финнов. Пришлось самому заняться удовлетворением потребностей своего организма. Искать кухню я не стал. А зачем, если у меня перед глазами всё ещё стоял стол, за которым пировал арестованный лесоторговец. Богатый, надо сказать, стол, практически с не тронутыми закусками и фруктами. Все закуски я оценить не успел – времени дегустировать блюда, которыми потчевали лесоторговца, не было. Несколько бутербродов с двумя бокалами вкуснейшего морса – вот плата желудку, чтобы он успокоился. А затем я занялся настоящим делом – сколачиванием боевой группы, бойцы которой никогда не предадут своего командира и выполнят любой приказ. Санитары тоже входили в эти планы, но не в качестве бойцов спецгруппы, а как отдельная команда, которой я хотел поручить охрану этого имения. А что, место хорошее, достаточно близко от Петрограда, и вполне подходит для скрытного размещения пары эскадронов Дикой дивизии. А общее построение и поощрение людей за выполнение поставленной задачи, по моему разумению, и послужит задаче формирования преданных великому князю команд.
Несмотря на достигнутый успех, успокаиваться было ни в коем случае нельзя. В любом случае к 1917 году в столицу нужно было стянуть хотя бы несколько боеспособных и верных присяге подразделений. Предварительные мероприятия для этого уже проводились, и даже на моё имя была куплена земля вблизи посёлка Шушары. Но там я планировал разместить несколько подразделений из Осетинской пешей бригады. Всадников размещать слишком близко к мегаполису было чревато нарушением секретности. Не смогут джигиты несколько месяцев сидеть спокойно. Обязательно вляпаются в разборки с местными жителями. А вот если джигиты будут квартировать в имении, расположенном в тридцати верстах от Петрограда, любой скандал можно будет легко замять. И народ здесь не очень любопытный. Даже ближайший к имению сосед совершенно не знал, что творится за забором. Наверняка местные власти лесоторговцем прикормлены, и ни один чиновник не замечал, что на территории имения происходит концентрация неизвестно откуда взявшихся вооружённых людей. Лапшу вешать можно на уши крестьян, что хозяин имения безвозмездно выделил землю Русской армии, а любой чиновник легко выяснит, что на территории «Липок» никакие воинские части не размещены. Предательство местных чиновников? Вряд ли. Скорее всего – взятки и подношения нужным людям. Вот этот вопрос я обязательно выясню при допросе лесоторговца. Кому и сколько нужно заплатить, чтобы вооружённые люди, сосредоточенные в большом количестве, не были заметны для властей. Светить и требовать наказания для этих чиновников я не собирался, наоборот, сам хотел платить, чтобы присланные мною части стали невидимыми для властей столицы и всяких там газетчиков.
Правовые основы занятия имения «Липки» меня особо не волновали. Хозяин имения служил интересам врагов империи – служил. Значит, его собственность нужно конфисковать. А всяким там родственникам арестованного лесоторговца, чтобы особо не возмущались, пообещать, что изъятое имущество будет в ведении государства до окончания войны. В конечном итоге суд решит, что делать с имуществом предателя, работавшего на Германию. Вот именно с такими мыслями я направился на улицу, где должно было быть общее построение. На втором этаже особняка оставался только мой денщик, который продолжал охранять задержанных. По пути я уже хозяйским взглядом оглядывал внутреннее убранство особняка и даже заглянул в несколько комнат на первом этаже. Встречающиеся домочадцы испуганно жались к стенам при моём приближении. Уже давно никто из обитателей дома не спал.
