Несколько сложнее было вытянуть деньги у Елизаветы Шмит, ибо с Виктором Таратутой она не имела законного брака, так как кандидат в члены ЦК РСДРП жил на нелегальном положении, будучи то Вильяминовым, то Сергеевым, то Грибовым… Пытаясь хоть как-то юридически «привязать» деньги Шмита к партии, 21 февраля 1909 г. на заседании большевистского центра в Париже было внесено в протокол напоминание: «В январе 1908 года Елизавета X. заявила большевистскому центру (расширенная редакция «Пролетария»), что, выполняя наиболее правильно волю покойного брата своего N, она считает себя нравственно обязанной передать Б. Ц-у переходящее по закону к ней имущество ее брата в одной половине. В той половине, которую она наследует по закону, заключается: восемьдесят три (83) акции Т-ва NN и приблизительно сорок семь (47) тысяч рублей наличным капиталом.
Подписи: Н. Ленин, Григорий (Г. Зиновьев), Марат (В. Шанцер), В. Сергеев (В. Таратута), Максимов (А. Богданов), Л. Каменев»[619].
После реализации акций В. Таратута, прибыв с «женой» в Париж, передал Ленину более четверти миллиона франков, что равнялось более 80 тысяч рублей золотом, о чем и было зафиксировано в акте: «Согласно решению и расчетам исполнительной комиссии большевистского центра (расширенная редакция «Пролетария») в заседании 11 ноября 09 года принято мной от Е.Х. двести семьдесят пять тысяч девятьсот восемьдесят четыре (275 984) франка.
13. XI.09. Н. Ленин»[620].
А Елизавете Шмит и Виктору Таратуте выдали расписку:
«Тов-щам Е.Х. и В-ру.
Мы, нижеподписавшиеся, действующие в вопросе о деньгах, а также по доверенности тов. Вишневского, заканчивая дело, которое велось всей коллегией Б. Ц., и принимая остатки этих денег, берем на себя перед Вами обязательство: отвечать перед партией коллегиально за участь этих денег.
Н. Ленин.
Гр. Зиновьев.[621]
По-разному можно оценивать действия Таратуты, результат был однозначен – большевики обрели «прочную материальную базу», хотя «склока» из-за этих денег продолжалась при посредничестве германских социал-демократов Ф. Меринга, К. Каутского и К. Цеткин вплоть до Первой мировой войны.
Наследством Морозовых большевики будут пользоваться и без ведома хозяев. Ленин же до «гробовой доски» называл загородный дворец в Горках (по Каширскому шоссе 32 км), приобретенный и реставрированный в 1909–1914 гг. бывшей женой Саввы Морозова Зиновией, ставшей после его смерти женой московского градоначальника Рейбот, «нашей дачей».
Одним из существенных каналов пополнения партийной кассы российских социал-демократов были «эксы» – экспроприации посредством вооруженных захватов денег, то есть разбои. Разбоем промышляли не только большевики. Так, 20 марта 1906 г. максималисты, представлявшие левое крыло эсеров, «захватили» в банке Купеческого общества взаимного кредита 875 000 рублей. Грабили и меньшевики, пополнив партийную кассу своего ЦК экспроприированными в Квирильском казначействе на Кавказе 100 000 рублей весной 1906 г., хотя руководство меньшевиков осуждало разбой.
На четвертом (Объединительном) съезде развернулась борьба между большевиками и меньшевиками по вопросу об экспроприации денежных средств в интересах революции. В резолюции большевиков был тезис о допустимости вооруженных нападений с целью захвата денег. Меньшевики выступили против. С ведома большевистского центра экспроприации продолжались. Крупская, которая знала о «тайных операциях», откровенно писала: «…большевики считали допустимым захват царской казны, допускали экспроприацию». В центре разбойной организации стояли большевики – «бандиты чести» Джугашвили (Сталин) и Тер-Петросян (Камо). Общее руководство по добыванию денег для партийной кассы осуществлял Красин.
В октябре 1906 г., критикуя меньшевиков, Ленин писал в газете «Пролетарий», что называть «эксы», как некоторые меньшевики, «анархизмом, бланкизмом, терроризмом, грабежом, босячеством» – значит уподобиться либералам, а, по мнению Ленина, это уже крайний позор. Основным недостатком «эксов» Ленин считал их неорганизованность, беспорядочность, честное отчуждение экспроприированных денег на содержание «экспроприаторов». И все же весной 1907 г. пятый съезд РСДРП запретил «эксы» как метод пополнения партийной кассы.
В брошюре Л. Мартова «Спасители или упразднители (Кто и как разрушил РСДРП)», опубликованной в 1911 г. в Париже, утверждалось, что ко времени Лондонского съезда партии собранные большевистским центром большие денежные средства были приобретены «частью путем экспроприации». О количестве финансов у большевиков свидетельствовал Л.Б. Красин, заявивший сомневающемуся в наличии средств для покупки оружия профессору М.М. Тихвинскому: «Да совсем не в деньгах дело! У нас их столько, что я мог бы на них купить не жалкие револьверы, а самые настоящие пушки. Но как их доставить, где спрятать? Вот в чем дело»[622].
