Утро шестого дня наших лесных злоключений под дождём встретило нас по-прежнему отсутствием результата и мерзкой погодой. Ботинки уже не выдерживали непрерывного пятидневного купания, и отсыревшие ноги чувствовали себя отвратительно. В довершение всего позвонил Альварес — по поручению президента.
— Ну, как? Продвигается дело? Уже что-нибудь нашли?
Когда пять суток топаешь по непролазному лесу, поливаемый сверху дождём и нахлёстываемый по морде ветками, спишь урывками и питаешься кровью с привкусом химии, подобные вопросы от сидящих в тепле и сухости штабных крыс вызывают приступы неконтролируемой ярости. Мне до ужаса захотелось вылить в трубку ведро отборного мата, но я ограничился ответом:
— Чёрта лысого мы нашли. Так и передай президенту. И хватит названивать, как появится результат — сразу доложим.
Он помолчал, переваривая мой ответ, потом ядовито так прошипел:
— А кто тебе позволил хамить госпоже президенту?
— Неужели она тебе нажаловалась? Ах, какой я нехороший! — съязвил я.
— Непозволительно так разговаривать с женщинами, — прогундосил он.
— Ох, не нуди, Альварес, — ответил я. — Слава Богу, ты не дама, и если ты ещё раз вякнешь, я выскажу всё, что я о тебе думаю! Обещаю, мало не покажется. И вообще, меня уже достал ваш гадючник!
— В Орден хочешь? — прошипел Альварес.
Ну, что тут скажешь? Я не замедлил сдержать обещание. Всё, что я сказал, подлежало сплошной замене звуком «пи», а единственными пристойными словами были предлоги «в» и «на». Наверно, Альварес там подавился трубкой, а я дал отбой связи. Достало! А ребята, оценив мой словарный запас, понимающе ухмылялись из-под капюшонов, с которых лилась непрерывная капель.
Да, славное начиналось утро.
Шестой день прошёл так же, как предыдущие пять — без результата.
9.14. Пещера Али-Бабы и новое назначение
Наверно, в числе семь всё-таки что-то есть: на седьмой день поисков мы наткнулись на вход в подземную пещеру, в которую вел чёткий след, причём знакомый мне по местечку на берегу ручья. Парочка, предававшаяся там любовным утехам, побывала и здесь. Задрожавшей печёнкой я почувствовал: вот оно. Мы у цели.
— А вот и наша пещера Али-Бабы, — сказал я.
Послышались возгласы:
— Неужто пришли?!
— Не прошло и года!..
Все рванулись было к входу, но я жестом остановил их:
— Осторожно, парни. В этих пещерах бывают обвалы. Левандовский, Ланге, Накано — остаётесь на поверхности, остальные — за мной.
Отыскать в пещере сундук уже не составило труда: след к нему вёл чёткий. Он был спрятан в небольшом углублении и завален горкой камней. Крышка была опечатана. Вскрывать? Да к чёрту. Доставим так, а там пусть делают, что хотят.
— Объект обнаружен, покидаем пещеру, — скомандовал я.
Когда мы пересекали один из гротов, я почувствовал вибрацию — сначала лёгкую, потом она усилилась; слева от нас рухнула каменная глыба, потом ещё одна. Обвал… Я крикнул, сунув сундук шедшему впереди меня Боримиру:
— Передавай вперёд, по цепочке! И — бегом!
От грохота было уже ничего не расслышать, но ребята поняли моментально. Сундук ушёл вперёд по рукам. Последнее, что я видел — как на Боримира упала глыба размером с автомобиль.
— Командира и Боримира завалило, сэр!
— Сундук у вас?
— Так точно, сэр…
— Всей группе возвращаться на базу!
— Но сэр… а как же…
— Будет выслана специальная бригада с техникой, она и будет разбирать завал, а вам там больше делать нечего! Оставьте только радиомаячок на месте. Вы меня поняли?
— Понял, сэр…
Мигель Альварес лихорадочно соображал, барабаня пальцами по столу. И подфартит же так!.. Кажется… кажется, из этого может что-то получиться. Нужно только использовать этот шанс с умом.
После краткого доклада президенту об успехе поисков сундука и понесённых при них потерях он лично возглавил спасательную операцию.
Наравне со спасателями, спустившимися в пещеру для оценки объёмов и степени опасности работы, он осматривал и оценивал, трогал руками каменные глыбы, похоронившие под собой одного солдата и главу службы безопасности «Авроры», а также незаметно положил в дальнем углу, между камнями, маленькое устройство.
Расхаживая по пещере, он вернулся на это место и закричал:
— Здесь взрывное устройство! Уходим!
Едва все выскочили из пещеры, прогремел взрыв. Он вызвал страшный камнепад, но, слава Богу, никто не пострадал — всё благодаря бдительности и быстрой реакции Мигеля Альвареса!
В результате завал стал непригоден для разборки, а учитывая опасность новых обвалов, Альварес отдал распоряжение прекратить работы и оставить тела погребёнными под камнями.
Президент спросила:
— Что за взрывное устройство?
— Полагаю, оно оставлено орденцами, больше некому было его подложить, — не моргнув глазом, ответил Альварес.
Президент скрипнула зубами и прищурилась.
— Так и знала, что без сюрпризов не обойдётся, — процедила она. — Сволочи!
