Наличие денег – существенный фактор не столько благосостояния, как самостоятельности, независимости от власти, чего не мог позволить Ленин даже подавляющему большинству населения России. По мнению Ленина, необходимо было учесть и проконтролировать все государственное и личное. К тому же личное необходимо было огосударствить. Самым могучим средством учета, контроля и экспроприации должны были стать «хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность». Вождь считал: «От трудовой повинности в применении к богатым власть должна перейти, а вернее, одновременно должна поставить на очередь применение существующих принципов (хлебная карточка, трудовая повинность и принуждение) к большинству трудящихся рабочих и крестьян… Следует добиваться подчинения, и притом беспрекословного, единоличным распоряжением советских руководителей, диктаторов, выбранных или назначенных, снабженных диктаторскими полномочиями…»[409]
Ясно понимая, что подчинятся не все, особенно те, кто имел какой-то запас денег на пропитание, Ленин буквально неделю спустя на первом Всероссийском съезде представителей всех финансовых отделов Советов 18 мая 1918 г. по поводу денежной реформы директивно заявил: «Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен будет сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен их новые; если сумма скажется небольшой, он получит рубль за рубль; если же она превысит норму, он получит лишь часть. Мера эта, несомненно, встретит сильнейшее противодействие не только со стороны буржуазии, но и со стороны деревенского кулачества, разбогатевших на войне и зарывших в землю бутылки, наполненные тысячами бумажных денег. Мы встретимся грудь с грудью с классовым врагом. Борьба будет тяжелая, но благодарная»[410].
Действительно, не благодатная, а «благодарная», ибо очередной грабительский куш ожидался немалый. Итак, от «экспроприации экспроприаторов» Ленин объявлял войну народу, лицемерно заявив на 3-м Всероссийском съезде профсоюзов 7 апреля 1920 г.: «Диктаторская власть и единоличие не противоречат социалистическому демократизму»[411].
Таким образом, ни о какой гуманности социализма и истинном демократизме не могло быть и речи. Ленин и в столь ясные понятия вносил свой смысл, выдавая его за «диктатуру пролетариата, за железную, беспощадную, твердую власть рабочих, которая ни перед чем не останавливается и которая говорит: кто не с нами – тот против нас, и малейшее сопротивление против этой власти будет сломлено»[412]. Вместе с тем Ленин справедливо подчеркивал: «Не надо забывать тем, кто особенно клевещет на большевиков, что диктатура означала больше всего жертв, больше всего голода для самих рабочих, которые ее осуществляли»[413].
Зачем же нужна была «диктатура пролетариата», если она доставляла рабочим такие неприятности? А истина в том, что диктатура была большевистской, под непосредственным идейным руководством их вождя: «Мы не имеем другой армии для победы, – считал Ленин, – кроме 600 000 коммунистов и 3 000 000 членов профсоюзов…»[414]В июне 1919 г. Ленин уточнит: «200 000 и 4 000 000 – вот соотношение «зубчатых колес»… Они в гигантском большинстве за пролетарскую государственную власть, за диктатуру пролетариата»[415]. А многомиллионная масса «полутружеников, полуспекулянтов», по мнению Ленина, должна превратиться в тружеников, которая «поддерживает ту «махину» государства, которая возглавляется сотней-другой тысяч коммунистического пролетарского авангарда и состоит из миллионов организованных пролетариев». И вся эта организация по типу стада рабочего скота, с точки зрения ее создателя, должна была стать идеалом общественного устройства. «Более демократического, в истинном смысле слова, – утверждал Ленин, – более тесно связанного с трудящимися и эксплуатируемыми массами государства на свете еще не бывало»[416]. Но чем же эта новизна отличилась от рабовладельческих и феодальных государств?
