Покровский монастырь в Суздале
В самом начале правления Василия III разгорелся конфликт между Иосифом и волоцким удельным князем Фёдором Борисовичем – двоюродным братом Василия, во владениях которого находился Иосифов монастырь. В своем княжестве Фёдор Борисович промышлял постоянными безжалостными поборами с состоятельных жителей – как под видом «займов», так и в виде неприкрытого террора. Эти поборы ударяли не только по состоятельным горожанам и крестьянам, но и по церкви, в том числе по такому богатому монастырю, как Иосифов. Когда игумен вознамерился из-за этого покинуть монастырь, то братия его не отпустила. Тогда он обратился к Василию III с просьбой принять монастырь под его покровительство. Это означало, что отныне великий князь всея Руси может назначать игуменов монастыря: в церковном отношении тот по-прежнему подчинялся новгородскому архиепископу, в финансовом – сохранялись выплаты в пользу волоцкого князя. При этом к новгородскому архиепископу Серапиону Иосиф не обратился, то ли не надеясь на его практическую помощь (новгородский архиепископ, как и братия монастыря, советовал игумену перейти на другое место), то ли испытывая неприязнь к своему идейному оппоненту-нестяжателю. В результате тот, прождав два года и так и не дождавшись обращения от Иосифа, отлучил его от церкви, заявив, что тот «отступил от небеснаго, а пришел к земному» (царю). Поначалу Иосиф растерялся, но вскоре обратился к Василию III и митрополиту Симону, представляя дело таким образом, будто Серапиона возмутил сам факт перехода в «великое государство», а не то, что этот переход совершился без ведома и благословения архиепископа. За Иосифа хлопотал его брат архиепископ ростовский Вассиан Санин, игумен Андроникова монастыря Симеон и боярин Василий Андреевич Челяднин. Реакция церковных и светских властей не заставила себя ждать: в Москве состоялись два собора, на которых с Иосифа было снято отлучение, а Серапион осужден и сведен с новгородской кафедры. Припомнили ему и его слова о двух царях, но уже в том смысле, будто Фёдора Волоцкого он назвал небесным царем, а Василия III – земным. После этого новгородская кафедра оставалась «вдовствующей» (незанятой) вплоть до 1526 г., в результате чего ее влияние, восходившее к временам новгородской независимости, ослабло. Хотя новый владыка Макарий и получил архиепископскую казну, вывезенную из Новгорода еще в 1478 г., его права в Новгороде и Пскове были ограничены.
История взаимоотношений Иосифа Волоцкого, архиепископа Серапиона и князя Фёдора Борисовича получила продолжение. В начале второго десятилетия XVI в. при великокняжеском дворе усилилось влияние нестяжателей. Митрополит Симон, умерший в 1511 г., перед самой смертью по приказу Василия III примирился с Серапионом, участь последнего была смягчена, а новым митрополитом стал нестяжатель Варлаам. Выросло влияние Вассиана Патрикеева – одного из лидеров нестяжателей: Василий III приблизил его к себе и запретил Иосифу Волоцкому спорить с ним, тогда как Вассиан, по-видимому, продолжал публицистическую деятельность, настаивая на необходимости «нищеты» монахов, невозможной в условиях владения селами. Между тем Иосиф Волоцкий до конца своих дней (он умер в 1515 г.) отказывался примириться с Серапионом, что вызывало осуждение не только в кругах его идейных противников, но и среди его соратников. Ситуация же с Фёдором Борисовичем разрешилась сама собой с его смертью в 1513 г., когда Волоколамский удел перешел в распоряжение Василия III.
Елена Глинская. Реконструкция облика по черепу
В этих обстоятельствах Иосиф Волоцкий вновь взялся за перо. На этот раз предметом его внимания стали взаимоотношения между церковью и государством, а также характер царской власти. Если раньше Иосиф писал, что царь является Божьим слугой, то теперь подчеркивал: «Царь… естеством подобен есть всем человеком, властию же подобен есть вышнему Богу». Главная обязанность царя – заботиться о спасении и благочестии своих подданных. Отсюда вытекала обязанность царской власти всеми мерами бороться с еретиками, о которой Иосиф писал и ранее. На этот раз он призывает различать «больших» и «меньших» царей – вторые должны во всем повиноваться первым (здесь, конечно, отразилась ситуация с князем Фёдором Волоцким). Вместе с тем повиноваться следует лишь «истинному» царю, который благочестив и не пренебрегает своими обязанностями: в этой связи Иосиф указывал на борьбу константинопольских патриархов VIII–IX вв. с византийскими императорами-иконоборцами. При этом повиноваться царю следует лишь «телесно» и в вопросах власти над церковными учреждениями, тогда как решение духовных вопросов остается прерогативой церкви. Таким образом, ей согласно учению Иосифа и надлежало в конечном счете определять, какой царь благочестив, а какой – еретик.
Венчание Василия III и Елены Глинской. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Третий Рим и потомки Августа
Общественная мысль периода правления Василия III не сводилась к полемике иосифлян и нестяжателей. Именно в это время возникла идея Третьего Рима. Впервые ее сформулировал старец псковского Елеазарова монастыря Филофей в послании государеву дьяку Мисюрю Мунехину в 1523–1524 гг. Какой же смысл вкладывал Филофей в понятие Третьего Рима и зачем ему понадобилось писать об этом великокняжескому дьяку?
Сразу же необходимо отметить, что идея Третьего Рима претерпела существенное развитие под пером публицистов XVI–XVII вв., а затем ученых и публицистов XIX–XX вв. И направление этого развития вовсе не было задано его исходным моментом – Филофеевым посланием. В наши дни часто пишут об изначально политическом содержании теории «Москва – Третий Рим», однако это существенно обедняет первоначальную мысль псковского старца.
Покровская (ранее Троицкая) церковь в Александровой Слободе
Послание Филофея было ответом на сочинение придворного врача Василия III Николая Булева (Николая Немчина, как его называли на Руси), который, в свою очередь, познакомил русского читателя с содержанием трактатов западноевропейских астрологов о грядущих катаклизмах – солнечном и лунном затмениях и всемирном потопе. Астрологи прогнозировали наступление этих бедствий в 1524 г. Это породило (или подхлестнуло) эсхатологические ожидания во всей Европе: ведь в самом разгаре была Реформация, и, казалось, всё сходится и указывает на скорый конец света. С этим увязывались и постоянно реанимировавшиеся проекты антитурецкой коалиции. На Руси же такие ожидания были связаны с наступлением «восьмой тысячи лет»: предполагалось, что конец света наступит в 7000 году от Сотворения мира, т. е. в 1492-м от Рождества Христова. Хотя эти опасения не оправдались, они продолжали жить в русском обществе. Подогревало их широкое распространение альманаха Николая Булева: он продавался в крупнейших русских городах, к тому же автор разослал его светским и церковным правителям.
На эти-то измышления и предстояло дать ответ Филофею. Он решительно отверг измышления астрологов: в основе всего происходящего – не движение звезд, а Промысл Божий. А что же тогда ждет Русь? Спасение. Залогом же спасения является Ромейское царство. Под ним понималось не какая-то конкретная страна или государство, а мистическая сущность, которая возникла с воплощением Христа и будет существовать вечно. Она воплощалась в разных земных царствах. Сначала – в Римском, но римляне отпали от истинного христианства (имеется в виду раскол православной и католической церквей 1054 г.), и Ромейским царством стало Греческое царство – Византия. Однако она также отошла от правой веры, заключив церковную унию с латинянами на Флорентийском соборе 1439 г. Прямым следствием этого стало падение Греческого царства – завоевание Византии османами в 1453 г. И Ромейское царство переместилось в Русское государство. После падения Византии оно осталось единственным независимым православным государством (все остальные были уже завоеваны турками), и его сохранение служило залогом сохранения истинной веры и в конечном счете спасения человечества. Тем самым утверждалась преемственность Русской церкви от эпохи Вселенских соборов. Следует напомнить, что провозглашение ее автокефалии в 1448 г. означало разрыв с Константинополем, что ставило ее в двусмысленное положение. Таким образом, в момент своего возникновения идея Третьего Рима не несла в себе ни мессианства, ни программы территориальной экспансии. Она была достоянием немногих интеллектуалов, и занимали их отнюдь не эти вопросы, но ожидание конца света и проблема спасения души. Вместе с тем концепция Филофея была направлена на решение тех же задач, что и другие публицистические произведения того времени, – на осмысление места России в мире. И при этом русские мыслители старались разными способами вписать Россию в картину всемирной истории, апеллировали к общеевропейским и общехристианским истокам.
Та же задача осмысления места России в мире стояла перед авторами произведений, объединенных общим сюжетом происхождения русских князей от императора Августа и получения ими даров от византийского императора Константина Мономаха – «Послания» Спиридона-Саввы и «Сказания о князьях Владимирских». Судьба автора первого из них была непростой и интересной. Родом из Твери, Спиридон-Савва в 1475 г. по настоянию православной знати Великого княжества Литовского, но вопреки воле его правителя Казимира Ягеллона был поставлен константинопольским патриархом во митрополита Киевского и всея Руси. Несмотря на пышный титул, в то время он означал церковную власть лишь над частью русских земель – а именно над той, что входила в состав Великого княжества Литовского и Польского королевства (разделение единой митрополии на киевскую и московскую состоялось в 1458 г.). За самовольную акцию Спиридон-Савва попал в заточение в Литве, но каким-то образом оказался в Русском государстве, также в заточении. Здесь он в конце 10-х или начале 20-х гг. XVI в., уже глубоким старцем, написал свое послание – ответ на обращение некоего лица, близкого к Василию III. От придворных кругов он получил материалы, необходимые, чтобы дать обоснование власти государя всея Руси в выгодном для него свете.