Общее построение бойцов спецгруппы и санитаров-добровольцев прошло, как я и планировал. Люди были поражены теми наградам, а вернее дарами, которые получили от великого князя. Теперь можно быть уверенным, что этих ребят не сможет распропагандировать против семьи Романовых ни один даже пламенный революционер. И также стало понятно, что после этих событий любой мой приказ этими людьми будет выполнен. Даже то, что я выдал бойцам спецгруппы в два раза больше империалов, чем санитарам, тех не обидело. Они посчитали, что это заслуженно, и великий князь справедливый и щедрый государь. Так же подумали и бойцы спецгруппы, когда прапорщик Хватов получил золотых червонцев в два раза больше, чем любой из них. Решил я и вопрос формирования ещё одной команды. Даже не одной, а двух. Обе они состояли из бывших санитаров. Одна состоящая из четверых бывших санитаров, под командованием самого авторитетного из них фельдфебеля Букина. Эта группа оставалась в Липках и брала под охрану всё то, что имелось в имении. До прибытия в имение подразделений, присланных мной, Букин подчинялся только распоряжениям секретаря великого князя Джонсона. Вторая группа отправлялась в Петроград и поступала в непосредственное подчинение Джонсона. Дислоцирована она будет в Смольном институте, и главная её задача – охрана этого здания и самого секретаря Джонсона. Командиром команды я назначил старшего унтер-офицера Фокина. Он входил в спецгруппу и проявил себя очень неплохо. Жалко было лишать спецгруппу такого бойца, но в такой обстановке оставлять Каца без всякого прикрытия я не мог. Оставить в Смольном только одних санитаров было бы смешно – как бойцы они были слабоваты. А вот Фокин в экстремальной ситуации действовал великолепно. Не зря мы его выбрали из многих претендентов в бойцы спецгруппы. И что немаловажно, он был не только быстр, решителен и сообразителен в быстротечных схватках, но и дисциплинирован и очень обязателен. Да и как командир отдельной группы он был хорош. Так что спецгруппа, конечно, теряла от убытия такого бойца, но что не сделаешь ради лучшего друга. Чтобы спецгруппа не потеряла хотя бы в численности, прапорщик по моему совету предложил стать её бойцом санитару – ефрейтору Кротову.
Когда мероприятие было закончено, я ещё несколько минут беседовал с прапорщиком, давал ему ЦУ. Потом подошел к стоящим поодаль сторожу и Спиридону. Они уже знали, что разговаривают с великим князем, братом императора и командиром известной даже здесь Дикой дивизии. Поэтому были очень подобострастны и воспринимали любое моё предложение как приказ. А предложил я им перейти ко мне на службу. И главное, чем они должны были заниматься, это контролировать появление незнакомых людей вблизи имения. Объяснил, что в Липках будут проходить переподготовку всадники из 2-го Кавалерийского корпуса, которым я сейчас командую, и германские шпионы наверняка будут вынюхивать, что творится в имении. Подозвав фельдфебеля Букина, я представил ему новых служащих, которые будут заниматься охраной внешнего периметра имения. Сторож и Спиридон были удивлены, когда я вспомнил, что обещал заплатить за содействие в проведении операции. А ещё больше они удивились, когда я заплатил в два раза больше, чем первоначально обещал. Одним словом, поддержка местного населения планам великого князя была обеспечена. Да и прислуга лесоторговца практически сразу, после беседы с прапорщиком, переметнулась к новым хозяевам. Это сделали все, но двоих я отбраковал. Они были финнами и, вполне вероятно, участвовали в делах своего хозяина. Женщину, которая ночью была с лесоторговцем, я оставил. Джигиты меньше будут рыскать по окрестностям, если рядом будет женщина лёгкого поведения. А когда я рассмотрел всю прислугу лесоторговца, то заподозрил, что такая женщина здесь была не одна. Добавить ещё пару-тройку портовых девок, и получится среднего размера бордель. Вот мужик был всего один. Именно он привёл нас к спальням, где ночевали задержанные финны. Услугами этого нового работника великого князя я сразу же и воспользовался. Приказав Ивану найти дюжину пустых мешков и принести их в кабинет бывшего хозяина, я сам с чувством выполненной необходимой работы направился туда же.
Конечно же, после бессонной ночи и запредельных стрессовых нагрузок следовало бы отдохнуть – хоть немного поспать. Но я не мог – организм вошёл в такое состояние, что требовал действий. Вот я и решил занять его действиями – теми, которые не доверишь никому постороннему. Конечно же, это подготовка содержимого сейфа к перевозке. А проще сказать, раскладывание денег по мешкам для удобства их перемещения. Если посмотреть на это со стороны, то картина была ещё та – достойная мастеров создателей фильмов ужасов. А что – мужик в непонятной форме цвета хаки, стоя у раскрытого огромного сейфа, кидает в мешки, предназначенные для хранения картошки, пачки денежных купюр. Несколько мешков, заполненных на треть, стоят у стенки, они не завязаны, и в тусклом свете керосинки видны торчащие из них пачки купюр. Картина наполненных деньгами мешков, конечно, завораживала, но по мозгам били кровавые пятна на огромном голубом напольном ковре (в России в это время слово палас было неизве