Весной – летом 1918 г. продолжается процесс обобществления отраслей промышленности и создание условий национализации всей крупной индустрии. 20 мая 1918 г. на заседании ВЦИК Я.М. Свердлов констатировал: «Если в городах нам удалось практически убить нашу крупную буржуазию, то этого пока еще не можем сказать о деревне… Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая не так давно шла в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, – подчеркивал секретарь ЦК РКП(б), – только в том случае сможем сказать, что мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов»[417]. Декрет СНК от 28 июня 1918 г. о национализации всей крупной промышленности, предприятий железнодорожного транспорта и паровых мельниц стал заключительным этапом экспроприации экспроприаторов даже мелких промышленных предприятий.
Таким образом, в основном вопросе – борьбы с богатыми, а главное, с голодом, Ленин приоритетным ставил самое простое, но крайне опасное: отнять и разделить, что неизбежно вело к гражданской войне.
Битва за хлеб
Продовольственный кризис, начавшийся в 1915 г. в связи с общим расстройством российской экономики вследствие войны, поставил страну перед экономической катастрофой. Временным правительством были созданы Общегосударственный и местные продовольственные комитеты. Министерством продовольствия 25 марта 1917 г. была введена хлебная монополия и карточная система на продукты питания. Установленная норма составляла – один фунт (410 г.) хлеба в день. Вместе с тем на втором Всероссийском торгово-промышленном съезде, проходившем с 3 по 5 августа, П.П. Рябушинский призвал «людей торговли» задушить революцию «костлявой рукой голода и народной нищеты». Запасы хлеба, по данным Министерства продовольствия, в августе составляли 26 млн пудов, которых хватило бы для снабжения населения по 0,75 фунта (300 г.) в день в течение одного месяца. В Петрограде и Москве хлебный паек составлял 0,5 фунта. К тому же твердые цены на хлеб были повышены вдвое.
Таким образом, хлеб становился не только основным продуктом питания, но и важнейшим орудием политики. Борьба за хлеб превращалась в битву за власть.
Программу выхода из продовольственного кризиса и дальнейшей аграрной политики большевиков Ленин изложил на первом Всероссийском съезде крестьянских депутатов в мае 1917 г.: «…хозяйство на отдельных участках, хотя бы «вольный труд на вольной земле», – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность; ее не могут провести чиновники, ее могут провести только Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, потому что это – сам народ, сами народные массы… необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах…»[418]
Однако обстоятельства борьбы за власть, необходимость привлечения на свою сторону крестьянства вынуждают большевиков принять эсеровскую аграрную программу. И все же сразу после захвата власти большевики стали создавать продовольственные отряды из рабочих, которые направлялись в деревню за хлебом. Если было на что его выменять, походы заканчивались благополучно. Чаще забирали хлеб силой. «Сплошь и рядом, – признавал даже Ленин, – по неопытности советских работников, по трудности вопроса удары, которые предназначались для кулака, падали на среднее крестьянство»[419].
Вопрос о земле был конкретизирован «Основным законом о социализации земли» от 27 января 1918 г., который фактически означал, по определению Ленина, «национализацию земли»[420]. Сама «национализация» земли в «народническом законе» провозглашалась косвенно, в той мере, в какой «всякая собственность на землю, недра, воды, леса и живые силы природы» объявлялась навсегда отмененной. Вместе с тем народнический принцип наделения землей по «потребительно-трудовой» норме, то есть в соответствии с тем, сколько земли нужно каждому, чтобы прокормиться, и сколько каждый в силах обработать или «по едокам», непременно должен был возродить новое неравноправие в крестьянской среде, породить новых эксплуататоров. В «Основном законе…» сохранялся большевистский принцип коллективного ведения наиболее развитых и технически оснащенных крупных хозяйств, что лишь отчасти спасло их от поголовного разграбления имущества помещиков. Были аннулированы все долги и закладные крестьян. Главным же результатом «черного передела», о котором страстно мечтала деревенская беднота, стало уничтожение целого класса помещиков и зажиточного крестьянства, которые на протяжении всей предыдущей истории обладали большим весом в жизни России. Наконец-то свершилось задуманное Марксом: «Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».
Следующим шагом диктатуры большевиков явилось введение продовольственной разверстки среди крестьян. 9 мая 1918 г. декретом ВЦИК и СНК «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими», были установлены основные положения продовольственной диктатуры: