— Вперёд! — орал я, хотя надобности в том уже не было — все и так неслись вперёд.
Побежали! Авроровцы улепётывали от нас! От хохота у меня текли слёзы по щекам, смывая с них чужую кровь. А это что за сумасшедшая? Что она делала в самом пекле? Что она орала с перекошенным лицом? Пыталась остановить отступавших? Безнадёжная задача. Она была щепкой в потоке брёвен, её никто не слышал и не видел, а через секунду она дёрнулась в воздухе и начала падать — с развороченной снарядом грудью.
Не знаю, что заставило меня кинуться к ней, ещё живой, заслонить собой и подхватить. Я опустил её на землю… Страшно было смотреть, во что превратился луг вокруг замка: воронка на воронке, всюду тела убитых и раненых. И к ним присоединилась президент «Авроры». Её голова лежала на моём колене, безжизненно откинутая, с забрызганным кровью мертвенно-белым лицом, а из-под воротника выбивался какой-то чёрный шнурок. Я потянул за него и извлёк шерстяной мешочек, то ли тёмно-синий, то ли чёрный — из-за пропитавшей его крови было непонятно. Я встряхнул его, и на ладонь мне выпал золотой жук.
Он был такой горячий, что почти обжигал кожу. Едва коснувшись ладони, он зашевелился и взлетел.
Они отступали… Обратились в бегство, побросав свои прожектора. Мы нанесли всем «демонам» удар «цветок лотоса», а дальше… Дальше — ждать, сказала Аврора. Ждать чего? Это был бы очень интересный вопрос, если бы мне не было сейчас так плохо. Настолько, что пришлось опуститься на стену и сесть, прислонившись спиной к каменной кладке.
Все кричали, смеялись, обнимались: победа! На стене, в замковом дворе, на изрытом воронками лугу — везде шумело ликование. Когда на стену приземлился четырёхкрылый Каспар, его встретили бурной овацией. К нему протиснулась жена, повисла на шее и впилась в его губы поцелуем, гладя его по щекам и голове. Странное сочетание белизны её унизанной кольцами руки и его багровой от засохшей крови кожи…
А у меня не было сил встать, чтобы радоваться вместе со всеми. Все раны, которые я получила, тут же зажили, так что я была цела и невредима, но при этом чувствовала себя отвратительно. Я смотрела, как радостно встречали Аврору, но она, в отличие от всех, была серьёзной и усталой. Как будто думала: «Рано радоваться… Ещё не всё».
— Достойные, займёмся ранеными, — сказала она.
А меня подняли и обняли руки Конрада.
— Козочка, а ты что тут сидишь? Пошли, Аврора зовёт раненых лечить. Нам рано расслабляться, дел ещё куча.
Я измученно уткнулась ему в плечо и промычала:
— Угу… Сейчас пойдём… Только передохну чуток…
Он взял меня за подбородок, заглянул в глаза.
— Ты чего это?
— Не знаю, — простонала я. — Хреново мне что-то… Устала.
Его объятия стали крепче, а в глазах мелькнуло ласковое выражение.
— Кажется, у нас будет маленький, — сказал он.
— Ты что, беременный? — фыркнула я, невзирая на смертельную усталость, не удержавшись от смеха.
Он тоже засмеялся.
— Не я, козочка… ТЫ!
— Я?! Но откуда ты…
Колени что-то совсем ослабели, и если бы не руки Конрада, я сползла бы вниз. А он сказал:
— Помнишь, я говорил, что у тебя защиты хватило бы на двоих?.. Так вот, она и правда двойная: одна — твоя, вторая — малыша. Вот почему её так трудно пробить. Но я только сейчас допёр, почему так… Блин, если бы я догадался раньше, сидеть бы тебе в убежище!
— Ещё чего!.. — Я замахнулась, чтобы стукнуть его кулаком по плечу, но вместо этого зарылась в него лицом и всхлипнула. А его пальцы ворошили мне волосы.
Глава 11. После бури
Осеннее солнце грустно освещало следы недавней битвы: когда-то прекрасный, полный цветов луг был перепахан, изуродован воронками, а стены замка щеголяли новоприобретёнными дырами, щербинами и проломами.
Я бродила по лугу, касаясь ладонями травы и впитывая боль этого места. Десятки раненых мы подняли и перенесли отсюда в замок, ко многим из них я сама приложила руки, и плоть их стала целой, а вот души — не знаю… Умеют ли достойные лечить души? Ответа на этот вопрос я пока не нашла ни в паутине, ни у Леледы.
Некоторые из них были авроровцами — те, по-видимому, второпях не успели забрать с собой всех своих раненых. Их мы лечили так же, как своих, не пожалели для них и крови из своих запасов. Вылечив и накормив, мы их отпускали с миром на все четыре стороны, что не помешало, впрочем, пятерым из них попросить позволения остаться.
Да, пятеро членов «Авроры» от души захотели остаться в Ордене, и мы приняли их, как когда-то «Аврора» принимала бывших членов Ордена.
В последнее время происходило слишком много невесёлого, но одно радостное событие всё-таки случилось, подняв всем настроение: Конрад с Викой попросили меня поженить их. Они ждали ребёнка. Будучи Великим Магистром, я имела право объявлять членов Ордена мужем и женой, и, зная об этом, Конрад с Викой и пришли ко мне с такой просьбой.