Она была так ослеплена злостью, что не почувствовала в тоне Альвареса ни капли лжи. Да ей было просто и не до того: она наконец-то получила сундук с жуками, и мысли о перспективах его использования занимали её полностью.
— Осмелюсь спросить, госпожа президент, — подобающе понизив голос, начал Альварес, — в связи с гибелью начальника службы безопасности «Авроры»…
— Я назначаю тебя на его место, — не дав ему закончить вопрос, ответила президент. — Понимаю, на тебе ещё и особый отдел, так что обязанностей прибавится.
— Я постараюсь оправдать ваше доверие, госпожа президент, — выпрямившись, торжественно сказал Альварес. — Надеюсь, что я справлюсь.
О да. Он справится, как справился с заданием подстроить инцидент в «Красной дымке», ставший поводом к войне — в обход и без ведома Каспара. Президент уже тогда не доверяла главе службы безопасности, считая, что он добровольно не пойдёт на такие интриги против своего старого друга Авроры, а поэтому она выбрала для этого щекотливого дела сотрудника с более гибкими моральными принципами — его, Альвареса. Что ж, всё закономерно: те, кто не гнётся — ломаются, а более гибкие обходят их… И занимают их место.
9.15. Погиб при исполнении
Это случилось. Сундук стоял на моём столе с откинутой крышкой, и жуки золотистой массой поблёскивали в нём. Я дотронулась до него… и сразу вспышка, боль. Он шёл замыкающим и передал сундук по цепочке. Сундук выбрался, а он — нет.
Я открыла зажмуренные глаза, сердце разжалось, а губы сжались. Что ж, он исполнил своё предназначение. Лучшей смерти нельзя и пожелать.
Дверь распахнулась.
— Мадам, ну что же это такое, — послышалось возмущённое квохтанье Ангелины. — Госпожа президент, извините, так получилось…
Моя секретарша извинялась за то, что ей не удалось задержать на подступах к кабинету стройную женщину в элегантно облегающем силуэт чёрном костюме, в чёрной шляпке с вуалью и чёрных перчатках. Леди в трауре?
Да, его жена.
— Всё в порядке, Ангелина, — сказала я. — Оставь нас.
Дверь за секретаршей закрылась. Ясные серые глаза жены Каспара смотрели на меня с застывшим в них безумным горем, но ноги в изящных вечерних туфлях ступали по ковролину хоть и медленно, но твёрдо, а железная хватка её затянутых в шёлковые перчатки рук на сумочке-кошельке была чуть приметно судорожной. Она была так сдержанна, что казалось, прикоснись к ней — и взорвётся. Но тем не менее, в горе она казалась ещё красивее. Чудовищно звучит, но траур был ей к лицу.
— Здравствуй, Регина, — сказала я. — Чем могу помочь?
Угол её идеальных губ, покрытых тёмно-бордовой помадой, горько дрогнул.
— Помочь… Помочь? Как вы можете помочь, если отказались достать хотя бы его… тело?!
Я встала.
— Регина, пойми… Состояние пещеры нестабильное, вероятность новых обвалов очень велика. Ты хочешь, чтобы там завалило кого-то ещё? Мне очень, очень жаль… правда. Каспар прекрасно выполнил свой долг, это не подлежит сомнению. Мы можем и должны им гордиться.
Взгляд Регины упал на сундук. Если бы он обладал способностью плавить, жуки превратились бы в кипящее золото. Подойдя, она запустила в него руку, сгребла несколько штук и, потрясая ими, воскликнула:
— Вот за это… за эти безделушки он отдал свою жизнь?!
— Регина, это не безделушки. — Мягко разжав её обтянутые шёлком пальцы, я забрала жуков и положила в сундук. — Они могут принести нам победу над Орденом. Они стоят, чтобы за них отдать жизнь, и не одну.
— Ничего нет ценнее жизни! — Её красивый голос дрогнул и сорвался в хрип, на длинных ресницах повисли тяжёлые капли. — И миллионом этих жуков не окупить её!
— Это не простые жуки, они обладают огромной силой, — попыталась я объяснить.
Она не желала ничего слышать. Как ни старалась она владеть собой, её горе вырвалось наружу, и она осела возле стола на колени, сотрясаясь от беззвучного плача и сдвигая локтями папки с бумагами. Жутко было видеть её, столь красивую и безупречную, в этой унизительной позе, с застывшей маской горестного крика на лице, и я стала мягко побуждать её подняться.
— Регина… Хорошая моя… Держись, пожалуйста, — говорила я ей, прекрасно понимая, что никакие слова её не утешат, но что-то нужно было говорить. — Мы, как можем, поддержим тебя и детей. Ты будешь получать его зарплату в полном размере, плюс пособие на детей в размере одной трети этой суммы на каждого из них.
— Да разве деньги заменят нам его! — выдохнула Регина сквозь рыдания.
— Нет, конечно, — вздохнула я, беря её под локти и осторожно пытаясь поднять. — Но совсем без них тоже нельзя. Обещаю, материально вы не пострадаете, как жили при Каспаре, так и будете жить. Мы об этом позаботимся. Ну… Давай, поднимайся. Не надо так… Садись в моё кресло.
Она начала подниматься, но ноги подвели её и подкосились, и мне пришлось подхватить её и перенести в кресло. Связавшись с доктором Гермионой, я попросила прислать кого-нибудь из центра за Региной, а пока мы ждали их прибытия, держала её за руку и успокаивала.