Разбойные деньги не всегда удавалось потратить, так, 341 000 рублей (или 170 500 долларов), доставшиеся боевикам С.А. Тер-Петросяна 26 июня 1907 г., оказались в основном в крупных купюрах. Н.К. Крупская вспоминала, что «пытавшиеся произвести размен были арестованы. В Стокгольме был арестован латыш (Страуян. – В. П.) – член цюрихской группы, в Мюнхене – Ольга Равич, член женевской группы, наша партийка, недавно вернувшаяся из России, Богдасарян и Ходжамирян.
В самой Женеве был арестован Семашко…
Швейцарские обыватели были перепуганы насмерть. Только и разговоров было, что о русских экспроприаторах…»[623]
В Париже, точно тать, попался М. Литвинов.
И несмотря на решение пятого съезда РСДРП, разбой большевиков продолжался. Была взята касса на корабле «Николай I» в бакинском порту, организован «экс» в уральском Миассе, грабили почтовые отделения и вокзальные кассы. Формально большевистский центр стоял в стороне, а деньги поступали в него фактически, из которых получали «партийные жалованья» Ленин и его соратники по 350 франков, что было не менее среднего заработка европейского рабочего[624].
Выдавала деньги «хозяйственная комиссия большевистского центра», которой распоряжался Ленин. Многие расписки Ленина, Зиновьева, Каменева, Щанцера, Богданова, Ганецкого… на получение различных сумм безмолвствуют, на что они потрачены[625]. Вероятно, по большей части просто «на прокорм профессиональных революционеров», даже не совсем согласных с Лениным.
«…иначе 25 сидим без хлеба, молока и мяса… Деньги я своевременно верну», – клятвенно обещает Троцкий.
«Дорогой Лев Борисович!
Обращаюсь к Вам с просьбой, которая не доставит Вам никакого удовольствия. Вы должны добыть из-под земли 100 руб. и выслать мне по телеграфу. Мы сейчас оказались в ужасающем положении, которое описывать не буду: достаточно сказать, что лавочнику, у которого все забираем, не заплачено за апрель, май, июнь…
20/VI-09. Ваш Л. Бронштейн».
Каменев на письме написал Ленину: «Прочтите. Это явно через меня к высоким коллегиям. Как думаете, не должен ли ЦО это сделать? На меня он рассчитывать не мог, конечно. Я за выдачу… Каменев»[626].
Странно и удивительно то, что у нищего Льва Давидовича Бронштейна, направлявшегося в Россию в апреле 1917 г., в Галифаксе канадские власти изъяли 10 000 долларов США. Джозеф Неведе в монографии «Троцкий и евреи», опубликованной Американской ассоциацией евреев, оценивал доход Троцкого в 1917 г. в 12 долларов в неделю и «еще какие-то гонорары за статьи в русскоязычном журнале «Новый мир» 144 доллара и, допустим, – считал Неведе, – было еще 100 долларов гонораров за лекции – итого 244 доллара. Из них Троцкий отдает 310 долларов друзьям, платит немалые деньги за квартиру, обеспечивает семью…»[627].
В 1909 г. Менжинский обвиняет Ленина в присвоении для личных нужд шести тысяч рублей, это деньги, присланные в Париж группой террористов Поволжья для закупки оружия. В 1910 г. Менжинский публикует в органе эсеров «Наше эхо» две статьи, в одной из которых говорилось: «Цель большевиков – власть, влияние на народ, желание обуздать пролетариат. А Ленин – политический иезуит, обращающийся с марксизмом по своему усмотрению и применяющий его к мимолетным целям; в настоящее время он окончательно сбился с пути…
Ленинизм – это не политическая группировка, а цыганский крикливый заговор. Они любят размахивать кнутом, воображая, что их неотъемлемое право – стать погонщиком рабочего класса»[628].
Деньги, поступавшие в партийную кассу, принадлежали не Ленину и даже не большевикам, а всей РСДРП. В условиях идейных споров их принадлежность и дележ становятся важнейшей проблемой, как бы «вторым фронтом», вплоть до начала Первой мировой войны, названной в народе Отечественной, когда отношения к ней меньшевиков и большевиков окончательно противопоставили их. И вполне понятно, что каждая фракция стала «питаться из своего котла», хотя спор из-за «общих», особенно за деньги Шмита, разгорелся яростный. Ленин даже не пощадил «самого замечательного последователя Маркса», своего учителя, одного из «держателей капитала Шмита» К. Каутского, занявшего принципиальную позицию, считая, что несправедливо передать все деньги только большевикам.
В начале мировой войны Ленин был арестован. Однако после ходатайства известного австрийского социал-демократа Фридриха Адлера, считавшего, что «Ульянов мог бы оказать большие услуги при настоящих условиях»[629], был освобожден. Условия освобождения вождя большевиков были ясны, ибо ясно было их отношение к войне. 17 октября 1914 г. в письме А.Г. Шляпни