с позапрошлой Мессинской регаты…
Басовитый гудок заставил Холина поднять голову. До Лейхевена осталось три станции. Он встал и подхватил сумку.
На платформе оказалось, что гид неисправен, и Холин занервничал. Плохая примета.
Проклиная дурацкое правило, запрещавшее строить тьюбы ближе пятисот метров от населенного пункта, Холин зашагал к ближайшим домам. Первым ему попался мальчишка. Темноволосый, невысокий, крепенький. Он с любопытством взглянул на Холина, сморщил веснушчатый нос. Холин приостановился.
— Эй, парень, где у вас ближайший гид? — крикнул он по-английски. — Мне надо в Глендоу.
Парень безмятежно ответил:
— Га ниель сассенах.
Оторопевший Холин покачал головой: меньше всего он ожидал повторения ситуации из древнего романа. Очевидно, действовать надо было теми же способами, что и герои Вальтера Скотта. Вздохнув, он отцепил от куртки значок с эмблемой клуба спортивных журналистов и соблазняюще повертел его в пальцах.
Мальчишка задумчиво поглядел на него, протянул руку. Ловко поймав брошенный значок, он тут же приколол его на куртку, где уже болталось не меньше трех дюжин всяких эмблем.
Приколов, он ткнул пальцем в сторону шоссе и сказал по-английски:
— Через полчаса пойдет грузовик-автомат. У поворота на Инвернохх сойдете и побережьем держите на старую маячную башню. Она и есть Глендоу. В поселке сейчас никто не живет.
Холин терпеливо выслушал указания.
— Прощай, вымогатель! — сказал он и зашагал к шоссе.
Вымогатель ухмыльнулся, достал из кармана крошечную фигурку рыцаря, оседлавшего льва, и метнул ее журналисту.
— Тим Леннокс — честный фэн! — он помахал рукой. Через час Холин стоял у маяка, утирая пот. Восемь лет назад он разок сдуру увязался за Гертой, помешавшейся тогда на скалолазании. Но даже самые яркие воспоминания не заменят тренировки.
Огромный полосатый столб из старого красного и желтого кирпича, увенчанный стеклянным пузырем. Стены изъедены временем и непогодой, но дверь сияла новенькой медной обшивкой. Никаких следов замка не было, лишь рядом с рамой на уровне лица Холина был вмонтирован круглый сетчатый щиток с кнопкой. Он нажал на кнопку, подождал. В динамике щелкнуло.
— Кто там? — спросил микрофонный голос.
— Николай Холин. Федерация спортивных журналистов.
Молчание. Голос:
— Вы, должно быть, слышали, что я имею дело с вашим братом только на соревнованиях?
— Да, — ответил Холин, усмехнувшись. — Но я предлагаю вам изменить своему правилу.
Снова молчание» Наконец Холин услышал:
— А какие у вас основания?
— Те же, что и у вас — для отказа, — сообщил Холин. — Кроме того, я предпочел бы два стратосферных полета еще одному путешествию по здешним камням. И… — он помедлил. — Вам знакомы эти имена — Дерек Смит-Дайкен, Торстейн Торнбю, Арнольд Микк, Николай Дашевский?
Микрофон молчал. Холин уже сильно засомневался в успехе своего предприятий, когда дверь внезапно отворилась, и за ней вспыхнул свет. С забившимся сердцем он шагнул вперед, затем на истертую спиральную лестницу, на первой ступени которой было глубоко высечено число «777». Как оказалось, оно обозначало количество ступеней. Когда Холин добрался наконец до первого жилого этажа, он был окончательно вымотан. Сев на ступеньку, утер пот — в очередной раз за сегодняшний день.
— Спортивный журналист должен быть, по меньшей мере, бывшим спортсменом, — прозвучал насмешливый голос. На — площадке стоял коренастый человек лет тридцати в плотном свитере, кожаных брюках и босиком.
— Наверное, — сипло ответил Холин, — но тогда он слишком перегружен воспоминаниями…
Поднявшись, он подошел к двери. Мужчина сделал приглашающий жест рукой.
Вблизи чемпион мира выглядел совсем не так грозно и эффектно, как на ковре. Даже знаменитая борода казалась только попыткой отлынить во время каникул от надоевшего бритья.
— Ну, чем обязан? — так же насмешливо сказал он, не приглашая Холина сесть. — Вряд ли вы узнаете от меня нечто экстраординарное! В истории спорта я не силен.
И здесь Холин по-настоящему обозлился.
— Знаете что, Берг, — посоветовал он, усаживаясь на диван возле самой стеклянной стенки, — вы бы тоже сели. У нас будет долгий разговор.
— Вряд ли, — чуть суше сказал Герман Берг. — Во-первых, мне удобнее стоять. У меня травма ребра. А во-вторых, через полтора часа я улетаю в Норвегию.
— Хорошо, — неторопливо отозвался Холин, умащиваясь поудобнее. — Вам будет о чем подумать в дороге.
Он расстегнул сумку, достал блокнот, щелкнул пряжкой.
— Итак, начнем. Вы знаете, я не слишком давно увлекся панго. До того… — он сделал паузу и заглянул в блокнот, — мотокросс, прыжки с крыльями, дельтапланеризм, альпинизм, толчок ядра, метание диска, копья, молота, подводное плавание…
Он перечислял, одновременно исподтишка наблюдая за Бергом. Тот стоял, сложив руки на груди, и разминал крепкими пальцами трицепсы.
— О, да вы универсал, — сказал он. — Когда вы все успели?
— С помощью ИТЭМ это нетрудно, — разумеется, на спорт, а его исследование, — Холин вытащил проектор, укрепил на краю дивана. — Взгляните сюда, будьте любезны, — пригласил он Берга. — Вы ведь знаете этого человека?
— Да, — не сразу ответил тот. — Николай Дашевский. Ну и что?
— Он погиб шестьдесят три года назад, при установлении рекорда на глубину погружения без аквалангу. Тело не найдено. До этого установил несколько мировых и континентальных рекордов в плавании и легкой атлетике.
Берг, сморщившись, присел, откинулся на спинку дивана.
— И вы считаете, что это я его утопил? — спросил он с любопытством.
Не отвечая, Холин переключил кадр.
— А вот — швед, Торстейн Торнбю, неоднократный чемпион мира по прыжкам с крыльями и дельтапланеризму. Погиб в буерном пробеге по Сахаре. Буер был найден, тело — нет. — Он глянул назад, но Берг молчал и смотрел не на экран, а за окно, на серое, рябящее, как древнее металлическое зеркало, море.
Какое-то противное чувство неуверенности овладело Холиным. Он снова щелкнул тумблером. Неожиданно голос Берга опередил его комментарий:
— Дерек Смит-Дайкен, англичанин, — сказал он сухо и, невыразительно. — Отличался в мотокроссе, собрал все возможные кубки, автогонщик мирового класса, альпинист, погиб при восхождении на Хан-Тенгри… — помолчав, он добавил: — Тело не найдено.
Холина покоробило. Он выключил проектор, закрыл блокнот и, повернувшись в упор посмотрел на Берга. Молча, слегка улыбаясь, тот выдержал его взгляд и вдруг спросил:
— Хотите кофе?
От внезапности Холин ответил «да», хотя предпочитал сок. Берг вышел в маленькую дверь, очевидно, кухонную, и пока он звякал там посудой, журналист успел справиться с нервами. Осмотревшись, он увидел круглую комнату с кольцевым диваном. Неподалеку стоял довольно большой стол на колесиках, заваленный журналами, растерзанными рукописями, непонятными инструментами и пузырьками с мутными жидкостями. На диване валялись свитера, штормовки, детский игрушечный скафандр, ослепительно желтый, с белым шлемом. Весь этот беспорядок не вязался с подобранным видом Берга.
— Это не моя… не мой маяк, — сообщил вышедший из кухни спортсмен, ставя на расчищенный уголок стола поднос и легким, но точным толчком ноги отправляя стол туда, где сидел Холин. — Мой друг мне его уступил на время. Это его вилла, если можно так сказать. Он был построен по проекту отца писателя Стивенсона.
— И скафандр тоже не ваш? — попробовал пошутить Холин, но Берг ответил, не поддаваясь на легкий тон:
— Нет. Сына моего друга.
Подкатив к столу приземистое кресло, он уселся как-то боком и вытянул ноги.
— Итак, что вы от меня хотите узнать? — спросил он, не притрагиваясь к кофе.
— А почему вы решили, что я чего-то хочу? — вскользь поинтересовался Холин.
— Зачем же еще лететь так далеко?
— Ездим и дальше. Хлеб не легкий, хотя привычный! — Холин заметил, что за несколько секунд Берг стал как-то сумрачнее, задумчивее. Холина слегка зазнобило: неужели правда? Может быть, лишь сейчас он до конца поверил в то, что в его затее есть все же некое зерно.
— Ну что же, — проговорил Берг, — тогда снова спрошу я. Зачем же вы говорите со мной, как следователь?
— Простите, автоматически, — любезно пояснил Холин. — Журналистам тоже приходится, устанавливая истину, разбирать и случаи со смертельным исходом.
— Да, конечно, — Берг не поднимал глаз. — Что дальше?
— Дальше все просто… — Теперь на маленьком экране светились все четыре слайда. — По какому признаку объединены эти четверо?
— Они все спортсмены, — медленно ответил Берг.
— Более того, — подхватил Холин, — выдающиеся, почти гениальные спортсмены! И каждый не в одном виде — в нескольких!
Он увеличил изображение, направив луч на светлую дверную панель.
— Второй признак, по которому их можно объединить, — продолжал он, — ну-ка, Берг?., правильно, возраст.
Увлекшись, он изображал диалог, хотя собеседник безмолвствовал.
— Третий признак, — Холин больше из жажды эффекта, чем по необходимости, открыл блокнот. — Все они погибли при не до конца выясненных обстоятельствах. Все — в результате несчастного случая. И тела их не найдены…
— Ладно, хватит, — Берг не смотрел на дверь. — От меня-то вы чего хотите?
Холин пристально взглянул ему в лицо, но Берг не опустил глаз. Он спокойно и строго смотрел на журналиста. Холин вдруг заволновался.
— Только не думайте, что я вас в чем-то обвиняю, нет. Но, понимаете, мне необходимо разобраться самому. Может, это совпадение, но тогда — редчайшее, практически невозможное! — он подтолкнул к Бергу раскрытый блокнот. — Здесь расчеты, которые я сделал на ИТЭМ. Это, может быть, и полная чушь, но смотрите…
Поднявшись, он сцепил руки за спиной и подошел к стене. Стекло было усеяно тысячами росплесков — ветер нес дождевые капли, с силой разбивая их о колпак. Море было свинцово-рябым, небо чуть светлее; скалы в пасмурном свете казались угольно-черными, забеленными по верхушкам птичьим пометом.