— Сначала мы думали, что сыграем свадьбу после того, как вся эта катавасия закончится, — сказал Конрад. — Не знаю, закончилась ли она, или нас ждут ещё какие-то проблемы, но теперь, я полагаю, слишком надолго откладывать свадьбу не стоит. — И он чмокнул в нос прильнувшую к нему Вику.
У неё был устало-умиротворённый вид. После штурма замка она плохо себя почувствовала, но всё обошлось.
— Как ты вообще с таким самочувствием выдержала бой? — поразилась я.
— Тогда было некогда думать об этом, — призналась она. — Самочувствие отошло на второй план, а на первом… Надо было защищать замок, детей в нём. Выполнить нашу задачу. Вот и всё.
— Она у нас просто герой, — с гордостью сказал Конрад, обнимая её за плечи.
— Вы все молодцы, — ответила я. — С задачей вы справились блестяще.
Ради такого торжественного случая я сменила форму «волков», в которую влезла с начала военных действий, на мундир Великого Магистра. Я уже порядком поотвыкла и от диадемы, и от мантии, и от высокого, почти подпирающего подбородок жёсткого воротника с бриллиантовой звездой под ним, да и вообще от проведения каких-либо церемоний. Я в принципе недолюбливала орденские церемонии и всегда стремилась их сократить или переделать, а по возможности обходиться совсем без них, но на сей раз повод был приятным. И всё же, уточнив у Оскара сценарий старинного вампирского свадебного обряда, от кое-каких его деталей я решила отказаться — например, от купания жениха и невесты в крови, принесения ими в качестве свадебного дара Ордену крови девственницы и ещё от некоторых диких вещей.
— Ты самый молодой Великий Магистр за всю историю Ордена, моя госпожа, — сказал Оскар. — С тобой, кажется, помолодел и он. Произошло столько изменений, что нас теперь и не узнать.
— Дело не в моём возрасте, — ответила я. — А в том, что всё рано или поздно должно меняться. Орден в двадцать первом веке не может оставаться таким же, каким он был, скажем, в восемнадцатом.
— И всё же нельзя недооценивать роли личности руководителя, госпожа, — с улыбкой заметил Оскар. — Ты привнесла в нашу жизнь свежую струю, и, кажется, нам это нравится.
— Вот только не все наши собратья из «Авроры» это оценили, — вздохнула я.
Жених и невеста не ожидали, что на их свадьбе будет столько гостей. Торжество получилось общеорденским — ведь несправедливо было бы устраивать его только для узкого круга, а всех остальных оставить без праздника, да ещё в такое бедное на радости время. Набега авроровцев мы не опасались: после столь грандиозного провала «Аврора» вряд ли могла так скоро собрать силы для нового удара.
Что за свадьба без пышного подвенечного платья невесты и марша Мендельсона, пусть даже если это свадьба двух хищников? И то, и другое на этой свадьбе было. Исполняемый на старинном органе марш звучал с жутковатым своеобразием под сводами церемониального зала, но всё же это была она, всемирно известная мелодия, и под неё Вика в белоснежном платье и Конрад в строгом чёрном костюме прошли по алой ковровой дорожке к трону Великих Магистров, на котором восседала я. Расстояние от первой ступеньки трона, на котором они должны были остановиться, отмечал Оскар — собственной представительной фигурой в смокинге, стоя чуть за пределами возвышения, на котором располагался трон.
Дойдя до Оскара, жених и невеста остановились, а я встала и спустилась на две ступеньки. Марш смолк, и я произнесла:
— Ну, вот это и случилось, ребята. Я поздравляю вас. Думаю, не только вы, но и все мы заслужили этот праздник… А для достойных это событие важно вдвойне: это первая создаваемая ими семья, а скоро их станет не сто семьдесят семь, а сто семьдесят восемь.
По залу прокатился одобрительный гул, а Вика смущённо заулыбалась. Она ещё не вполне отошла после боя за замок, а строго говоря, не только она одна, и всем нам был просто необходим этот праздник, чтобы расслабиться и повеселиться.
— Что ж, перейдём к делу, ради которого мы и собрались, — сказала я. — Конрад, согласен ли ты взять в жёны Викторию?
— Да, Великая Госпожа, — улыбнулся он.
— Виктория, согласна ли ты взять в мужья Конрада?
— Да, Великая Госпожа…
— Ну что ж, тогда властью, данной мне избравшими меня собратьями, объявляю вас мужем и женой! Любите друг друга и будьте счастливы, ребята.
Кольца поднёс малыш Вик — тот самый отчаянный неслух, отличившийся при защите замка тем, что исцелял и возвращал в строй раненых. За это он получил от меня одновременно и выговор, и благодарность, а в награду был удостоен чести поднести жениху и невесте кольца. Исполненный потешной важности, он прошествовал через зал с подносом, на котором блестели два золотых кольца — о да, его роль была действительно чрезвычайно важна!
Кольца были надеты, поцелуй запечатлён, поздравления получены, и Вика спросила:
— А букет бросать надо?
Она не была уверена, что этот момент присутствовал в традициях Ордена. Я переглянулась с Оскаром, он улыбнулся и пожал плечами.